Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

Но только тут не тот случай, чтобы эти ребята вообще кого-то слушали. Как сити-холл Маунтин-Вью работает с предпринимателями – это образец чиновничьего произвола в действии. Нет, взяток они не вымогают, и даже не хамят. Они тебя просто игнорируют, как кактус или комара. Что им с нами отношения выяснять? У них на территории НАСА, «Гугл», «Майкрософт», «СанМайкросистемс»… И тут еще мы с како-то ерундой.

Невзлюбили они нас капитально. Тем более, что мы с ними теперь в суде отношения выясняем, и городское начальство, особенно городской штатный адвокат, недовольны, что конфликт доходит до суда. Это деньги, время, и, главное, ради чего вообще все затеяно, если позиция у сити-холла абсолютно проигрышная?

В городе, как и положено, есть зонирование. И школам почти нигде по этому зонированию находиться не положено. Но мы располагаемся как раз в таком редком месте, где нам и должно быть. Более того, врачи, коих много в нашем здании, и все они к нам в претензии, не должны снимать офисы в этом здании, так как это не их зона. Но им в порядке всяких исключений сити-холл выдал разрешение, хотя и не должен был, раз мы там находимся, и у них с нами проблемы. Мы-то раньше их там арендовали помещение!

Самое неприятное для городских чинуш, что в вынесенном ими постановлении прописано, будто мы в этом здании ведем учебные занятия нелегально. Но у нас на самом-то деле есть городская лицензия. И мы осуществляем свою деятельность абсолютно законно. И в этом смысле нас нельзя в три недели выпихивать из здания и маршалами стращать. С нами надо культурно и мягко работать по приведению в соответствие. Так что в суде им с нами никак не сладить. И городской адвокат это понимает. И к нашему итальянцу подкатывает с пардоном на предмет замирения.

А мы уже и сами не хотим никуда переезжать! Мы из наших шести классных комнат лишние сдаем владельцу недвижимости, оставляем себе две. И платим уже не так много, и незачем нам такую громадину снимать на пять лет.

Сити-холл своим непрофессионализмом невольно, конечно, но спас нас от банкротства. К осени мы с ними согласовали пермит, разрешающий нам вести один класс днем и два вечером. А у нас к этому моменту, то есть к осени 2001 года, уже и студентов столько нет. И жалоб на нас стало меньше, и паркинг освободился, потому что половина соседей закрыли свой бизнес, включая нервного ресторатора. Закрылся его ресторанчик, и с тех пор стояло зданием пустым аж 10 лет. Недавно его забором обнесли и плакатик повесили, что будет там теперь жилой комплекс на 36 квартир.

На кого теперь сити-холл будет валить проблемы с парковкой, ума не приложу.

Приходит к нам как-то мужчина поговорить. Солидный такой, доктор наук, из Москвы, профессор по разработке цифровых микросхем, по-нашему – чипов. Их тут целая команда работает в одной фирме. И предлагает он нам сделать курс по верификации чипов. Это своего рода тестирование, только не готовых микросхем, а на этапе разработки.

Моя первая мысль: рынок-то есть? Вторая: я цифровым дизайном занимался в СССР, мне это близко. Verilog (язык такой для дизайна железа) в наше время не использовали, ну так подхвачу, если будет нужно. А это часть нашей программы.

Стал изучать рынок вакансий с помощью «Дайс» (а у меня была и сейчас есть рекрутерская лицензия), и тут я вижу такое, от чего у меня в глазах темнеет: открытых вакансий вагон и маленькая тележка, а людей вообще нет, просто ноль резюме!

Начинаю лихорадочно расспрашивать знакомых, вникать в требования. Конечно, из бухгалтера специалиста по верификации не подготовить, но из инженера-электрика можно. И не обязательно из электрика, просто из нормального инженера! А таких сейчас много осталось не у дел.

В общем написали мы учебную программу, утвердили её, где положено. Я договорился о партнерстве с двумя из четырех ведущих компаний в этой области. Они нам инструментарий, лицензии, а мы – только учи. Вступил в EDA Консорциум – это профессиональная ассоциация компаний, занимающихся разработкой софтверного инструмента для дизайна электронных устройств. Перезнакомился с массой компаний, чтобы практикантов у нас брали. И запустили мы курс.

Желающих было много, государство за них платило охотно. Единственное осложнение заключалось в том, что наш основной педагог, совершенно потрясающий во всех отношениях человек, был слабоват в английском. А группы были смешанными, и студенты как-бы недополучали в обучении. Я сам тряхнул стариной и стал вести основы электроники по американскому университескому курсу. Поразительно, насколько за 25 лет ничего в этой области не изменилось по сравнению с тем, что мы изучали в институте связи!

Учебный процесс не был быстрым. От момента, когда я в первый раз проверял состояние дел на рынке Hardware Design Verification, до первого выпуска студентов прошло месяцев 8–9. За это время рынок железа рухнул! Он просто рухнул на год позже, чем рынок программного обеспечения.

Некоторые из наших выпускников нашли работу, но преимущественно те, кто раньше работал в этой области, не новички. Мир железа на поверку оказался намного более закрытым для людей со стороны, чем мир программного обеспечения. Мы, конечно, подстраховали на всякий случай своих студентов-верификаторов дополнительным курсом по тестированию, за те же деньги. Кое-кто нашел работу тестировщика программного обеспечения. Государство не только оплатило учебный курс, но и продляло выплату пособия по безработице, пока ребята у нас учились. 2002 год был очень плохим для поиска работы тестировщиком, но не нулевым. Наш курс дал кому-то просто передышку, позволил время потянуть, дождаться некоторого улучшения ситуации.

Если смотреть объективно, то, с учетом обстоятельств, наш поход на Hardware Design Verification полным провалом назвать нельзя. Но мне от этого было не легче. Внутри крутило и вертело, я был собой недоволен предельно. Это совсем не то, что я хотел, это не то, на что многие рассчитывали и ожидали от нас.

Я был на перепутье…

Уж и не припомню, когда мне в последний раз было так хреново? Дело даже не в деньгах. Дело в не востребованности. В тотальной, вакуумоподобной не востребованности. Мне нечего было предложить другим людям. Разве что статейки в русской газете публиковать.

Субъективно я ощущал себя так, будто произошла ошибка где-то наверху, сбой в системе. Будто я уже прожил полноценную жизнь, мне совершенно нечего больше делать на этой планете, но меня забыли отозвать и дать другое предписание. Меня забыли тут! И вот я хожу в офис школы, придумываю себе занятия, но это полный абсурд, ибо это вообще не моя, а чья-то чужая жизнь. Я словно в чужом теле оказался – зачем? почему?