Александр Николаев - Так это было

Ничего этого сделано не было. Никаких мер для предотвращения надвигающейся катастрофы не приняли. С момента организации Комитета все драгоценное время было безрассудно потрачено на раздачу чинов и должностей (это занятие, судя по воспоминаниям полк. Позднякова, не покидало некоторых уцелевших участников и после капитуляции Германии), на утряску разногласий между казачьими и русскими формированиями и все на тот же дележ шкуры, по-страусовски не замечая, что делить уже нечего.

И когда читаешь воспоминания участников той эпопеи, кажутся странными, по-детски наивными попытки генерала Власова уже под занавес, когда все рушилось и специально присланные отборные советские части рыскали вокруг, — добиться аудиенции у американского главнокомандующего и получить со стороны американцев точно определенные гарантии для частей РОА, о которых американцы не имели представления.

По такому важному вопросу нужно было действовать гораздо раньше, приготовив заблаговременно несколько вариантов.

Капитуляция Германии застала генерала Власова и его окружение врасплох по их вине. Но и эту оплошность можно было исправить, если бы все помыслы командующего были направлены на спасение армии, а не на что-либо другое.

В книге В. Штрик-Штрикфельдта «Против Сталина и Гитлера» (перевожу с французского текста) есть такой абзац:

«Он (Власов. — А. Н.) улегся на койке, и я еще раз подошел к нему.

— Извините меня, Вильфрид Карлович… Я снова начал пить, — сказал он мне. — Я всегда пил, но никогда не искал опьянения. Сегодня я его ищу, чтобы забыться. Если Крегер, толкающий меня на это, думает так меня лучше держать, он ошибается. Я все вижу и слышу. Но я не хочу ничего знать об этой ужасной реальности. Я не укроюсь, конечно, от своих обязанностей и ответственности. Пусть Бог даст мне милость Свою до конца».

«Мертвые вины не имут», но их ошибки должны послужить уроком для живых.

Как бы тяжела ни была та обстановка — не пить нужно было до забвения, а искать выхода из создавшегося положения.

Похвально, конечно, для генерала разделить участь попавшей в западню дивизии, но разве этого хотели люди, доверившиеся ему? Они ждали от командующего не рыцарства, а спасения своих жизней.

Один из участников той эпопеи в своих воспоминаниях сравнивает стойкость воинов при захвате частей первой и второй дивизий с гибелью «Варяга»… К сожалению, ни эпоха, ни обстановка не выдерживают подобного сравнения.

Команда легендарного крейсера добровольно предпочла смерть плену. Там люди шли на подвиг!

Разве можно назвать подвигом выдачу людей на расправу Сталину со всеми её последствиями?

Солдаты и офицеры РОА стремились проникнуть в зону, занятую американцами, именно для того, чтобы избежать выдачи. Если бы они знали, что их командующий заливает горе спиртом, а в минуты прояснения принимает лишь мечты за действительность и что их ждет трагический конец — они все бы разбежались.

Участники событий сейчас описывают с мельчайшими подробностями посещение генералом Власовым северных областей, Пскова и прочие детали, и никто не вспомнит о тех, что улеглись под сопками на дальнем севере и кто продолжает вымирать там же, гордо погибая иногда в неравных сражениях со своими мучителями (см. рассказы Шаламова и В. Распутина «Последний срок»). А некоторых выживших, прежде чем они отправятся в мир иной, выдергивают оттуда для показательных процессов, о которых я говорил выше.

Неужели для всех них может служить утешением то обстоятельство, что генералы разделили их судьбу?

Все прочитанное и услышанное мною от участников событий говорит о том, что руководители Освободительного движения не страдали избытком чувства ответственности за вверенные им судьбы людей и объясняется это все той же болезнью: Россия — большая страна. В ней может недоставать хлеба, чего другого, а людей — сколько угодно!

В тот критический момент от командования РОА требовалось немногое: еще до прихода в Чехословакию дать негласный приказ к распылению сформированных частей.

Конечно, в сложившейся обстановке Германии тех дней подобное решение не увенчалось бы стопроцентным успехом, но гораздо меньше людей попало бы в лапы Сталину. Кроме того, командование РОА имело бы сознание выполненного долга. Разве это не так уж важно?

Сейчас, когда я пишу эти строки, маленькая мусульманская страна уже больше года держит несколько десятков американских заложников и явно насмехается над Америкой. А другая держава из когда-то могущественного льва превратилась (не без помощи страны социализма) в худую дворняжку, какой её изображают в «Крокодиле» с самым большим количеством безработных во всей Западной Европе.

И хотя устройство советских военных баз на Кубе, в Африке (чтобы подобраться к сырью, необходимому для промышленности западных стран), в Азии, захват Афганистана — говорят о распространении коммунистической гидры по всему миру — меня это мало трогает. При каждом заглоте красным молохом новой жертвы я повторяю лишь слова старого Тараса: «Это вам поминки по Остапу».

Пальму первенства по выдаче российских людей на расправу Сталину заслуживает, конечно, Англия. Опозорившись под Каном, англичане, не дожидаясь конца войны, решили освежить свои лавры за счет Иванов, хотя последние по свидетельству автора книги «Совершенно секретно» во время высадки союзников в Нормандии и не сражались. Всех захваченных на побережье они спешно доставили в южные порты Советского Союза, где многие несчастные, едва ступив на «родную» землю, закончили свое земное существование. Набив руку на первых поставках «живого товара», они уже мастерски действовали дубинками, прикладами и штыками в Лиенце и других местах, где можно было применить заплечных дел мастерство…

(В городе Кишиневе живет одна учительница… «Той» весною ей было десять лет, когда у неё на глазах во время выдачи в Лиенце английский солдат с льняным чубом ударом приклада в грудь убил её мать… Они с братом выросли сиротами в детдоме и хорошо помнят «ласку» представителей «благородной нации»…)

И никакие крокодиловы слезы, никакой маскарад с сооружением памятника в лучшей части Лондона — пока существует мир, не смоют позора с этой страны, хвастающейся своим правосудием.

Даже французы, не подписывавшие Ялтинских соглашений, чтобы поддержать престиж великой державы, приняли посильное участие в выдаче власовцев и просто пленных. Но Франция по известным всем причинам находилась тогда среди трех великих держав на положении «бедной родственницы» и её грехи следует считать невольными. А в самой метрополии из лагеря Борегар можно было уйти когда угодно и приказы о выдаче наталкивались на присущую французам любовь к свободе. Какой-нибудь комиссар, получив такую инструкцию, совал её подальше в ящик и, буркнув словечко генерала Камброн, подписывал документ на жительство бывшему подсоветскому человеку.