Михаил Портнов - Американские горки. На виражах эмиграции

– Мы будем нести тебя на себе, когда ты устанешь, – сказали большие добрые белые птицы.

– Ага! – сказала маленькая бедненькая птичка.

– Да пошла ты… – сказали большие добрые белые птицы и улетели на юг.

Брайтон. Стоят два неустроенных русских эмигранта, глазеют по сторонам, тоскуют. Один из них показывает пальцем на местного бомжа, собирающего милостыню в бумажный стакан от пепси-колы.

– Эх, Лёва, – говорит, – мне бы его английский! Даже не представляю, как у меня все в жизни было бы классно!

Тут рядом с ними тормозит лимузин и водитель что-то у них спрашивает по-английски, но что – непонятно. Оба разводят руками, и лимузин едет дальше.

– Ну что, Сёма? Помог ему хороший английский?

Как я уже рассказывал раньше, в сентябре 1995 года Руфина отказалась подписывать достигнутое соглашение и выполнять абсолютно все его пункты, за исключением выплаты моей половины от стоимости оборудования. То есть юридически Руфина ведет некую бизнес-деятельность, где я технически являюсь 50 % совладельцем.

После того, как Чук и Гек вытолкали Руфину взашей, она вышла замуж за творческого человека Жорика, который начал все с нуля, если можно считать нулем ведение бизнеса под именем Стэнфорда. Им не удалось долго косить под Стэнфорд, возникли, надо полагать, неприятности. Пришлось в названии заменить слово «Стэнфорд» на «Софтвер».

Жорик, надо сказать, проявил себя деловым мужиком и шаг за шагом наладил какой-то учебный процесс на китайцах и индусах. Потом они снова попытались привлечь русских, но со временем логика развития Жорика привела к аккредитации школы. То есть учить надо дольше, брать больше – 6 тысяч, а не 3–4, как у нас. Отсюда и студентов с гулькин нос, в основном уволенные, за переобучение которых казна платит. Но поскольку Жорик – человек деятельный, то малочисленность студентов он компенсирует открытием отделений – дошло до пяти по штату. Молодец в общем.

Полностью отстраненная от какого-либо участия в процессе, Руфина тоже довольна: она ходит с видом большой начальницы и всем рассказывает, как она все замечательно устроила. Жорик не возражает, поскольку она его жена, пусть балаболит, вреда с этого нет.

Но Руфина, как вы помните, взяла на себя сбор денег с наших общих студентов и провалила это так же позорно, как и все остальное. Там оставалось тысяч 30, их надо было просто аккуратно собрать. Я неоднократно порывался довести это дело до конца, и в какой-то момент Руфина вроде как согласилась передать мне все документы. Но то, что она мне передала, оказалось филькиной грамотой, из которой невозможно понять, кто и сколько должен. Это была какая-то чудовищная свалка информации.

Сейчас я думаю, что Руфина действительно не имела более аккуратных записей в силу общей недееспособности. Но тогда мне казалось, что она просто ленится потратить пять минут и собрать всю информацию вместе.

Более того, Руфина утверждала, что у меня и так есть все необходимые записи, я просто над ней издеваюсь. Но у меня никаких записей не было. В очередной телефонной беседе я попытался убедить её, что не смогу ничего собрать, пока она не даст мне полную информацию. Истеричная Руфина начала закипать. Тут Жорик вырвал у неё из рук трубку и хамским тоном заорал, что они ничего мне больше не дадут и что если мне не нравится, то я могу отправляться в суд.

Ах, Жорик, лучше тебе этого не говорить! Потому что мне таки пришлось обратиться в суд. И не по поводу каких-то там зажатых Руфиной файлов. Уж если идти в суд, то чтобы разрешить окончательно весь комплекс нерешенных вопросов.

На иммиграционных форумах часто можно видеть советы, по поводу и без, обращаться за справедливостью в суд. Это говорят люди, которые у себя на родине не видели независимого суда и привыкли думать, что в отечественных судах нет справедливости, а только корысть и взяточничество. И они думают, что в американском суде справедливость торжествует. Это глубочайшее заблуждение! Торжество справедливости реализуется только у братвы, когда судят «по понятиям». В американском же суде торжествует Закон. И меньше всего Закон имеет отношение к вашему или моему представлению о справедливости.

Это мое вступление призвано остудить горячие головы искателей абстрактной правды в суде – там её нет. Давайте вместо этого посмотрим, как развивались наши отношения в рамках судебного иска.

Никакой разницы между реально происходящими событиями и картинкой, нарисованной нашим воображением, сознание не видит. Выдумка так же реальна, как и реальность. Ложь, тысячекратно повторенная пропагандой, так же реальна, как если бы я сам был её очевидцем. Почему Ленин из всех искусств важнейшим считал кино? Не радио, не театр, не газету? Массовая обработка сознания образами. Не словом, хотя и слово рождает образы, а именно картинкой – в лоб, напрямую. Если миллион человек прослушает радиопьесу об Александре Невском, то у них перед глазами будет миллион образов князя. А если им кино показать, то у всех сложится один и тот же образ!

Сами понятия «ложь» и «правда» в сознании одного человека относительны. Если взять ложь, и самому многократно её повторить, то начинаешь в неё верить. Самое интересное, что и твои собеседники, которым ты чистую ложь несёшь с искренней верой в ее правдивость, тоже начинают в неё верить.

Смотрите, как интересно. Два разных человека говорят слово в слово одни и те же фразы. Совершенно неважно, правду ли они говорят. Но одному поверят миллионы, а другому не поверит никто. Потому что есть еще невербальная коммуникация. Она состоит не только из улыбки, прищура, моргания глаз или просто гнусного выражения физиономии (непонятно, почему видно, что гнусной). Невербальное общение происходит, даже когда мы не видим собеседника. Если человек говорит убежденно, мы поверим ему скорее, чем тому, кто те же слова говорит неискренне.

Помню, как в нескольких компаниях нас, тестировщиков и программистов, строго предупреждали не жаловаться на наш продукт людям из отделов маркетинга и сбыта. Они постоянно исподволь интересуются качеством: не верят, что им говорят правду. Но если они не верят в продукт, то и продавать его не могут. Кто тебе поверит, если ты сам себе не веришь?

Это я написал для того, чтобы вы лучше поняли степень негодования и возмущения Руфины после моего обращения в суд. Она-то искренне считала себя благодетельницей новых эмигрантов, первооткрывателем путей, программистом с космических проектов, честнейшим и порядочнейшим человеком. Она так ярко представляла всё это в своем воображении, что никакая объективная, то есть не созданная ее фантазией, реальность не имела шанса на существование. Вокруг нее был круг людей, которые, слушая Руфину, искренне верили каждому ее слову. А других людей в ее окружении быть не могло.