Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Слова сіи, совсѣмъ мною неожидаемыя, не только поразили меня удивленіемъ, но вскружили даже мнѣ всю голову, такъ что я въ скорости не могъ другова ему въ отвѣтъ сказать, какъ слѣдующихъ словъ: «какъ-бы, батюшка, не хорошо, это бы всего для меня лучше было, и я невѣдомо-какъ бы тому былъ радъ, но можно ли только сіе, батюшка, сдѣлать по нынѣшнему такъ уже позднему и самому зимнему времени?» — «И, возразилъ онъ, дали-бъ только вамъ землемѣра, и за этимъ, судыръ, дѣло не станетъ: столбы, поставленные Окороковымъ, вить видны, ихъ и ямы отыскать можно, а новые не диковинка и врубить въ землю, а межнику можно проѣхать и весною, а что снѣгъ, то онъ не помѣшаетъ дѣйствовать землемѣру своимъ инструментомъ; словомъ, дѣло это совсѣмъ возможное, да у насъ и бывалъ уже не одинъ примѣръ такой. Итакъ, подумайте-ка, батюшка, о семъ и поѣзжайте-ка скорѣе къ барону и попросите его о томъ; можетъ быть, онъ, по благосклонности своей къ вамъ, и будетъ на то согласенъ, а ежели станетъ упрямиться, то самъ поѣду къ нему и просить его о томъ стану».

Легко можно заключить, что слова сіи еще болѣе меня обрадовали и удивили. Они были того меньше мною ожидаемы, ибо могъ ли я думать и себѣ воображать, чтобъ самъ важнѣйшій судья сталъ мнѣ не только предлагать такое выгоднее для меня дѣло, о какомъ я не смѣлъ и думать, но и самъ меня къ тому убѣждать и уговаривать. «Господи! думалъ, я, тогда и самъ себѣ въ мысляхъ от радостнаго удивленія говорилъ: что такое это дѣлается и творится и ожидал ли я всего этова!»

И какъ другого тогда мнѣ не оставалось, какъ возблагодарить г. Черневскаго множествомъ пренизкихъ поклоновъ за его къ себѣ благорасположеніе и спѣшить потомъ скорѣе къ барону, то я въ тотъ же мигъ и полетѣлъ къ оному.

Тамъ нашолъ я и г. Рахманова, и что всего было удивительнѣе, пріѣхавшаго къ барону съ просьбою о томъ же, ибо и ему также хотѣлось скорѣе отмежеваться по деревнѣ его Коширкѣ. Я обрадовался невѣдомо-какъ, от него о семъ узнавши и видя его на то согласіе. Итакъ, не долго думая, и приступили мы сообща къ барону о томъ съ просьбою. Но баронъ нашъ упрямится, землемѣра не даетъ, говоритъ, что какъ можно межевать теперь, посреди зимы самой; словомъ, отказалъ намъ на отказъ, а давалъ обѣщаніе дать намъ землемѣра на весну, и какъ скоро будетъ можно, и хотя-бъ то было въ мартѣ. Что дѣлать? Мы ждать, поджидать г. Черневскаго, но онъ не ѣдетъ, а баронъ между тѣмъ собрался уже ѣхать въ кантору, и поѣхалъ. Не оставалось тогда и намъ другаго дѣлать, какъ, не солоно хлебавъ, поплестись за нимъ туда же. И ѣдучи туда вмѣстѣ, говоримъ и твердимъ только: «эдакой баронишка! заупрямился, да и только всего, что ты съ нимъ изволишь!» Но правду сказать, и требованіе наше было несогласное ни съ какимъ благоразуміемъ, ибо чортъ ли видалъ, въ самомъ дѣлѣ, межеванье посреди зимы самой, и когда вся земля покрыта была глубокими снѣгами.

Не успѣли мы войтить въ кантору, какъ и начали спѣшить просьбою объ нарѣзкѣ на планѣ, и тогда открылась для очей моихъ новая и наипріятнѣйшая сцена. Директоръ спѣшитъ приказывать, секретарь бѣгаетъ, ищетъ планы и самъ волочитъ ихъ; тотчасъ многіе, и наперерывъ другъ передъ другомъ, спѣшатъ опрастывать и сдвигать многіе столы вмѣстѣ и разстилаютъ весь огромный спорный планъ на оныхъ. Поддиректоръ беретъ самъ на себя коммиссію дѣлать исчисленія и нарѣзки; я предлагаю ему самого себя на вспоможеніе, поелику дѣло то мнѣ довольно знакомо; онъ радуется тому и проситъ помогать ему въ сей работѣ; многіе другіе помогаютъ намъ въ томъ же, и мнѣ мило было видѣть, какъ всѣ старались и мнѣ доброхотствовали. Итакъ, ну-ка мы всѣ проданныя Пашкову на разныя имена дачи измѣривать и исчислять, ну-ка ихъ сдвигать къ однимъ мѣстамъ, ну-ка всѣ излишки от нихъ отрѣзывать и сгонять къ одному и тому мѣсту, гдѣ отмежеваны были дачи на имя г. Нащокина; и какъ излишковъ сихъ набралось множество, то и ушла она вся подъ оные, и намъ можно было умѣстить въ ней всѣ проданныя мнѣ и другимъ моимъ сосѣдямъ земли; и какъ звено сіе лежало подлѣ самыхъ нашихъ крѣпостныхъ земель и простиралось вдоль подлѣ побочины оныхъ, то и было для насъ сіе очень кстати, и тутъ даютъ мнѣ на волю самому назначать и нарѣзывать свою дачу. Нарѣзка вышла для меня очень выгодна, и несравненно лучше, нежели я думалъ и себѣ воображалъ: вся проданная мнѣ изъ дикихъ земель дачка выходила сама по себѣ прекрасная, со многими угодьями, и для меня тѣмъ наиспособнѣйшая, что пришлась подлѣ самыхъ моихъ земель и гораздо къ селенію нашему ближе, нежели я думалъ и помышлялъ. Словомъ, я усматриваю въ томъ явныя дѣйствія благодѣющаго мнѣ Промысла Господня, и что самое сдѣланное мнѣ Пашковымъ зло превращалося мнѣ въ добро, и не могъ довольно тому надивиться и нарадоваться.

