Александр Николаев - Так это было

Французская пословица говорит, что «Месть — это блюдо, которое предпочтительно употреблять в холодном виде». Для большинства подсоветских людей это «блюдо» всегда оставалось подогретым. Они не располагали временем ждать его охлаждения. Неудивительно, что многие солдаты и офицеры свое пребывание в добровольческих формированиях определяли примерно так: «Сейчас не имеет большого значения — чьи интересы я защищаю. Важно то, что я могу сражаться против большевиков».

Летом 1943 года в окрестностях Бобруйска командование Восточного запасного полка приступило к мобилизации мужчин призывного возраста. Некоторые из мобилизованных потом перебежали к партизанам, но большинство осталось в полку и попало на «Атлантический вал». Интересно, в какую графу приходно-расходной книги следует включить этих людей?

Вывод напрашивается один: руководители освободительного движения до осени 1944 года мало интересовались воинскими частями, организованными в тех или иных условиях и сражавшихся на восточном фронте или попавшими на запад. Это было одной из серьезных ошибок и генерала Власова и его окружения. Термин «пушечное мясо» загипнотизировал их, как будто смерть миллионов пленных по лагерям гораздо лучше гибели в бою.

Таким же ошибочным было определение генерала Власова относительно последствий (в случае успеха) покушения на Гитлера (Быстрый конец войны и поголовная выдача всех нас. См. книги полк. Кромиади и полк. Позднякова).

Стремясь убрать фюрера, участники заговора направляли свой меч и против его преступного окружения. Это значит, что был бы уничтожен нацизм с его Гиммлером, Геббельсом, Розенбергом, Восточной политикой и прочим. Это значит, что во главе армии вместо бесноватого ефрейтора были бы поставлены способные маршалы и генералы. Новое командование быстро приступило бы к формированию Освободительной армии и к созданию национального правительства. А при нахождении у власти демократического правительства Германии союзники Сталина, несомненно, пересмотрели бы свои позиции и стали бы более сговорчивыми.

Примерно так думали в июле 1944 года три военных корреспондента маленькой армейской газеты, наблюдая с одного из холмов у Авранша безрассудную гибель немецких танков, брошенных в наступление на этом участке по приказу фюрера.

Что такое — бокаж?

Бокаж, или край изгородей — это огромных размеров шахматная доска, где каждый квадрат или прямоугольник обнесены земляным валом с деревьями (иногда внушительной величины) вдоль вершины. В каждой такой клетке имеется только узкий проход для скота. Каждая клетка представляет собою крепость и нужно действительно иметь ефрейторские познания в военном искусстве, чтобы ввести здесь в бой соединения танков.

Чтобы проникнуть в клетку, танк должен был взбираться на вал, подставляя таким образом свою самую уязвимую часть под огонь артиллерии, укрывшейся за следующим валом. Танки горели или взрывались один за другим. Над побоищем стоял дым и смрад горевших масел и краски. Иногда танк откатывался от вала на открытое пространство и тут же попадал под бомбы самолетов.

Наблюдая это бессмысленное истребление танков, часть которых была переброшена сюда с фронта под Каном, мы даже не задавали себе обычных вопросов: «Для чего? Зачем это нужно? Стоит ли искать логическое объяснение действиям сумасшедшего?»

Даже нам, не искушенным в военном деле, было ясно, что уже во время битвы под Каном следовало оттянуть основные силы к границе и оставшимися частями вести лишь арьергардные бои с целью изматывания противника. После потери в краю изгородей такого множества танков отступление немецких частей из Франции превратилось в бегство.

Все кончено. Контрудар у города Мортэн, на который возлагалось так много надежд, захлебнулся. Этого и нужно было ожидать: в краю изгородей танками ничего не сделаешь. А пехоты у немцев мало. К тому же огонь американской артиллерии был исключительно силен.

Мы видели, как закамуфлированные краской и ветвями, танки продвигались на исходные позиции. Видели мы и как они гибли ни за грош. Даже жалко было… Где-то их строили, трудились люди и все — собаке под хвост. Теперь американцы заняли Авранш и вышли на простор. Удержать их уже трудно, да и нечем. Лучшие силы погубили там, в бокаже.

К тяжелому положению на фронте прибавилась другая опасность: быстро растущее партизанское движение. Даже здесь в Лё Ман передвигаться ночью одному стало опасно. Недавно кто-то убил казачьего унтер-офицера из отдела пропаганды. Правда, там дело могло быть и на почве ревности. Покойный слишком активно интересовался женщинами.

Мы похоронили его на военном участке кладбища. На свежей могиле капитан Устинов произнес трогательную речь. Это он может делать. Вообще-то он — очень хороший человек. В Красной армии был батальонным комиссаром. Что мне нравится в нем — это простота в обращении, добродушие, неприязнь к спиртным напиткам. Он до некоторой степени напоминает комиссара Фурманова.

На могиле погибшего казака после слов… «Несчастный случай вырвал его из наших рядов…» Устинов сказал: «Пусть легка ему будет земля чужбины!.. Пусть весенние ветры донесут сюда запах далекой Родины!»

Вчера вечером около парка кто-то запустил кусок кирпича в проходившего Панасенко. К счастью, неизвестный в темноте промахнулся. Кирпич задел лишь козырек кепки.

По рассказам немцев в городах, к которым приближаются американцы, партизаны выступают открыто: устраивают засады, баррикадируют улицы, обстреливают с чердаков отходящие части.

Карлов ходит теперь в парикмахерскую в сопровождении кого-либо другого. Боится, чтобы парикмахер его не зарезал. Это была бы не такая уж тяжелая потеря для человечества.

Наша поездка на фронт не принесла никаких положительных результатов. Никого из наших батальонов мы не встретили.

Около Домфрона нам повстречался подозрительный человек. Он был одет в старомодные клетчатые брюки и фрак. Я спросил у него дорогу на Вир. Оказалось — это русский пленный. Свой костюм он нашел в одном разрушенном доме. По его словам, он работал у немцев по ремонту разрушенных дорог (Возможно, сбежал из батальона). Теперь он направлялся в Париж к одному русскому, адрес которого у него имеется. Мы посоветовали ему сменить опереточный маскарад. Иначе его задержит первый же немецкий патруль.

А вообще-то — муторно на душе, хотя приходится писать ободряющие статьи неизвестно для кого. Штаб армии готовится к эвакуации. Мы тоже, наверное, скоро двинемся отсюда.

Немецкие офицеры, приезжающие с фронта, пьянствуют по ресторанам. Один вчера сказал: «Мы проиграли ту войну, мы „выиграем“ так же и эту».