Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

«Симъ и подобнымъ сему образомъ, когда нѣтъ дѣла, то надобно бездѣльемъ язвить и, какъ змѣя, жалить, а самое сіе и вперяетъ въ меня нѣкоторое подозрѣніе и сомнѣніе, не скрывается ли подъ симъ нѣчто. Однако, если Богъ не выдастъ, свинья не съѣстъ! можетъ быть, и не удастся ему надъ нами покомандовать».

«Отѣ Елизаветы нашей получили извѣстіе, что она пріѣхала съ мужемъ изъ Михайлова. Княгиня Кропоткина въ превеликомъ удовольствіи. Братъ ея, Николай Степановичъ Тютчевъ, женится въ Петербургѣ на богатой невѣстѣ. Онъ служитъ въ гвардіи. Княгиня писала къ нему о тебѣ и просила о неоставленіи. Отыщи его тамѣ».

Помянутымъ образомъ писалъ я о Веницеевѣ съ досады на его умничанье и на меня посяганье. Я не сомнѣвался, что у него есть что-нибудь злое противъ меня на умѣ, ибо что господинъ сей, происшедшій въ люди изъ подлости, имѣлъ уже давно непріязненныя противъ меня мысли и давно твердилъ, что мѣсто мое надлежало бы дать какому-нибудь заслуженному человѣку, — было мнѣ извѣстно. Итакъ, неудиви-тельно было, что, получивъ во власть свою наши волости, имѣлъ онъ, можетъ быть, на умѣ произвесть чрезъ намѣстника какую нибудь перемѣну и меня ехидническимъ образомъ вытурить. Но какъ было уже противъ меня много такихъ злыхъ кововъ, и всѣ они, по милости Господней, разрушалися невидимо, то я, въ надеждѣ и упованіи на помощь Господню, немного тѣмъ смущался, а говорилъ только, что покровите-лемъ у меня Богъ, на Котораго я возлагаю все мое упованіе, и если Ему угодно, то Онъ сотретъ рогъ врагамъ моимъ и всѣ ихъ замыслы разрушитъ, а если Ему угодно будетъ, чтобъ я вышелъ изъ своего мѣста, то и я готовъ. А таковыя мысли меня и успокоивали.

На другой день послѣ сего (что было въ 30 день октября) продолжалъ я писать къ сыну моему слѣдующее:

«Сей часъ пришелъ ты мнѣ опять, Павлушка, на мысль. Я вспомнилъ тебя и, еслибъ можно, полетѣлъ бы и посмотрѣлъ, гдѣ ты, мой другъ, въ сію минуту нахо-дишься и что дѣлаешь? По нашему счету надобно тебѣ севодни ночевать въ Новѣго-родѣ. Какъ-то ты, бѣдняжка, ѣдешь? Небось мостовыя тебѣ всѣ бока отбили, а мы все сидимъ на одномъ мѣстѣ. Теперь дома насъ только трое, а матушка съ Ольгою въ Ламкахъ. Елизавета ѣдетъ завтра къ Егору и беретъ съ собою Ольгу, а матушка при-везетъ Катюшку. Дни сіи провели мы благополучно. Я все ѣжжу въ канцелярію и пе-ребираю рекрутъ, а на досугѣ все писалъ и оканчивалъ первую часть собственной своей исторіи: севодни ее кончилъ, и Настасья читаетъ уже ее съ превеликимъ любо-пытствомѣ».

Наконецъ, по наступлении 1-ГО ноября, кончилъ я все мое третье письмо слѣдующимъ образомъ:

«Ну, вотъ, наконецъ, четвергъ и почта, надобно оканчивать къ тебѣ письмо. Щедиловъ пріѣхалъ вчера на часокъ изъ Тулы. Невѣроятное дѣло, что тамъ по счету открылось и сколько промотано другомъ нашимъ Николаемъ Сергѣевичемъ казен-ныхъ денегъ! Возможно ли, что то число, о которомъ мы тогда примѣрно говорили, еще очень мало, а надобно класть вдвое, да и то еще мало? Ужъ прямо былъ дирек-торъ домоводства, и какъ это можно быть такъ отважну! Подумай, пожалуй! но пол-но о семъ: не наше это дѣло, а обратимся къ своему.

«Тогда, какъ письмо сіе дойдетъ до мѣста, надобно тебѣ давно быть въ Петер-бургѣ. Ахъ, Павлушка! какъ-то ты тамъ, мой другъ, поживаешь и въ какихъ-то нахо-дишься обстоятельствахъ? Куда-любопытенъ я о томъ вѣдать! Между тѣмъ, прошу тебя еще разъ и заклинаю, чтобъ ты жилъ тамъ порядочно и хорошо и былъ во всѣхъ предпріятіяхъ своихъ остороженъ и благоразуменъ. Я все боюсь, чтобъ ты, по моло-дости твоей, не сдѣлалъ чего-нибудь дурнаго и такого, что и меня, и всѣхъ твоихъ родныхъ огорчить можетъ. Разсуди, какъ это будетъ намъ несносно, и какъ худо за-платишь ты тѣмъ за любовь, какую мы къ тебѣ имѣемъ. Однако, не услышь Небо, чтобъ что-нибудь подобное тому было. Я буду уповать и надѣяться от тебя лучшаго и всего такого, за чтобъ я похвалить и тебя, моего друга, расцѣловать, и все твое ли-цо слезами радости и удовольствія смочить могъ. Ты вѣрно сіе исполнишь. Между тѣмъ, прости, мой другъ, и будь благополученъ. Я цѣлую тебя тысячу разъ заочно! Небо да поспѣшествуетъ тебѣ во всѣхъ твоихъ предначинаніяхъ и удостоитъ тебя своимъ покровительствомѣ»!