Между тѣмъ, баронъ выходитъ изъ судейской и отъѣзжаетъ изъ канторы; идучи мимо насъ въ чертежную, говоритъ мнѣ, чтобы я пріѣзжалъ къ нему обѣдать. «Очень хорошо, буду», отвѣтствую я, а самъ остался еще въ канторѣ, ибо дѣло наше было далеко еще не окончено. Между тѣмъ наклюнулось другое. Рахмановъ сватается около секретаря, говоритъ ему втайнѣ, не можетъ ли онъ какъ-нибудь пособить нашему горю и нельзя ли получить намъ землемѣра чрезъ деньги. Секретарь думаетъ и наконецъ хочетъ постараться и обѣщаетъ отвѣтъ дать на утріе. Обрадуясь сему новому лучу надежды, ѣду я къ барону; обѣдъ продолжался долго, баронъ заговорилъ меня въ прахъ, на-силу нашолъ случай увернуться и от него уйтить. Спѣшу скорѣе скакать опять въ кантору, для продолженія своего дѣла; но тамъ, спасибо, работали уже и безъ меня и дѣло почти кончили. Я благодарю всѣхъ за трудъ, зову всѣхъ секретарей и другихъ нужнѣйшихъ людей къ себѣ на вечеринку, и спѣшу ѣхать домой, чтобъ послать закупать напитки для подчиванія ихъ и за другомъ своимъ Кузьмичемъ, чтобъ помогать ему мнѣ въ угощеніи ихъ, ибо въ семъ ремеслѣ былъ я не весьма искусенъ. Гости мои въ сумерки ко мнѣ и прилетѣли и всѣхъ ихъ было цѣлыхъ девять человѣкъ. Итакъ, ну-ка мы ихъ съ Кузьмичемъ угощать, ну-ка гремѣть рюмками и стаканами, ну-ка дѣлать пунши, подносить разные напитки и поить какъ добрыхъ чушек. И сколько это было тогда выпито и бутылокъ опорожнено! Но какъ бы то ни было, но мы удовольствовали ихъ до-сыта и какъ надобно, и я радъ былъ, что поѣхали они от меня, самихъ себя почти не помнивъ и принося мнѣ тысячу благодареній. Словомъ, никогда мнѣ не случалось ни прежде, ни послѣ заниматься такъ много сею необыкновенною и крайне для меня скучною работою, но нужда чего не заставитъ дѣлать!

Препроводивъ симъ образомъ сей достопамятный для меня день въ толь многихъ суетахъ, заботахъ и трудахъ, поутру на другой день занимался я помышленіями о томъ, какъ бы мнѣ въ этотъ день кончить всѣ свои дѣла и потомъ собираться къ отъѣзду въ Богородицкъ, ибо какъ баронъ въ дачѣ намъ землемѣра для отмежеванія совершенно отказалъ, то и нечего мнѣ было болѣе дѣлать, и тѣмъ паче, что секретарь хотя и обѣщалъ постараться, но я не полагалъ на то ни какой надежды, поелику дѣло сіе казалось въ самомъ дѣлѣ невозможнымъ. Но вдругъ вышло, противъ всякаго чаянія, совсѣмъ не то. Не успѣлъ я одѣться, какъ гляжу, скачетъ ко мнѣ Рахмановъ, который никогда еще до того у меня еще не былъ. Что такое? думаю я, и зачѣмъ такимъ? Принимаю его и прошу садиться, но онъ, ни съ другова слова, говоритъ мнѣ, что дѣло наше начинаетъ клеиться, и что просятъ только двухъ сотъ рублей съ насъ обоихъ. Я поразился и радостію, и удивленіемъ, сіе услышавъ, ибо никакъ не думалъ и не воображалъ себѣ, чтобъ могло сіе такъ дешево обойтиться; и потому какъ скоро Рахмановъ, продолжая, сказалъ, что надобно намъ сдѣлать складчину, то тотчасъ ему въ отвѣтъ сказалъ: «изволь, братецъ, съ радостію моею готовъ; къ эдакому празднику люди и пѣшкомъ ходятъ, такъ для чего не дать!» — «Но нѣтъ ли, братецъ, подхватилъ Рахмановъ, и на мою долю сто рублей, у меня теперь ихъ нѣтѣ». — «Изволь, братецъ, говорю, и за нихъ нѣтъ слова, благо случились»! Итакъ — двѣсти рублей ему въ руки, и мой Рахмановъ поскакалъ.