Гунта Страутмане - XX век: прожитое и пережитое. История жизни историка, профессора Петра Крупникова, рассказанная им самим

Я пошел к Берклавсу, тогдашнему первому секретарю Пролетарского райкома комсомола. Он уже успел организовать отряд, названный боевой дружиной. Позднее это название вызвало какие- то вопросы, и мне порекомендовали писать в автобиографии, что я вступил в рабочую гвардию. На самом деле для вступления в таковую требовалась рекомендация члена партии.

Еще несколько дней прошли в странном вакууме – советские газеты о войне почти ничего не сообщали. По случайности я попал на волну Каунаса в тот самый момент, когда тамошнюю радиостанцию захватили немцы и какой-то офицер командовал своим летчикам – бомбите русские колонны, они бегут на Восток! Так же случайно мы узнали, что немцы захватили Вильнюс [75] Немцы вошли в Вильнюс 24 июня 1941 года. . Немцев ждали со стороны Курземе, а они напали с другой стороны. Вскоре немцы, переодетые в советскую форму, взяли Даугавпилс [76] 26 июня 1941 года, атаковав город со стороны моста через Даугаву («мост Единства»), Даугавпилс захватили переодетые в советскую форму пехотинцы немецкого разведывательного подразделения «Бранденбург 800». . У нападающих был, кажется, план тогда же перерезать шоссе Рига-Псков. Если бы он осуществился, мне пришел бы конец. Но этого не случилось.

В отряде Берклавса его заместителем и фактическим командиром был недавний политзаключенный Карлис Вилциньш, а комиссаром – левонастроенный «вечный студент», активно пропагандировавший свои взгляды в университете 20-х – начала 30-х годов Паулс Приеде. Оба были по-настоящему интеллигентные люди. В отряде собралась очень пестрая публика; мы двинулись на восток. Отступали вместе с Красной Армией, но армии как таковой не видели. Только вначале, шагая пешком, возле Воздушного моста встретили строй угрюмых усталых людей в обтрепанных гимнастерках. Впечатление было гнетущее – солдаты без оружия выглядели, как наглядный символ поражения. Я спросил у одного из них, кто они. Оказалось – арестанты из рабочего батальона, строившие в Вайнёде аэродром. А мы думали – разбитая армия… С некоторых крыш по отступающим стреляли.

К счастью, Вилциньш где-то достал грузовик, и дальше мы ехали в открытом кузове. Шоссе было забито пешими людьми и транспортом.

Бойцы отряда быстро сдружились. Особенно четверо – Валдемарс Озолиньш, у которого мать была латгалка, наполовину русская, так что он предложил называть его Володей, Виктор Киплокс, Освальд Рейхманис и я. Со стороны все это, должно быть, напоминало иллюстрацию из учебников истории Латвии – бегство российской армии из Риги в 1917 году, когда город заняли немцы.

Перед недавней государственной границей скопилось невероятно много людей. Не могу даже приблизительно назвать их число. Вскоре начали пропускать через границу. Ждать своей очереди пришлось долго. «А знаете, у меня есть газовый пистолет», – сказал я спутникам. «Э, Петр, надо его испробовать!» Мы присели на краю воронки, я выстрелил в яму – и мы, все четверо, залились слезами. Газ был слезоточивый, рассчитанный на то, чтобы вывести из строя противника. Там же, у той ямы мы четверо уснули, плача, как дети.

Когда мы проснулись, вокруг никого не было. Подошли к пограничной будке, навстречу вышел красноармеец. Мы протянули ему документы. У меня и еще двоих были латвийские паспорта, лишь один из нас успел поменять свой документ на советский паспорт. Пограничник повертел документы в руках и сказал: «Бог с вами, идите!». Мы перешли границу и продолжили путь к Пскову.

Обувь у нас была самая обычная, городская, не предназначенная для таких походов. Пройдя с десяток километров, мы вконец устали. Нас нагнал армейский грузовик. Попросили подвезти, но шофер сказал – сами видите, задние шины спустили, двоих я еще мог бы взять, если удержитесь на капоте. Мы с Озолиньшем воспользовались этой возможностью, устроились по обе стороны дребезжащего капота. По пути нас обстрелял немецкий летчик. Наш шофер оказался бывалым, он прошел финскую кампанию и знал, когда притормозить, когда поддать газу. Немец улетел ни с чем, и мы невредимыми прибыли в Псков.

Город удивил по-военному четкой организацией. Улицы патрулировали тройки, напомнившие мне фильмы о гражданской войне: старшой в годах и два юных помощника. Услышав наш разговор, к нам подошел какой-то человек и сказал: «Парни, осторожно, тут многие понимают латышский». Мы так и разинули рты.

Дошли до вокзала. Узнали, что латыши собираются в Торошине – вечером обещали поезд. Во многих местах горели дома, город бомбили с воздуха. Во время очередного налета я пошел в кино. Показывали фильм «Профессор Мамлок» [77] «Профессор Мамлок», советский художественный фильм, поставленный на киностудии «Ленфильм» режиссерами Адольфом Минкиным и Гербертом Раппапортом в 1938 году. . Его сняли в 1938 году по пьесе немецкого антифашиста Фридриха Вольфа, но 23 августа 1939 года запретили, как и все другие антинацистские книги и пьесы. С началом войны запрет был отменен.

Торошино – та самая станция, где в 1918 году после заключения Брестского мира [78] Имеется в виду заключенный 3 марта 1918 года в Брест-Литовске мир между Советской Россией и Германией с ее союзниками. был пункт сбора немецких солдат, отправлявшихся домой. Теперь тут собралась вся «левая Рига» во главе с Деглавсом и другими руководителями города. Хорошо было опять оказаться среди своих. Нас посадили в поезд, и мы отправились в Лугу, затем, в обход Ленинграда, дальше, до того пункта, где начиналась уже Транссибирская магистраль.

3 июля прибыли в Вологду. С первых же шагов, пройденных в России, мы были поражены. Впервые нашим глазам предстала советская действительность, о которой мы у себя в Риге не имели ни малейшего представления. Убогие деревни, крестьяне в бедной залатанной одежде. Да и город Вологда, на осмотр которого у нас оставалась пара часов, произвел не лучшее впечатление.

Здесь, в Вологде, тогда же, 3 июля я слышал по радио речь Сталина [79] Речь Сталина по радио 3 июля 1941 года была его первым публичным выступлением с начала войны. . Он говорил спокойно, тон выступления ободряющий, но главным было не это. Главное мы видели своими глазами – мы ехали на восток, а навстречу один за другим громыхали составы с орудиями, машинами, танками. Возникло, наконец, ощущение, что страна жива и что она готова защищаться.

Тут мне хочется ненадолго прервать рассказ о моих собственных дорогах и обратиться к личности человека, игравшего видную роль в Великой Отечественной – как назвали ее в Советском Союзе – войне. Ибо роль эта и в судьбе каждого из нас, каждого, без исключения, была громадна. С его, Сталина, стороны безусловным преступлением было бездействовать, непрерывно получая со всех сторон информацию о завоевании немцами Франции и Бельгии, об угрозе нападения на СССР. Больше того, еще 14 июня 1941 года он через ТАСС сообщил, что отношения двух государств «идеальны», и таким образом сделал все для того, чтобы нападение Гитлера застало страну врасплох.