Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

4 декабря, во вторникъ, по-утру.

«Вчерашній день былъ у насъ гостинный или разъѣжжій. Груша поѣхала отъ насъ по-утру, а за сею вслѣдъ скоро и мать съ Настасьею Тимоѳеевною къ г-жѣ Бакуниной, а наша Настасья теперь по самое горлышко въ хлопотахъ и въ работахъ. Петръ Гарасимовичъ отдумалъ ѣхать въ Москву одинъ на почтовыхъ, а положили ѣхать уже всѣ, но только скорѣе и такъ, чтобъ въ нынѣшнюю пятницу выѣхать изъ дома, а потому Настасья, ѣдущая съ ними, и занята теперь сборами. Всѣ дѣвки, портные, сапожники и столяры заняты теперь ея работами и всѣ готовятъ нужное къ отъѣзду, ѣзда материна была по-пустому. Г-жа Бакунина только часа за два уѣхала въ Рязань. Груша уѣхала от насъ прежде и, не заставъ также Бакуниной, ѣдетъ далѣе въ Епифань и приказываетъ тутъ нашимъ сказать, чтобъ они неотмѣнно Ѣхали къ ней обѣдать въ Епифань. Это будто самая бездѣлка! ѣхать еще верстъ съ 12 и на стужѣ такой, что люди всѣ рожи переморозили! Мать расхохоталась сему ея приказанію и рада, что для ней чай тутъ готовъ и готовили селянку. Итакъ, пообѣдавъ возвращаются они домой и, за стужею, на-силу доѣзжаютъ. Между тѣмъ, заѣзжаетъ ко мнѣ Алексѣй Андреевичъ Хомяковъ и спрашиваетъ, не будетъ ли къ тебѣ съ нимъ писемъ, ибо онъ завтра скачетъ въ Петербургъ по почтѣ; однако, я не разсудилъ съ нимъ послать, боясь, чтобъ долѣе не промѣшкали, а пошлю лучше по матушкѣ по почтѣ. Вскорѣ послѣ того и уже ночью зашумѣли еще сани. Кто такой? Госпожа Елагина съ сыномъ ѣдетъ къ сестрѣ въ Москву. Сія отдаетъ меньшую дочь замужъ. Сынъ ея еще каптенармусомъ, но Ив. Ефр. Кислинской обѣщаетъ сдѣлать и сержантомъ и далѣе и взять къ себѣ въ провіантскую. Куда сей человѣкъ многимъ добро дѣлаетъ! Мы провели сей вечеръ довольно весело, ибо я, будучи убѣжденъ будто просьбами, читалъ еще твои письма и опять цѣлый кругъ людей ихъ слушалъ, а старушка Анна Ивановна Алабина только и знала, что на креслахъ переѣзжала чрезъ горницу от одного стола до другого, чтобъ опять-и-опять слушать. Похвалы тебѣ опять повторяемы были всѣми, и Авдотья Аѳанасьевна только и говоритъ, что письма твои могутъ служить примѣромъ всѣмъ молодымъ людямъ и имъ всѣмъ у тебя бы надобно учиться. А у меня сердце- то прыгало….. прыгало от удовольствія.

Въ momъ же день, ввечеру .

«Куда-какъ человѣкъ не знаетъ, что съ нимъ случиться можетъ! Одинъ философъ говаривалъ, что нѣтъ почти радости, въ которую не подмѣшано было нѣсколько печали, и это случилось со мною севодни. Всталъ я до-свѣта, время проводилъ я весело и съ удовольствіемъ, но вдругъ входитъ ко мнѣ матушка, и перемѣняется сцена. Сердце во мнѣ затрепетало!… Изволитъ говорить, что маленькій нашъ Павелъ, а твой крестничек, чуть ли не готовятся отправляться на тотъ свѣтъ. Сыпь, которою онъ по сіе время безпрерывно все страдалъ, слишкомъ уже усилилась, и дошло до того, что его подхватилъ родимчик, и теперь- де все страдаетъ терзаніями и того-и- смотри, что акачурится. Легко можешь себѣ, Павлушка, вообразить, что извѣстіе сіе меня поразило по извѣстной тебѣ чувствительности моей, не могъ я во весь севоднешній день спокоенъ быть, а про мать твою уже и не говори. Мы сами себѣ дивимся, что намъ всѣмъ такъ жаль сего мальчужечку. Бѣдняжка! я видѣлъ его только-что теперь, но не могъ просмотрѣть на него и одной минуты. Слезы навернули[сь] у меня, и я ушолъ сокрывать оныя; а сіе не одинъ, а нѣсколько разъ въ сей день было, а теперь сказываютъ мнѣ, что и ножки похолодѣли. Итакъ, чего уже ждать? И надежда вся прости! Мы не чаемъ ему никакъ пережить ночи. А отецъ и мать не знаютъ того, не вѣдаютъ. И теперь еще въ Ламки не возвращались. Еще передумали. Поѣдутъ на Николинъ день обѣдать по зву (sic)къ Аграфенѣ Ѳедоровнѣ, а въ Москву уже на той недѣли. Настасья прыгаетъ от радости, но для чего? что получитъ еще въ воскресенье письмецо отъ тебя!

