Сол Слэш Хадсон - Slash. Демоны рок-н-ролла в моей голове [litres]

Нам удалось расцепить машины. Парень смылся, а я поспешил заехать на холм к себе домой. Поставил машину в гараж и немного там посидел. Сердце заколотилось, когда я осознал реальность того, что могло случиться. Настал момент ясности: последствия этого несчастного случая могли лишить меня всего, что есть.

Не нужно было быть ясновидящим, чтобы понять простую вещь: если мы захотим снова собраться все вместе, нам с Иззи, Даффом и Стивеном необходимо написать музыку и заинтересовать ей Акселя. Мы сочинили несколько песен, и теперь важно не сбавлять темп и сосредоточиться. У нас почти получилось: нам снова становилось интересно. Тот голод, который был с нами с самого начала, возвращался, и огонь по-прежнему горел. Мы хотели сделать музыку Guns своим главным приоритетом.

Мы продолжали репетировать и, как только собрали вместе несколько песен, поехали к Иззи на Вэлли-Виста и Сепульведа в долине, чтобы кое-что записать и проверить, как у парня дела. Проверил я это быстро: зашел в ванную отлить и заметил пятисантиметровый слой пыли на душевой кабине и ванне. Этими штуками никто не пользовался несколько недель – настолько плохо были дела у Иззи. Даже Аксель в тот день пришел, и мы начали работать над песней, которая потом станет Pretty Tied Up . Помню, что Иззи взял тарелку, метлу и несколько струн и сделал из них ситар. Что уж говорить, он был чертовски обдолбан.

Нам даже воспитательных бесед проводить с ним не пришлось: как-то ночью он так испугался, что сам решил притормозить. Что бы то ни было, Иззи оказался настолько потрясен, что даже не мог говорить об этом. Он позвонил своему отцу, тот приехал из Индианы, забрал его домой, и прямо там и тогда Иззи завязал. И с тех пор не употребляет.

Мы продолжили работу без него, и как только материал собрался и мы снова начали общаться с Акселем, он сообщил нам, что они с Иззи хотят писать новый альбом в Индиане. Я даже представить себе не мог, с чего бы это – они же оба свалили из Индианы, как только им представилась такая возможность, переехали в Лос-Анджелес и думать не думали о возвращении. В общем, ситуация наша была настолько непредсказуема, что я не хотел отправляться в пшеничные поля без гарантии, что мы хоть что-нибудь там напишем. Мотив у ребят состоял в том, чтобы исключить отвлекающие факторы Лос-Анджелеса, и это я уважал. Аксель хотел, чтобы мы поехали в какое-нибудь место, где нас никто не побеспокоит и мы сможем сосредоточиться на музыке. Мне хотелось того же, только чтобы это был хотя бы город, так что в итоге мы сошлись на Чикаго. Он достаточно близко к Индиане, и Иззи мог присоединиться к нам, как только будет готов, или сразу вернуться туда, если почувствует угрозу своей вновь обретенной трезвости.

Мы с Дугом Голдстейном отправились в Чикаго посмотреть, где нам предстоит жить и репетировать. Выбрали мы «Кабаре Метро», знаменитый рок-клуб в северной части города: концертное пространство, где в подвале располагается отдельный клуб под названием «Смарт Бар», а наверху есть театр. Это было прекрасное место. Мы заняли театр, а когда заканчивали работу вечером, внизу нас ждал лучший бар города. Мы сняли домик из коричневого кирпича в нескольких километрах оттуда на Кларк-стрит, прямо у остановки надземного поезда.

Мы приехали туда вместе с техниками Адамом Дэем и Томом Мэйхью, менеджером по производству и новым охранником Эрлом. Дафф, Стивен и ребята из команды поселились внизу, а Аксель, Иззи, Эрл и я – наверху. Меня это вполне устраивало, потому что по большей части я был там один – Аксель приехал к нам только через месяц, а Иззи провел там меньше часа. На принятие решения о том, что ему делать с момента зарождения идеи до момента ее осуществления, Акселю требуется неопределенное количество времени, и от этого всегда только интереснее. В общем, то, чем мы занимались, было нам непривычно, но с чего-то ведь нужно начинать.

