Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Наступившій за симъ десятый день декабря, а пятидесятый уже съ моего пріѣзда, былъ достопамятенъ тѣмъ, что была у насъ такая кура и мятель, какой я от роду не видывалъ, и что никому со двора ѣхать было не можно. Баронъ хотѣлъ-было ѣхать въ уѣздъ къ Таптыкову въ гости, но отказался, а ко мнѣ, не хотѣвшему никуда-было, за курою, ѣхать, прислалъ вдругъ Рахмановъ человѣка съ просьбою, чтобъ я къ нему пріѣхалъ для крайней нужды. Господи! какъ я перетревожился тогда симъ неожидаемымъ зовомъ. За чѣмъ такимъ? думалъ я. Ахъ, батюшки, ужъ не узналъ ли Рахмановъ всего дѣла! И озаботился тѣмъ такъ, что позабылъ про куру и вьюгу, а давай, давай скорѣе одѣваться, давай запрягать сани и къ нему ѣхать. Но какъ обрадовался я, какъ отлегло у меня на сердцѣ, когда услышалъ от него, что все дѣло состояло в том, что приходилъ къ нему нашъ секретарь и сказывалъ, что директоръ Ивановъ хочетъ мѣшать даванію межевщика, и нужда во мнѣ была та, чтобъ я постарался упросить директора, какъ отмѣнно ко мнѣ благопріятствующаго и стариннаго моего знакомца и пріятеля. «Хорошо, братецъ, сказалъ я, въ сей же часъ къ нему поѣду и постараюсь гнѣвъ его преклонить на милость и употреблю все возможное». Между тѣмъ, думаю, чѣмъ бы мнѣ къ нему подольститься, и обрадовался, вспомнивъ, что ему одна изъ моихъ книгъ очень полюбилась. Итакъ, ну-ка я скорѣе домой и, схватя книгу, къ директору и его ею дарить и обѣщать и еще, а потомъ просить объ отпускѣ землемѣра. Г. Ивановъ тѣмъ доволенъ и, будучи ко мнѣ въ самомъ дѣлѣ очень хорошо расположенъ, далъ обѣщаніе желаніе мое выполнить. Обрадуясь сему, думаю, куда мнѣ ѣхать: сём-поѣду къ барону обѣдать, говорю; какъ-нибудь укутавшись доѣду, благо уже одѣтъ. Баронъ мнѣ радъ; заговорилъ меня опять въ прахъ, ибо былъ онъ весьма словоохотенъ, но о землѣ ее говоритъ со мною ни слова. Но Ивановъ, пріѣхавшій туда же для интригъ своихъ съ бароншею, на которой онъ, послѣ смерти барона, впослѣдствіи времени женился, говоритъ уже инымъ голосомъ и согласно съ моимъ желаніемъ. Но у меня что-то мудреное было на сердцѣ: и мнѣ хотѣлось, и нѣтъ ѣхать въ степь. Не то отдаленность моей деревни, не то тогдашняя стужа уменьшили охоту; но какъ бы то ни было, а ѣхать надлежало. Съ сими мыслями возвратился я на квартеру и весь вечеръ провелъ въ писаніи и прочитываніи еще разъ со вниманіемъ всего нашего опредѣленія и въ размышленіяхъ обо всемъ настоящемъ и будущемъ.

Слѣдующій день произвелъ въ обстоятельствахъ многія перемѣны и новыя для меня заботы. По-утру пришелъ ко мнѣ повытчикъ и скрѣпилъ заготовленную и данную мнѣ съ опредѣленія копію. За сіе я ему въ руки бѣленькую бумажку. Потомъ поѣхалъ въ кантору, чтобъ поспѣшить на планѣ нарѣзками, кромѣ моей, прочихъ дачъ, которыя были еще не кончены. Тамъ нахожу директора, пріѢхавшаго очень рано; начали продолжать дѣлать нарѣзки, и вдругъ встрѣчается одно сумнительное обстоятельство: на покупной Пашковымъ на имя Мусина-Пушкина землѣ явились два хутора экономическихъ, о которыхъ въ опредѣленіи вовсе позабыто и не сказано ни слова. Что дѣлать? сомнѣніе большое! Сами судьи перетревожились тѣмъ ужасно: думаютъ, говорятъ, совѣтуютъ между собою и все дѣло не ладится; но я, смотря на все сіе, выдумываю особый къ поправленію того способъ; предлагаю мой совѣтъ. Оный всѣмъ понравился, и тотчасъ, по совѣту моему, исправляютъ ошибку и приписываютъ въ опредѣленіе все, что было нужно, и мнѣ говорятъ за то спасибо. Между тѣмъ, примѣчаю я, что Рахманова нарѣзка моя начинаетъ безпокоить, и что онъ на-силу-на-силу сталъ открывать глаза и усматривать, что у него земли отходитъ много, чего онъ совсѣмъ до того не зналъ и не вѣдалъ. Сіе перетревожило меня до чрезвычайности. Ахти, батюшки мои, говорю я самъ себѣ съ трепещущимъ сердцемъ, чтобъ не вздурился бы онъ, окаянный! Но успокоиваюсь нѣсколько, видя его хладнокровіе, и заключаю, что онъ, конечно, не всю еще величину своей потери знаетъ; однако, боюсь и смущаюсь духомъ. Къ вящему усугубленію моего смущенія, услышалъ я, что одинъ изъ нашихъ сосѣдей, а именно г. Хрипуновъ хочетъ подписать апелляцію. Сіе встревожило меня до чрезвычайности; я боюсь, чтобъ чрезъ то не разрушилось все наше дѣло. Но секретарь говоритъ и увѣряетъ, что это ничего. Сіе поутѣшило меня нѣсколько, я зову его къ себѣ на водку и угощаю, а послѣ обѣда спѣшу уѣхать изъ жаркой и душной своей квартеры къ другу своему Кузьмичу, чтобъ навѣстить его въ болѣзни и поговорить съ нимъ обо всѣхъ тогдашнихъ обстоятельствахъ и посовѣтовать обо всемъ нужномъ. Отѣ него ѣздилъ я два раза къ Анисьѣ Сергѣевнѣ, у которой было множество гостей и ей была до меня нуждица. Возвратясь на квартиру, заготовляю въ Богородицкъ къ своимъ роднымъ письма, увѣдомляю ихъ о своихъ обстоятельствахъ и замышляемой ѣздѣ въ степь; наконецъ, сказываю, что осталось только два дня до апелляціоннаго срока, что оба сіи дня для меня великой важности, и что от нихъ будетъ зависѣть, можно ли намъ будетъ ѣхать, или не можно.