5 декабря, въ среду, по-утру.

«Севодни со мною было то, чего давно не бывало. Цѣлыхъ три раза я просыпался, чтобъ вставать, но все опять нехотя ложился и старался засыпать, а все от нехотѣнія услышать о смерти малюткиной, ибо я не сомнѣвался, что какъ скоро встану, то и поразитъ меня сіе извѣстіе. Однако, онъ все еще живъ и продышалъ ночь, слышу и теперь его голосъ: что-то будетъ далѣе?…

Въ тотъ же день, ввечеру.

«Живъ, судырь, все еще нашъ малюточка, и что всего еще для насъ пріятнѣй — нѣсколько, кажется, ему и полегчѣло. Но чудо, истинно, будетъ, если онъ выздоровѣетъ и толь тяжелую болѣзнь перенесетъ. Севодни от вѣтра въ кабинетѣ у меня опять такъ было холодно, что я принужденъ былъ перебираться писать въ спальню. Тутъ застаютъ насъ Петръ Гарасимовичъ съ Елизаветою. Они севодни еще изъ Ляхова — отъ бабки, и перемѣнивъ лошадей, пріѣхали къ намъ необѣдавши и от насъ поѣхали поспѣвать въ Епифань ночевать. Они были вчера на деревенскомъ имянинномъ пиру у Н. С. Арсеньева и сказывали, что Албычевы поѣхали только двое въ Петербургъ, и что намѣстника ждутъ къ 15 числу въ Тулу. Настасья пишетъ теперь все къ тебѣ. Она еще будетъ хорошо писать, и ты у меня ихъ всѣхъ переучишь. Ольга просила теперь меня, чтобъ я далъ и ей прочесть мою исторію. Изволь, сударыня!… взяла и побѣжала читать. Но вотъ пришли попы служить всеночную, а завтра у насъ Николинъ день. Пойду и всю простою. При моленіяхъ, моихъ вѣрно не позабытъ будетъ нѣкто и отсутственный, котораго я люблю всѣмъ сердцемъ и душею, кто находится теперь от меня далеко, далеко, кому я желаю на свѣтѣ все, что самъ себѣ, и кого мысленно сто разъ цѣлую…..

«Теперь окончили только служеніе. Попъ и всѣ бывшіе съ нимъ на-силу говорили от усталости. Возможно-ли: цѣлыхъ шесть всеноченъ они еще симъ вечеромъ отслужили, а въ иныхъ мѣстахъ еще съ водосвятіемъ и акафистомъ! Какъ не устать! Ежели-бъ можно было счислить, сколько всеноченъ теперь во всемъ государствѣ идетъ, удивиться бы надобно. Ну, прости голубчикъ, теперь полно: попишусь авось-либо еще и завтра!

6 декабря, въ четвергъ, по-утру .

«Вставши по-утру я принесъ моему Богу благодареніе за вся и вся, вспомнилъ я тебя перваго, мой другъ. Да какъ и не вспомнить, ибо, при воздыханіяхъ моихъ къ Небу, излетѣлъ и о тебѣ вздохъ ко Всевышнему съ прошеніемъ, чтобъ Онъ въ сей день былъ и тебѣ отцомъ и покровителемъ. Итакъ, поздравляю тебя, Павлушка мой другъ, съ симъ праздникомъ. Какъ-то ты его проводишь? Мы не сомнѣваемся, что ты севодни объ насъ вспомнишь не однажды и, можетъ быть, также, смотря въ нашу сторону, скажешь: «вонъ тамъ-то теперь наши….. они празднуютъ теперь праздникѣ». А не рѣдко и мы также въ ту сторону посматриваемъ, гдѣ ты, и говоримъ: «вонъ! тамъ-то нашъ Павелъ! что-то онъ теперь подѣлываетъ тамъ, и что-то съ нимъ происходитъ? время съ того дня уже много прошло, какъ впослѣднія писалъ онъ къ намъ и съ нимъ произошло уже можетъ быть много кой-чего! ахъ, дай только Богъ, чтобъ онъ здоровъ былъ и не занемогъ у насъ тамѣ». Симъ и подобнымъ сему образомъ нерѣдко мы поговариваемъ, а особливо за ужиномъ и за обѣдомъ. Рѣдкій день проходитъ, чтобъ мы о тебѣ по нѣскольку разъ не напоминали, а такого дня, въ который бы мы вовсе о тебѣ не вспомнили, истинно ни одного не помню. Вотъ, какъ ты намъ милъ и нуженъ, а все за что? За то, что ты у насъ малый добрый и самъ насъ любишь. Мы ожидаемъ тебя назадъ ни мало не испортившимся, а пріобрѣтшимъ еще множайшія совершенствы. Ты многое узнаешь, чего еще не знавалъ, и насмотришься того, чего не видывалъ.