Какое-то время меня не волновало, что мы все переехали в другой город ради двоих ребят, которые вообще там не появлялись, потому что к тому времени мы с Даффом с таким энтузиазмом взялись за алкоголь, что километры баров на Норт-Кларк-стрит стали для нас очередной игровой площадкой – и все в шаговой доступности. Мой личный объем потребления на тот момент составлял двухлитровую бутылку «Столичной» в день, плюс к этому все, что мы выпивали в барах по вечерам. Я просыпался утром и наливал себе полный стакан водки со льдом и клюквенным соком. Я называл это завтраком чемпионов. Дафф был со мной заодно, а еще он, кажется, наливал себе что-нибудь крепкое со льдом на ночь и ставил у кровати. Таким образом лед поддерживал низкую температуру, и когда он просыпался с утра, у него был готов прекрасный холодный напиток.

Каждый день с утра я сидел на полу, потягивая свой чемпионский завтрак и глядя в телевизор, пока остальные ребята собирались на репетицию. Большую часть дня мы играли в «Метро», иногда до самого вечера, а потом проводили вечера в барах и за их пределами. Где-то мы писали риффы, а где-то и отрывки песен. За работой мы были сосредоточенны, но ни одну из идей не удавалось довести до конца из-за того, что собрались не все.

Я понял, как важно, чтобы все постоянно работали вместе – наш продюсер Брендан О’Брайан настаивал на этом, когда мы писали последний альбом Velvet Revolver под названием Libertad. В тот момент все участники Guns были сосредоточенны – даже Эксл, – но мы не имели навыков работы в группе и представлений о том, как руководить процессом.Желание играть было, но не хватало какой-то системы правил. Если один из нас не приходил, то мы все равно играли, но при этом никак не могли собрать материал воедино из-за множества факторов. Во-первых, мы с Даффом постоянно пили и считали это нормальным, поскольку алкоголь не мешал работе, но мы настолько теряли контроль в употреблении вне репетиций, что это отталкивало Иззи. Он и тогда на дух не переносил подобного поведения, и сейчас не переносит. Мы этого не понимали, а если бы и понимали, может, нам было бы все равно – все, что мы видели, это то, что он не появляется на работе, а этого мы принять не могли. Уверен, у Акселя тоже были свои причины поступать по-своему. Но ни по одному из этих вопросов у нас не был налажен диалог, что в итоге вылилось в сплошные разногласия. Поскольку эти важные моменты просто никогда не обсуждались, поскольку мы никогда не говорили о том, как скорректировать рабочий график, чтобы учесть потребности каждого, мы продолжали делать все так же, как раньше, но, учитывая изменения, произошедшие в каждом из нас, это только усилило серьезное напряжение.

Вместо того чтобы придумать новый метод решения проблем, мы просто копили их, и они нарастали как снежный ком. Хороший менеджер мог бы изменить ситуацию еще в тот период, но у нас его не было. Во всем этом процессе Дуг и наше руководство оказались бесполезны. Казалось, они не хотят тратить время на то, чтобы договариваться. Алан по-прежнему был главным, а Дуг проводил с нами каждый день, но ничего не делал, кроме того, чтобы все нам позволять. По их представлениям мы сами должны были знать, как разобраться с этим дерьмом. И мы старались. В творчестве мы оказались предоставлены самим себе… но получалось у нас это только тогда, когда мы были единым целым и проживали пять одинаковых жизней. Теперь, когда мы стали группой, которой нужно сделать себе имя в музыкальном бизнесе, мы стали смотреть на это с разных точек зрения, и общая динамика исчезла. Думаю, никто в этом не виноват. Мы ведь делали все, что могли.