Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

Со стороны вся эта история смахивает на продажу российских государственных предприятий частным владельцам. Выходит фиктивный «покупатель» – участник торгов, предлагающий больше денег, чем другие. Потом он отказывается от покупки, и она уходит за гроши тем, кто этот спектакль организовал. Узнаем ли мы когда-нибудь, кто и как «присудил» НТВ «победу ввиду явного преимущества над соперником»?

Конец одной истории – это не больше, чем начало другой. Всё впереди!

Ситуация со спросом и предложением на рынке труда не связана напрямую со стоимостью акций на фондовой бирже. Связь, конечно, есть, но она отсроченная, во-первых. Во-вторых, когда рынок ценных бумаг растет, на нем пару раз в год происходят корректировки процентов на 10. Относительно общего состояния экономики это никого сильно не волнует. Вот когда инвестор начинает беспокоиться, что стартап не удается быстро продать или вывести на биржу из-за долгосрочного экономического снижения деловой активности, – вот тогда начинается отток денег из проектов, их закрытие, увольнения сотрудников и всё, что этому сопутствует и что отражается на уровне жизни простых людей.

Чем больше росли акции компаний, чем выше поднимались зарплаты и чем ближе к 2000 году, тем чаще звучали голоса в пользу того, что долго этот процесс уже не протянет. Но чтобы отрезвить опьянение ростом, одних слов недостаточно. Пока слово это не сказал Гринспен, руководитель Федеральной резервной системы. До этого он раз 5–6 за год повышал процентную ставку, чтобы экономику притормозить. Но индекс НАСДАК вырос за год вдвое. Многие ожидали дальнейшего роста, но небольшой комментарий признанного финансового оракула, что фондовый рынок перегрет, привел к его обвалу 10 марта 2000 года. Затем «Майкрософт», один из локомотивов подъема, был признан монополией, и тут уже рынок рухнул всерьез: с уровня чуть выше 5000 пунктов на 10 марта индекс упал до 3300 пунктов к 10 апреля.

На нашей школьной и консалтерской жизни это пока никак не сказывается. Более того, поскольку к маю 2000 года исчезло сдаваемое в аренду жильё, а к нам программисты продолжали приезжать на работу, да и студенты тоже, я принимаю решение купить 2-спальную квартиру-кондо. В соседнем доме, прямо за нашим школьным забором, в 3-этажном здании. Квартира эта обходится нам уже не в 130 тысяч, как несколько лет назад в гораздо лучшем доме и в лучшем месте. Это кондо стоит уже 320 тысяч. В аренду такая квартира сдавалась по ценам того времени тысячи за две в месяц. И это меньше, чем квартира обходится владельцу: за нее надо платить моргидж, в ассоциацию пару сотен, налог на собственность… Кругом-бегом, тысячи две с половиной в месяц.

Квартира становится нашей официальной общагой и перевалочной базой, куда новичков привозят из аэропорта. Там живут обычно человек шесть, бывает, доходит и до восьми. Пока квартира самоокупается, и нам этого вполне достаточно. Хотя, положа руку на сердце, я бы такое счастье никогда не купил ни для себя, ни даже для инвестирования. Квартира так себе, и дом мне не нравится, и публика в нем странная живет. Похоже, это самый дешевый дом на весь Маунтин-Вью.

Акции, обвалившиеся в апреле, подрастают, потом снова идут вниз… Нам без разницы, работы полно. Но ещё одно яркое событие на подходе: президентские выборы 7 ноября 2000 года. Против А. Гора, краснобая и сенатора в третьем поколении, наследника успешного душки Клинтона, баллотируется косноязычный и внешне туповатый Дж. Буш-младший. Закавыка с пересчетом голосов во Флориде, решившая исход выборов в пользу Буша, подвесила и политические, и экономические процессы в стране. Не знаю, что было бы, случись результаты выборов ясными с первой минуты, но, пока пересчитывали голоса, индекс НАСДАК спускался вниз как на лыжах и к середине декабря уже достиг отметки 2340 пунктов.

А работы – полно! В ноябре-декабре местами прошли увольнения, но все «пострадавшие» айтишники тут же нашли другую работу.

Тем не менее, накапливающиеся передряги и монотонный вой со всех сторон о грядущей беде создавали некомфортную атмосферу. Людям реально портили настроение средства массовой информации, изливающие каждодневно как из ушата потоки негатива.

В октябре 2000 года нас вызывают на слушание в сит-холл Маунтин-Вью. Причина этого – мы с паркингом всех достали. А у нас на этот же день уже назначено слушание для получения пермита (разрешения) на переезд в новое помещение у 101-хайвея, на Костко-Плазу. То есть повестка дня такова: первым пунктом в сити-холле разбирают, что мы всех достали, а следующим пунктом решают, насколько мы хороши для переезда в новое помещение.

Приходим в сити-холл. Большой зал. Человека три сидит в президиуме, – это работники отдела, выдающего пермиты. Начальница у них стройная серьезная женщина лет сорока. Я бы сказал, что ее характеризуют два слова: холеная и невозмутимая.

На слушание собралась толпа возбужденных, заведенных, можно даже сказать, зомбированных жителей и соседей нашей школы, – человек сто. Заводилами, собравшими эту толпу, оказались дантист, арендующий офис на первом этаже одного с нами здания, и ресторатор, которому мы платим 100 долларов в месяц за пользование его парковкой. Эти двое буйных нажаловались на нас в сити-холл и мобилизовали толпу на расправу с нами.

Надо сказать, что ресторатор, будучи человеком неуравновешенным, в предшествующие пару месяцев несколько раз вызывал эвакуатор и отбуксировал с парковки машины своих клиентов. Наши студенты и сотрудники по вечерам парковкой у ресторана почти не пользовались, только днем, да и мест свободных там особо не было. Так ресторатор по ошибке машины своих клиентов эвакуировал. Я несколько раз слышал дикие вопли: выходит человек из ресторана, а машины нет.

Схема слушаний построена так, что ответить тебе не дают. Сначала мне предложили высказаться. Я сказал, что мы очень страдаем от нехватки парковочных мест, что хотим переехать и от своего присутствия всех соседей избавить. И что следующий пункт повестки дня – именно вопрос о нашем переезде. Сказал я и о том, что ресторатор берет с нас деньги за право пользования его парковкой. Странно, что он выдвигает нам претензии и одновременно обналичивает наши чеки. Ресторатор в истерике завопил с места, что деньги копеечные, чем невольно подтвердил мои слова и свою несостоятельность.

Далее потянулась выступать вереница откровенных идиотов, которые все свои жизненные проблемы валили на нас, вне всякой связи с парковкой вообще. Просто какая-то фантасмагория! Мужик лет 60, живущий довольно далеко от нашего здания и никогда в жизни ни одного нашего ученика в глаза не видевший, ругался, что иногда по их тихой улице (которая расположена в стороне от маршрутов наших учеников) проезжают в полночь, светя фарами, наши студенты.