Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

После лекции вся эта орава в 400 человек встала и грохнула в ладоши. Было неожиданно, очень классно! В незнакомой аудитории, на не самую ходовую тему из моего репертуара…

Жаль только, что лекция состоялась в тяжелый момент и при грустных в общем-то обстоятельствах: на рынке труда много предложений и почти нет спроса. Горечь момента присутствовала во всем: и в обстановке на ярмарке, и на лицах безработных людей, и на лицах организаторов тоже. Пройдет еще немного времени, и они сольются с толпой своих посетителей: ярмарка скоро прекратит свое существование.

В детстве я очень любил петь и пел от души. В наш садик на Энергетической улице, дом 2, раз в неделю приходила тетя-музрук. Она садилась за пианино, а дети рассаживались в зале на стульчиках. Она играла, а мы пели. Наверное, её не всё устраивало в нашем пении. Периодически она говорила кому-то из детей, чтобы он помолчал. Потом снова разрешала петь. Однажды она попросила помолчать меня.

И потом каждый раз, когда тетя-музрук садилась за пианино и взмахивала руками, она что-то вспоминала и, обращаясь ко мне, говорила: «Мальчик, ты не пой». Я и не пел. Но мне очень хотелось!

Акопов был нефтяником из Баку, армянин. Кандидат наук, симпатичный мужчина лет сорока. В США он работал в аэропорту менеджером по грузовым перевозкам. В середине девяностых пришел к нам в школу, быстро выучился на тестировщика, быстро работу нашел. Солидный такой, основательный человек, одновременно улыбчивый и очень добрый.

Акопова тоже была из Баку, тоже армянка, и никакого отношения к нашему Акопову не имела. Она вышла замуж за американца и в какой-то момент пришла к нам в школу, но не учиться, а просто пока поговорить о возможном обучении. Вышли мы на улицу все втроем: я, Акопова и её американский муж Лэри. Стоим на солнышке, мирно беседуем.

Подъезжает машина, паркуется метрах в двадцати от нас, и выходит из нее Акопов. Я ему обещал резюме подновить для поиска очередной работы, и идет он, естественно, в нашу сторону. Вдруг останавливается и ошалело на нас смотрит, будто мы инопланетяне какие. Акопова в это время у меня за спиной стояла, и выражения её лица я не видел. После нескольких секунд молчания оба Акоповы срываются с места и с воплями несутся навстречу друг другу, обнимаются и плачут, он ее кружит. Я толкаю в бок Лэри: видал, мол? Он совершенно невозмутимо комментирует: «Они там, на Кавказе, все друг друга знают!»

Выясняется в итоге, что Акоповы в Баку жили в одном доме. Соседи, однофамильцы. И не виделись с того дня, как начались армянские погромы (после того, как Карабах отделиться захотел). Оба, независимо друг от друга, уехали в Россию, оттуда перебрались в Америку, все эти годы не зная, кто остался жив, а кто нет…

Встречи в эмиграции – вообще отдельная тема. Это как чудо. Чудесные встречи нежданно-негаданно случаются иногда. Другой случай расскажу на эту тему.

Школа тогда ещё находилась в гараже, значит, это самое начало 1996 года. Я веду урок. Открывается дверь, и на пару секунд заглядывает выпускник из предыдущей группы. Заехал дискету мне отдать, чтобы я ему резюме подправил. Он пробыл в гараже секунд 10, да и то не целиком, так сказать, а половиной тела, выглядывающей из-за приоткрытой двери. Отдал мне дискету и исчез.

Женщина-студентка, сидящая у компьютера, обращается ко мне с вопросом: «Скажите, а вот этот товарищ, что сейчас заглядывал, он из Одессы? Воробьёв его фамилия?» – «Да, – говорю, – вы его знаете?» – «Знаю. Мы с ним в Одессе в одном отделе КБ работали».

И я думаю: «Это же надо!» И вижу перед глазами, как из космоса, большую голубую планету. Вот на ней Америка. Калифорния. Силиконовая долина. Мой микроскопический гараж. И в нём – двое из одного отдела одесского КБ.

Как-то весной 2002 года позвонил мне домой в Саратогу некто Хромой Абрам. Наверное, правильнее было бы написать Абрам Хромой, поскольку Абрам – это имя, а Хромой – фамилия. Тем более, что он и не хромой вовсе. С другой стороны, не я же ему фамилию выбирал.

Позвонил он, короче, представился мне человеком, который пишет и публикуется в самых крутых американских русскоязычных газетах: «Новое русское слово», «Панорама» и так далее. Сказал, что хотел бы написать материал обо мне, для чего неплохо бы нам встретиться и поговорить.

Собственно, не он первый такой, и его звонок меня совершенно не удивил и не обеспокоил. Времени у меня свободного было тогда много, можно и встретиться, почему нет?

Приехал он к нам домой, на макушку холма. Сели мы в гостиной, чаёк разлили. А там окна во всю стену, вид хороший открывается на окрестные холмы. И вроде как моему собеседнику положено что-то у меня спрашивать, по сюжету так должно развиваться мероприятие. И он даже задает мне какие-то вопросы, но довольно рассеянно. Пишет себе что-то в планшетке, но при этом словно думает о чем-то другом.

На вид Абраму лет под семьдесят. Коренастый, с усами, плотного телосложения, нервический такой, не расслабленный. По ходу беседы он и о себе рассказал. По рождению наполовину еврей, на вторую половину – монгол. Сам он из Одессы. И, типа, крутой, и всё у него в порядке. Переехали они в Долину из Лос-Анджелеса относительно недавно, поскольку их дочь тут живет. И такой он успешный литератор, и еще специалист по инвестициям, и еще он большой специалист по страхованию, делает в этой области нечто совершенно уникальное. И не только сам делает, но и других в этот бизнес вводит. И лицензии у него есть брокерские на рынке ценных бумаг. Короче, Абрам – матерый финансист.

А беседовали мы втроем: Хромой Абрам, жена моя и я. Жена заинтересовалась его страховыми делами, особенно тем сервисом, который он делает, поскольку преподнесено это было с очень привлекательной стороны.

Ну, поговорили и разошлись. А он у себя дома раз в несколько месяцев проводит семинары, небольшие, человек на 15 участников. И через неделю-другую Абрам мне звонит и предлагает выступить на его семинаре с лекцией на тему успеха и чего-то в этом роде. А я еще и половину участников его семинара знаю по прошлым школьным, и не только школьным, делам. Как не выступить?

Приехали мы к нему домой. Ну, сказать, что его дом и вся обстановка намекали на большой материальный достаток, я не могу. Скорее, наоборот. И машина у него тысяч на 5 даже не тянет. Как-то не вязалось это с образом успешного финансиста.

С другой стороны, если деньги есть, то сорить ими зачем? Абрам и его супруга наполовину на пенсии. С его слов, он ценными бумагами и страхованием подрабатывает на дому. Жена его, очень приятная женщина, также на дому медицинским страхованием занимается. То есть судить 6 их достатке я не мог, но, учитывая, что он здоров был щеки надувать и пальцы растопыривать, впечатление складывалось двойственное.