Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

Наш дом в Лос-Альтос, купленный в 1995 году, был самым обычным для той местности домом: 1750 квадратных футов, три спальни, гараж на две машины, участок в 10 соток, травка спереди и сзади. Типовая застройка конца 50-х, начала 60-х. В Лос-Альтос таких домов процентов 80.

В 1999–2000 годах мы строили планы, как этот дом расширить. Сначала думали надстроить один этаж. Стали уточнять детали с архитекторами и строителями. Понемногу стали разбираться в этом вопросе больше, а всяческих нюансов и аспектов там оказалось очень много. И не только по строительной части, но и в части строительных нормативов, устанавливаемых местными властями на всё на свете. Это целый мир! Ещё есть довольно специфические налоговые последствия перестройки. В частности, последствия, связанные с возрастом владельцев… И мы поняли, что лучше дом снести и построить новый.

К моменту обвала интернет-бума мы уже имели на руках практически утвержденый проект. Были отложены деньги на перестройку, они лежали на счете в банке и кушать не просили. Но когда начался обвал, сразу же стали падать цены на недвижимость. Перестраивать то, что падает в цене, смысла особого нет. Вот если цены растут, тогда другое дело. Зато во время спадов хорошо покупать недвижимость, если деньги свободные есть. А у нас как раз на стройку отложено!

Когда цены на недвижимость падают, то в процентном отношении дорогие дома теряют больше, чем дешевые. Когда цены на недвижимость растут, картина обратная: чем дешевле дом, тем выше процент роста. Так что, с точки зрения вложения денег, выгоднее купить два дома по 500 тысяч, чем один за миллион.

А у нас еще с советских времен тяга ко всему большому. Если участок, то хочется большой. Если дом – то большой. Если машину – то большую. И нам давно хотелось иметь дом с большим участком. А таковых в Силиконовой долине крайне мало. Если и есть, то всего в паре-тройке городков, а не повсеместно.

На южной окраине Силиконовой долины, на холмах, уже почти в самых предгорьях, за которыми начинаются настоящие горы, отделяющие Долину от океана, находится небольшой городок Саратога. Там как раз участки побольше. И подороже соответственно. Там и публика проживает солидная. На улицах тротуаров нет вообще. Если хочешь прогуляться, то идешь прямо по проезжей части. А если едешь за рулем и на светофоре остановишься и посмотришь на окружающие тебя с четырех сторон тачки, то почувствуешь себя неуютно даже на «мерседесе». На тот момент Лос-Альтос – тринадцатый город в США по дороговизне недвижимости, а Саратога – пятый. Это в среднем, конечно. Многое зависит от конкретики.

В Саратоге публичные школы самой высокой котировки, но 50 % детей учится в частных. Но нам школы уже не так интересны, как сами участки. Если в Лос-Альтос цены на дома упали процентов на 25, то в Саратоге сразу на сорок. Если сейчас не купить, то уже никогда!

Мы хотим дом, который можно пустить под снос или перестроить, то есть неважно, что за дом, главное – большой участок земли, на холме, с красивым видом. И там уже обосноваться и жить. Это абстрактное желание, с учетом того, что школа наша накрывается и непонятно, что у нас дальше с доходами. Влезать в большой моргидж мне, например, совершенно не хочется. Более того, в годину кризиса я бы чувствовал себя гораздо комфортнее с денежкой на счете в банке, чем с долгом перед банком, который не факт, что будет чем оплатить.

Я бы и не рыпался, поскольку драйва по части недвижимости у меня особо нет. А у жены есть! У нормальных людей жены чего хотят? Одежку, обувь, побрякушки… Моя не такая. Ей всё это совершенно пофигу. У нее наркомания по части недвижимости. И еще у неё строительный зуд.

Я, как мог, сопротивлялся, и чем-то мне все это напоминало наш отъезд из СССР, когда энергия жены всё смела и на последующие пять лет я получил дополнительной головной боли. Хотя не скажу, что мне было мало уже имеющейся головной боли и хотелось добавить. Но, как я уже раньше говорил, чтобы дурацкая идея окончательно ушла из головы, надо позволить ей осуществиться.

Кончилось это тем, что в августе 2001 года мы стали владельцами дома в Саратоге с участком 47 соток. Собственно, это холм с домом наверху. Полезной горизонтальной земли там не больше, чем у нас было. Но картина пасторальная: по участку беспрепятственно перебегают стада оленей, голов по 5–10. Прямо в бассейн мило приземляется непродезинфицированная дикая утка. По крыше ночью с визгом может пробежать свалившаяся с близстоящего дерева животинка неизвестной породы. Из бассейна день через день нужно с утречка вытаскивать сачком на длинной палке утонувших ненароком крыс. Даже грибы там зимой растут, подосиновики и маслята.

Пока оформлялись документы на покупку дома (а это тоже время занимает), мы поняли, что строиться сейчас не время. Надо в купленном доме жить. Сделали там небольшой ремонт: кухня, санузлы, полы перестелили, стены перекрасили. Вселились в ноябре. Новый 2002 год уже в новом доме отмечали. А лос-альтовский сдали в аренду. Он, слава Богу, совсем недорого нам достался, по нынешним ценам, и арендная плата его полностью окупала. Продавать его не хотелось, да и спроса большого нет: кризис. И какой, надо сказать, кризис! Слёзы одни.

Конец 2001 и 2002 годы прошли у нас в ремонтных работах. За год были отремонтированы три единицы жилого фонда. Сначала привели в порядок дом в Саратоге. Конечно, ремонтные работы делали профессионалы, но на нас лег дизайн и выбор отделочных материалов.

Сам я, что называется, безрукий. Не умею ничего делать с детства. Хотя генетически я потомственный ремесленник. Дед по отцу плотничал, дома ставил. Как-то лет в 10, пока родителей дома не было, я на даче смастерил табуретку. В школе на уроках труда мы изучали плотницкое дело, и у меня плечо раззудилось. А на даче было много хороших столярных инструментов. Отец был на все руки мастер и инструменты любил и берёг. Табуретка у меня вышла на славу, ни единого гвоздя. Ещё лет десять она нам прослужила потом на даче. Но тогда отец меня отругал за то, что я ему на долото заусениц наставил. Я толком даже не понял, что же я там испортил, но с тех пор не то что мастерить, но даже чертить и паять зарёкся, душа не лежит. Даже на работе в ЦКБ связи мне и то и другое делать запрещали, чтобы не загубил, разрешали работать только головой.

Вторым нашим проектом был дом в Сан-Франциско, где какое-то время назад мы проводили занятия, а потом в нём жили квартиранты. Они съехали, а сдать дом без ремонта оказалось сложно, конъюнктура в этом отношении сложилась крайне неблагоприятная: народ разъезжался, многие работу теряли.

Затеяли ремонт. Опять же не сами делали, конечно: взяли подрядчика, тот мастеров привел разных. Зачищали, отдирали, красили, изолировали, сменили всю гипсокартонную обшивку. Дом был 1924 года постройки. Мы основательно привели его в порядок, и стало жалко такой хорошо отремонтированный дом сдавать жильцам. Продали мы его. А поскольку покупали этот дом несколько лет назад, то даже с учетом снижения цен на недвижимость в накладе не остались.