Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Том стал легендой после подписания контракта с Mötley Crüe – он был тем парнем, за которым следят все остальные представители индустрии, потому что благодаря своей интуиции находил в грязи музыкальной сцены Сансета золотые самородки. В следующий раз, когда мы выступали в «Трубадуре», Том зашел за кулисы и представился, и помню, как мы подумали, что он единственный представитель музыкальной индустрии, заслуживающий нашего уважения, потому что его достижения говорят сами за себя. Его энтузиазм был искренним. Он сказал нам, что мы лучшая группа, какую он только слышал со времен AC/DC, а когда говорил о нашей музыке, мы увидели, что он понимает ее лучше, чем кто бы то ни было. За эти годы у нас было много взлетов и падений, но Том по-прежнему может легко привлечь мое внимание.Когда он хочет, чтобы я пришел послушать группу, которую он думает подписать, ему стоит лишь сказать: «Не видел ни одной группы, которая бы так же круто играла рок с тех пор, как впервые услышал вас». В том разговоре в гримерной было что-то очень искреннее, и, хотя Тому мы тогда об этом не говорили, мы не собирались подписывать контракт ни с кем другим.

Том попытался сделать вид, что выбирает из нескольких групп, но у него не вышло. Разошлись слухи, что он нами интересуется, и в одночасье все остальные лейблы всполошились и тоже решили с нами связаться. Менеджером все еще была Бриджет, но, так как у Вики Гамильтон было гораздо больше связей в Лос-Анджелесе, все представители индустрии звонили ей, чтобы связаться с нами. И этого оказалось достаточно для возрождения отношений с Вики.

Замечательное было время: прежде чем подписывать контракт, мы старались получить как можно больше бесплатных обедов, ужинов и напитков, а также всего того, чем крупные лейблы пытаются соблазнить артистов. Следующие два месяца за нами ухаживали «Кризалис», «Электра», «Уорнер Бразерс» и еще несколько лейблов. Мы заваливались в прекрасные рестораны и заказывали экстравагантные жидкие обеды, а потом просто сидели за столом и играли в игру. Единственное, к чему мы приходили, это то, что нам нужно снова встретиться за обедом, чтобы обсудить дальнейшие детали, прежде чем прийти к соглашению.

Так продолжалось до того дня, пока мы не решили встретиться с Дэвидом Геффеном и Эдом Розенблаттом и подписать контракт с «Геффен Рекордс». Пока мы вели переговоры, я все время смотрел на Дэвида, которого не видел лет с восьми, вспоминал старые добрые времена, когда разгуливал по его офису вместе с папой, тот приносил ему свои работы, и думал, помнит ли он меня. Он, конечно, не помнил, как позднее узнала моя мама. Мне захотелось непременно снова попасть в туалет в офисе «Геффен», где в моих детских воспоминаниях на стенах был хипповский коллаж в стиле шестидесятых из картинок, вырезанных из старых рок-журналов. Как я был счастлив, когда увидел, что он все такой же.

Переговоры прошли быстро: мы потребовали шестизначную сумму, что, среди прочего, было неслыханным авансом для новой неизвестной группы в 1986 году. Они согласились. Вики Гамильтон выполняла работу нашего менеджера, поэтому свела нас с Питером Патерно, который стал адвокатом группы. Питер составил нам контракты, и сделка состоялась.

Guns N’ Roses наконец-то подписали контракт, и, как только мы это сделали, наш новый лейбл не разрешил нам больше выступать. Они хотели, чтобы мы залегли на дно, создали мистический образ и за это время привели дела в порядок: они настаивали, чтобы мы нашли настоящего менеджера и продюсера и сосредоточились на записи альбома. Они хотели, чтобы мы жили на аванс и не отвлекались на еженедельные концерты, а предпринимали необходимые следующие шаги. Ни они, ни мы тогда не знали, что давать нам свободу распоряжаться какими бы то ни было деньгами – плохая идея. Нам дали степень свободы, какой мы никогда даже не нюхали. Тот факт, что мы не будем выступать, больше всех беспокоил меня. Мы что, будем просто сидеть сложа руки и прожигать тысячи долларов? Ой-ой, это плохо кончится. Нам и раньше удавалось каждый день превращать в эпичное приключение за счет бюджета, который мы наскребали по карманам с утра. Теперь, когда у нас был этот огромный аванс и контракт с лейблом, слишком многое стало возможно.

Как выяснилось тогда и потом много раз подтверждалось – худшее, что могло случиться с этой группой, – отсутствие работы и наличие кэша.

Неугомонность – катализатор непостоянный. Она может подтолкнуть к достижению цели, а может и привести к летальному исходу, и выбор не всегда за тобой. Мой неугомонный характер подарил мне прозвище и всегда заставлял искать острых ощущений, с нетерпением ждать следующего концерта или следующей вершины, на которую можно было бы забраться. Эта черта характера выходных не берет.

До подписания контракта, у меня не было работы, а жил я в заблеванном гараже с очаровательным интерьером южноамериканской тюрьмы. Вся моя энергия уходила на ежедневное выживание и работу над дальнейшим развитием группы, от концерта до концерта. Как только Guns подписали контракт, мне больше не пришлось беспокоиться о деньгах, еде и жилье. Это незначительное чувство стабильности было мне незнакомо. Я не стремился к приобретению каких-либо атрибутов нормальной жизни, поэтому то, что казалось мне благословением, на деле стало почти проклятием.

Мы подписали контракт на сумму около 250 тысяч долларов, и наш аванс составил примерно 37 тысяч долларов, из которых моя доля – около семи с половиной тысяч. Я перевел их в дорожные чеки «Американ Экспресс», которые хранил в правом переднем кармане джинсов из-за проблем с налоговой. Варианта отложить эти деньги я не рассматривал. Я даже не отметил свой аванс покупкой новой гитары или чего-нибудь такого – я просто взял и большую его часть потратил на героин. Каждому из нас пришлось усвоить один и тот же урок самостоятельно, прежде чем мы взяли себя в руки и начали делать то, что собирались делать. Это далеко не последний раз, когда нам пришлось вместе бороться со своими инстинктами: всякий раз, когда мы зарабатывали себе немного душевного спокойствия, то же самое беспокойство, которое подпитывало наш успех, грозило все уничтожить.

Всем в нашем лагере было очевидно, что Вики Гамильтон не потянет обязанностей менеджера, когда наш проект увеличится в масштабах. Пришло время обзавестись настоящей командой. Техником Джо был никаким, а Денни был наркодилером (с которым в этом качестве я общался еще много лет), но никак не гастрольным менеджером. Эти изменения дались нам без особой радости, но они были необходимы. Настал конец эпохи. Из оборванцев, которым нечего терять, мы превратились в оборванцев с корпоративной поддержкой.