Съ одной стороны хотѣніе Хрипунова подписывать апелляцію, а съ другой-усматриваніе Рахмановымъ своей ошибки такъ меня въ сей день настращало, что я, раздумавшись о томъ ночью и проснувшись на другой день, отчаивался почти въ успѣхѣ моего дѣла. Икакъ случился тогда ѣздокъ въ наши края, то спѣшилъ написать еще письмо къ своимъ роднымъ и просить ихъ, чтобъ они письмо мое къ г. Давыдову не спѣшили еще отсылать въ Тулу, и что можетъ быть я въ степь еще и не поѣду. Но не успѣло ободнять, какъ гляжу, идетъ ко мнѣ от Рахманова человѣкъ и говоритъ мнѣ: «приказали-де Ѳедоръ Степановичъ вамъ кланяться и просить васъ, батюшка, къ себѣ». Сердце во мнѣ затрепетало, когда услышалъ я неожидаемо сей зовъ, и я, чудяся и не понимая, за чѣмъ бы такимъ хотѣлось ему меня у себя видѣть, подумалъ уже и сказалъ самъ въ себѣ: «ахти, ужъ не хочетъ ли онъ возвратить мнѣ мои деньги и сказать, что онъ от намѣренія своего ѣхать въ степь межеваться отступаетъ и хочетъ подписать аппеляцію». Однако, для, сокрытія смущенія своего, человѣку сказалъ: «хорошо братъ, какъ одѣнусь, тотчасъ и буду». И дѣйствительно: тотчасъ началъ спѣшить одѣваться, и къ нему поѣхалъ. При входѣ, я того и жду, и смотрю, что начнетъ онъ говорить о деньгахъ и аппеляціи, но, къ удовольствію моему, вышло совсѣмъ не то. А Рахмановъ встрѣтилъ меня увѣреніемъ, что Хрипуновская аппеляція намъ ни мало не помѣшаетъ произвести намѣреніе наше въ дѣйство, поелику дѣло его не съ нами, а съ Пашковымъ связано, и до насъ не касается, но что хочетъ онъ просить меня объ одномъ дѣльцѣ. «Что такое?» спросилъ я съ поспѣшностію. — «А вотъ что, сказалъ мнѣ г. Рахмановъ; вы знаете нашу деревню Рахмановку или, какъ вы называете, Грибановку? не знаю, не вѣдаю, на что покойному батюшкѣ угодно было поселить ее недавно-ни къ селу, ни къ городу-на самомъ концѣ вашихъ Болотовскихъ дачъ, а давича нечаянно увидѣлъ я на планѣ, что гдѣ она означена, что вплоть подлѣ самой ей проведена черта Нащокинскаго звена, которое, какъ говорятъ, все почти ушло въ твою нарѣзку, то у мужиковъ нашихъ сей деревни не останется почти ни борозды изъ той земли, которою они тутъ владѣли и пахали, ибо вся она была въ Нащокинскомъ звенѣ, и имъ даже и скотинки своей со дворовъ выпустить будетъ некуда, то прошу я тебя, братецъ, не можно ли тебѣ, голубчикъ, сдѣлать мнѣ одолженіе и уступить намъ нѣсколько десятинъ, противъ самой сей деревни лежащихъ, а вмѣсто ихъ такое же количество взять у меня въ другомъ мѣстѣ. Я говорилъ уже о томъ съ секретаремъ и другими канторскими и спрашивалъ, можно ли такой обмѣнъ намъ сдѣлать, и всѣ говорятъ, что не только можно, но и всего при теперешнемъ случаѣ легче и удобнѣе, если только оба мы будемъ на то согласны, и что намъ нѣтъ нужды и ни какой дѣлать сдѣлки, а нужно только подать общее от себя въ кантору о томъ просительное доношеніе, такъ тотчасъ и велятъ нарѣзку на планѣ въ семъ мѣстѣ перемѣнить и сдѣлать такъ, какъ вамъ угодно, и сіе послужитъ лучше всякаго акта. Итакъ, не одолжишь ли ты меня симъ, братецъ?»