Чрезъ два дни, по отправленіи сего письма по почтѣ, началъ я писать слѣдую-щее четвертое письмо къ моему сыну:

№ 4.

«Вотъ опять начинаю къ тебѣ, Павлушка мой другъ, писать и спѣшу тѣмъ паче, что, можетъ быть, дни черезъ два поѣду въ Тулу и мнѣ не удастся быть въ четвергъ здѣсь, такъ заготовить надобно письмо заранѣе. Сперва разскажу тебѣ о себѣ. Мнѣ во всѣ сіи дни было легко, однако, я все еще не надѣюсь, чтобъ лихорадка совсѣмъ отстала. Единое, что меня ласкаетъ, есть то, что я все уже могу пить и ѣсть и ни къ чему не имѣю отвращенія. Домашніе наши всѣ здоровы и только то-и-знаютъ, что вмѣстѣ со мною вспоминаютъ и говорятъ о тебѣ. Ежели чего особливаго въ дорогѣ съ тобою не сдѣлалось, то теперь неотмѣнно тебѣ быть надобно въ Петербургѣ. Ну, какъ-то ты, мой другъ, тамъ и что-то съ тобою происходитъ? Завтрешняго дня дожи-даемся мы нетерпѣливо, ибо думаемъ, что вѣрно придутъ твои Тверскія письма.

«Я во всѣ сіи дни замучился переборомъ рекрутъ, раза по три, по четыре во флигель ѣжжу. По крайней мѣрѣ, разбирать уже хорошо и просторно въ залѣ, а за сею скучною работою и не удалось мнѣ ничего дома сдѣлать; продолжаю только по-немногу переводить «Витекинда». Лизка теперь съ мужемъ у Егора. Маленькій твой крестник только-что кричитъ, мучится все какою-то сыпью. Арсеньевы уѣхали уже со всѣмъ домой. Князь продолжаетъ все умничать; никогда онъ намъ такъ вреденъ не былъ, какъ нынѣ по связи своей съ Веницеевымъ. Сей составляетъ почти только эхо и переговариваетъ точно его слова. Такова ехиднаго расположенія шпіонъ и въ такой близи — весьма мнѣ непріятенъ. Съ оказавшимся въ Тулѣ недостаткомъ нашихъ во-лостныхъ денегъ, размытаренныхъ Давыдовымъ, не знаютъ что и дѣлать. Теперь опомнились и говорятъ, на что-де бы ихъ брать изъ Богородицка, а тамъ бы и выда-вать по закладнымъ. Вотъ теперь стали умны, а тогда не хотѣли мнѣ и тысячи по-вѣрить, но куда-хорошо уберегли сами!»

Въ наступившій послѣ сего день мы и обрадованы были полученіемъ изъ Тве-ри письма от моего сына; оно было уже третье послѣ отъѣзда и послано 24-го октяб-ря изъ Твери, и онъ написалъ къ намъ въ сей разъ слѣдующее:

«За пріятное удовольствіе и непремѣнный долгъ считаю, милостивый государь батюшка, писать къ вамъ съ отходящею завтра отсюда почтою и донесть, что мы, продолжая путь свой, благополучно пріѣхали сюда сегодня по-утру, также, слава Бо-гу, всё здорово. Надежду Андреевну и Анну Андреевну нахожу я, къ удовольствію своему, обѣихъ дома. Онѣ обрадованы были мнѣ до безконечности, и хотя я и увѣренъ, что вы, судя по всегдашней ихъ великой къ намъ любви и ласкамъ, легко тому можете повѣрить. Но ежели бы я предпріялъ учинить вамъ описаніе той радо-сти и чрезвычайному удовольствію, какое я имъ принесъ неожидаемымъ своимъ пріѣздомъ, то всѣ бы мои силы недостаточны бы были изобразить половину тѣхъ чувствіевъ и движеній восхищенія, какія они при семъ случаѣ оказали. Словомъ, онѣ не вѣрили глазамъ своимъ, что меня передъ собою видятъ. Увѣрившись въ томъ, пла-кали от радости, и мы не могли долго начать порядочнаго разговора. Сотни вопро-совъ летѣли ко мнѣ, не дожидаясь моего отвѣта, и мы десятки матерій начали между собою говорить, не окончивъ ни одной. Много и долго бы мнѣ вамъ описывать о продолженіи ихъ радости и послѣ первыхъ движеній оной, и когда онѣ уже увѣрили себя, что видятъ меня въ своемъ домѣ. Истину сказать, что мнѣ казалось, что не двоюродныя, а родныя сестры меня принимаютъ, послѣ долгаго разлученія. Я опе-чалил-было ихъ весьма, сказавъ, что я не долѣе пробуду съ ними вмѣстѣ, какъ до завтрешняго утра. И посудите сами, батюшка, могъ ли я, видя ихъ великія ко мнѣ лас-ки, противостоять множеству атакамъ просьбъ и умоленіевъ, чтобъ остаться у нихъ еще на весь завтрешній день. Такъ! Онѣ насъ уговорили, упросили и укланялись, но не только намъ съ Петромъ Ѳедоровичемъ, но даже самымъ нашимъ извощикамъ кланялись почти до земли, упросили и задобрили ихъ, чтобъ они не роптали, если я соглашусь на требуемое ими.