Мик Уолл - Жизнь и смерть Джими Хендрикса [Биография самого эксцентричного рок-гитариста от легендарного Мика Уолла] [litres]

Наплевав на все, Джими все равно продолжает свое Гарлемское шоу. Он слышал о каких-то бандитах, связанных с мафией, которые обманывали людей рассказами о концерте Hendrix Experience в Гарлеме. Джими ничего не знал, пока не увидел, что какие-то парни на улице развешивают плакат для шоу. Джими бросился на парней, но один из бандитов внезапно появился перед ним в сопровождении двух своих солдат. Все трое вытащили пушки и нацелили их в голову Джими. Сказали ему, чтобы он отвалил и смылся, а не то… Джими сделал, как ему было сказано.

Майк ненавидит саму идею этой благотворительности. Ему надоели эти черные чуваки, которые день и ночь твердят, что вокруг слишком много белых. Но для Джими шоу – это символ того, где он сейчас находится, послание для Вселенной. Изображая благородство, он рассказывает газете New York Times о своих визитах в Гарлем: «Иногда, когда я приезжаю сюда, люди говорят: “Он играет белый рок для белых людей. Что он здесь делает?” Я хочу показать им, что музыка универсальна – что нет ни белого рока, ни черного рока».

Пять тысяч скучающих и любопытствующих появляются в этот день. Но почти сразу все идет херово. Перед концертом, стоя рядом с Кармен, Джими получает дозу говна за то, что у него подружка-блондинка и он привел «белую сучку» в Гарлем. В завязавшейся драке у Кармен порвалась блузка.

Спустя несколько дерьмовых часов Джими и группа толпятся на крошечной уличной сцене – Джими одет в белое.

Бутылка летит на сцену перед тем, как звучит первая нота. Она врезается в усилитель, разлетаются осколки стекла. Группа играет, но люди начинают бросать яйца. Яйца, мать твою. А потом начинают уходить. Уходят.

Отчаявшись, он играет редеющей толпе стоические версии Fire, Foxey Lady, Red House … блюз наконец-то прорвался и принес искру тепла тому, что осталось от толпы. Но потом Джими рискует своей задницей и играет The Star-Spangled Banner , и все снова тухло. Он почти спасает положение с помощью Voodoo Child , в надежде, что это поможет, объявляет ее беспокойной толпе как «национальный гимн Гарлема».

Никто ее так не называет. Большинство людей в Гарлеме даже не слышали ее раньше. Шоу наконец-то заканчивается в присутствии менее чем двухсот человек.

Глядя в зеркало, вернувшись в свой номер в отеле Nevada, Джими в шутку говорит Кармен, что он выглядит старым, что его волосы начинают выпадать, волосы на груди и лобке седеют. Он смеется. Притворяется.

Майк слышит истории о гарлемском концерте и думает, что это, блядь, пустая трата времени и денег. Джими мог сильно пострадать. Его могли убить. И для чего? Чтобы доказать, что он чертовски черный? Все шло из рук вон плохо. Надо было что-то предпринять.

Четыре ночи спустя Джими возвращается на шоу Каветта, снова со всем цыганским зверинцем, играет до-о-олгий импровизированный джем, построенный вокруг новой вещи, которую Джими придумал под названием – Майк думает, что она так называется, потому что Джими теперь часто бормочет – Machine Gun . Закройте глаза, пожелайте этого достаточно сильно, и это может показаться чем-то из альбома Electric Ladyland . Господи, думает Майк, теперь это кажется таким далеким прошлым. Какого черта Джими делает со всеми этими гребаными чуваками, которые говорят ему, что он должен стать более африканским, детка, дать больше джаза, как Майлз, понимаешь, сделать что-то новое и, ну ты знаешь, черное? Как, черт возьми, он должен продавать это белым поклонникам Джими?

Что-то определенно нужно делать – и быстро.

Двадцать четыре часа спустя Джими вытаскивают из клуба, связывают, завязывают глаза, бросают на заднее сиденье машины и увозят.

Подожди. Повтори, чувак?

Майк всю свою жизнь имел дело с гангстерами, так или иначе. От мутных аферистов в старые армейские времена до крутых джорджи «бизнесменов» в ньюкаслских клубах. Лондонские музыкальные бизнесмены вроде Дона Ардена не боялись Майка. Он не собирался связываться с Ронни и Реджи Креем, но видел, как крепли их отношения с нью-йоркскими гангстерами, когда близнецы перебрались в ночные клубы Вест-Энда.

В Америке звукозаписывающий бизнес и мафия держались рука об руку с тех пор, как шестнадцатилетний Луи Армстронг получил свое первое жалованье за игру на трубе в таверне, принадлежащей Генри Матранге, главе семейства Матранга, одного из самых могущественных преступных синдикатов начала двадцатого века.

С тех самых дней, когда сицилийский дядя Фрэнка Синатры Бейб Гараванте, член преступной семьи Моретти, был осужден за убийство после того, как в 1921 году управлял автомобилем для побега во время вооруженного ограбления.

С тех самых дней, когда Фрэнк был посредником Кеннеди для Сэма Джанканы, ведущей фигуры в чикагской мафии.

С тех самых дней, когда мафия управляла всеми крупными артистами Лас-Вегаса, такими как Фрэнк, Сэмми-младший, Дино, Лайза и Тони Беннет.

С тех самых дней, когда Фрэнки Валли был связан с семьей Дженовезе. «Не думаю, что кто-то из тех, кто работал в индустрии развлечений в шестидесятые годы, может сказать, что они никогда не общались с мафией», – сказал Фрэнки, пожимая плечами.

Еще с тех времен, когда Моррис Леви – глава звукозаписывающей компании с большим количеством итальянских друзей – управлял Roulette Records, прикрытием для семьи Дженовезе.

Roulette – место, где изнутри на дверях не было ручек.

Roulette – где менеджер Yardbirds Саймон Нейпир-Белл отправился на встречу в 1966 году и обнаружил Морриса, который держал руками за горло одного из своих продюсеров, поднимая его с пола и крича: «Ты гребаный черный хуесос! Ты обещал сделать мне хитовый альбом, а сам все испортил!»

Этим хуесосом был Микки Стивенсон, который написал Dancing in The Street для Марты и Vandellas и только что сделал хит What Becomes of The Brokenhearted с Джимми Раффином.

С тех пор мафия ухватила доходный потенциал нового поколения «тяжелых» рок-групп и стала участвовать в управлении такими командами, как Vanilla Fudge и Humble Pie .

В 1969 году инвестиционный синдикат Kinney National , возглавляемый Стивом Россом (настоящее имя Стивен Джей Рехниц), купил за 400 миллионов долларов киностудию Warner Bros., кинокомпанию Seven Arts и звукозаписывающий бизнес, а Росс занял пост генерального директора. Стив был учтивым, покладистым оператором, у которого не было никаких проблем в общении с мафией. Тот факт, что он теперь де-факто управлял Reprise, американским лейблом Джими, означал, что у Джими – и Майка – теперь были свои собственные связи с мафией. И наоборот.

Но игра началась задолго до этого. Мафия контролировала распространение пластинок по всей Америке. Из более чем шести тысяч радиостанций, которые тогда были в эфире в Америке, более четырех тысяч контролировались мафией, которая продвигала свои записи, снабжая ди-джеев и продюсеров кокаином и проститутками, а когда это не срабатывало, чемоданами с деньгами.