Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Том Зутаут организовал несколько встреч с потенциальными менеджерами, первыми из которых были Клифф Бернстейн и Питер Менш из «Кью Прайм», управляющие Metallica, Def Leppard и других классных музыкантов и продолжающие этим заниматься по сей день. Я пошел к Тому в офис, а они опаздывали, поэтому я вырубился у Тома на диване, пока их ждал. Для протокола: я не уверен, был ли я под кайфом или нет. Что я помню, так это то, что встреча прошла не очень хорошо.

– У Guns N’ Roses недостаточно музыкального звучания для группы, которую мы хотели бы представлять, – сказал один из них, и я точно не помню, кто именно.

Я сидел совершенно ошарашенный.

– Чего? – наверное, пробормотал я.

Похоже, это оскорбление я принял беспрекословно, потому что расслабился на диване и сил прекословить у меня не было. Этим все и кончилось. Я ничего не сказал, но на моем лице, должно быть, отразилось презрение или, по крайней мере, некоторое скептическое замешательство.

– Вот эти гитарные соло, которые ты играешь, – сказал кто-то из них, не помню кто.

– Угу, – пробормотал я.

– Мне они кажутся просто шумом, а если послушать Metallica, то они играют по-настоящему мелодично.

– Ладно, приятель, – ответил я. «Как скажешь, Джек», – подумал про себя.

Весь разговор Том изо всех сил старался смягчить потенциально напряженную ситуацию и вставлял комментарии, которые должны были поднять нам настроение и помочь сохранить позитивный настрой.

– Ну, в демо музыку по-настоящему не прочувствуешь, ребята, – говорил он. – Нужно записать эти песни как должно, и вот тогда вы услышите.

Том знал, и я знал, что музыка в демо звучит отлично, – просто эти парни, как и очень многие другие, ее не понимают. Так что они, очевидно, отказались, а потом пожалели об этом. Все, с кем Том тогда нас познакомил и кто отказался с нами работать, потом сильно об этом пожалели – а таких было много. Иззи тогда еще жил в своей квартире, Дафф переехал к Катерине, своей девушке из Венгрии (на которой он потом женится), в квартиру на бульваре Голливуд, по совпадению по соседству со Слаем Стоуном. Думаю, можно сказать, что у них с Даффом были тесные соседские отношения. Слай обычно приходил к Даффу без предупреждения, чтобы покурить фенциклидин, крэк или смесь того и другого в одиночку у Даффа в ванной, а потом уходил восвояси. Это просто на хрен взрывало нам мозг. Очевидно, он так делал постоянно, но большинство из нас этого не видели, потому что никогда не тусовались у Даффа – девушка его была не из тех, кто собирает у себя в гостиной кучу парней. Зато я часто заходил за Даффом перед репетицией, так что одну сцену я все-таки застал.

В дверь постучали, Дафф открыл, и вошел Слай.

– Привет, чувак, – пробурчал он, потому что даже имени Даффа не запомнил. – Ничего, если я воспользуюсь твоей ванной?

– А, да, конечно, – ответил Дафф.

И все. Дафф сказал, что Слай проводит там от нескольких минут до нескольких часов.

Еще Дафф познакомился с Уэстом Аркином, когда жил в том доме. Единственное место, где, как я думал, Уэст живет постоянно, это его старый разваливающийся «Эль Камино». Кажется, он тогда парковал его у дома Даффа, так что тоже мог считаться арендатором жилплощади в широком смысле слова. Я познакомился с ним через Даффа, и он подружился с нашей группой. С Акселем он поначалу общался больше всех остальных. В тот момент я особенно остерегался знакомиться с новыми людьми, потому что вокруг нас начала околачиваться всякая сволочь, так что с новичками держался отчужденно. Мне трудно начать кому-то доверять, но с Уэстом мы со временем стали друзьями.

Уэст был гитаристом из Сан-Диего и непревзойденным тусовщиком и стал нам дороже друга: он даже записал несколько наших песен, таких как It’s So Easy и Yesterdays с Даффом, Bad Obsession и The Garden с Акселем. Дафф и Уэст вместе тусовались и писали песни, и я иногда с ними играл, а с Акселем они стали по-настоящему близкими друзьями. Помимо того, что он писал с нами песни, он записывал и песни для сольных проектов Даффа и Иззи, и все мы внесли свой вклад в его проект Outpatience в конце девяностых, как раз перед тем, как Уэст умер от передозировки.

Уэст крепко выпивал и крепко жил. Жил на полную и замечательно вписывался в нашу компанию. Он был из тех людей, которые настолько уверены в себе и довольны собственным существованием, что даже если люди не относились к нему по-доброму, он все равно относился по-доброму к ним. Вероятно, именно поэтому он завоевал мое сердце. Хорошо это или плохо, но именно Уэст познакомил нас с тем, что тогда называлось спидами, а теперь кристаллическим метамфетамином. Спиды были его коньком, их у него всегда с собой было много, потому что Уэст имел хорошие связи с дилерами в Сан-Диего, и все в его окружении постоянно на них сидели.

В конце концов Уэст каким-то образом собрал денег и снял хороший дом на Голливудских холмах. Он был трехэтажный, прямо на скале, и прятался среди деревьев. Он жил там с Лори и Патрицией, двумя демоническими цыпочками, которых даже можно было бы назвать привлекательными, если бы они не были настолько обдолбаны. Лори каким-то образом удержалась на работе в киноиндустрии и ездила на хорошем джипе «Сузуки», а Патриция, похоже, никогда не работала, но у нее всегда водились деньги. Я никак не мог взять в толк, как они умудряются поддерживать видимость нормальной жизни, имея дом, деньги в банке и все такое – и при этом с полной самоотдачей долбить наркотики. Но опять же, тогда я мало что знал о спидах.

Обычно я ночевал у них, когда больше было негде, и, когда мы подружились с Уэстом, я все не мог понять одного: откуда у него самого постоянно берутся деньги. По мере того как жизнь наша становилась все безумнее, Уэст стал единственным человеком на свете, кого все мы могли назвать другом. Он был единственным, кто всегда приходил на помощь. Долгое время он был буквально единственным, кому мы могли доверять.

Как только мы получили аванс, нам удалось сделать хоть что-то полезное всем вместе – снять квартиру. Нам отказывали почти все риелторские компании, куда мы обращались, потому что у нас не было хорошей кредитной истории – да и вообще кредитной истории не было. В конце концов мы нашли квартиру на юго-восточном углу Ла-Сьенега и Фаунтин – на первом этаже, с двумя спальнями и двумя ванными. На какое-то мгновение мы даже почувствовали себя немного домашними и взяли в аренду мебель: две кровати и обеденный гарнитур. Интерьер мы завершили диваном, который нашли на помойке за домом, и телевизором, пожертвованным мамой Стивена. Когда мы только туда переехали, она купила нам продуктов. Это был первый и последний раз, когда они у нас были, – в течение первой недели, если кто-то открывал холодильник, ему могло показаться, что в квартире и правда кто-то живет.