Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Въ послѣдующій день всѣ гости разъѣхалисъ по домамъ, а и мы возвратились въ Богородицкъ. Но симъ и окончу я сіе письмо, сказавъ вамъ, что я есмь, и прочее.

(Октября 30 дня 1812 года, въ Дворениновѣ).

Любезный пріятель! Мѣсяцъ іюнь начался у насъ въ сей годъ самымъ Троицинымъ днемъ, который праздникъ провели мы въ сей разъ очень весело, и такъ хорошо, какъ никогда его не провождали.

Всѣ мы, будучи у обѣдни въ церкви, смолвились со всѣми городскими съѣхаться послѣ обѣда всѣмъ въ нашъ паркъ или прекрасную рощу, подлѣ магазина, погулять въ оной. Съѣздъ и собраніе было превеликое, погода была наипрекраснѣйшая и наиспособнѣйшая для гулянья; итакъ, мы тамъ гуляли, пили чай, потомъ полудновали, а послѣ того утѣшались взятою съ собою музыкою, и молодежь подъ нее потанцовала. Смѣхи, издѣвки и разныя игры занимали прочихъ. Словомъ, всѣ мы были въ удовольствіи превеликомъ, а нагулявшись въ рощѣ, пошли изъ ней пѣшкомъ всѣ въ большой дворцовый садъ, ходили по оному. Музыка послѣдовала за нами, и мы, утѣшаясь оною, провели тутъ и весь вечеръ съ особливою пріятностью, и разошлись уже, когда начало смеркаться.

Чрезъ нѣсколько дней послѣ того, случилось со мною одно, хотя ничего незначущее, но для меня очень памятное происшествіе. Вошедши въ одинъ день по-утру въ свой садикъ, нашелъ я въ немъ на одной лужайкѣ молодого барашка, привязаннаго на веревочкѣ, тоскующаго по матери, от которой онъ только- что отлученъ былъ и привезенъ къ намъ изъ ближней нашей деревни на убой. Бѣдненькій тосковалъ и блеялъ тутъ, какъ, бы чувствуя, что жизнь его должна скоро прерваться, и какъ-то такъ жалко, что меня даже разжалобилъ. И онъ мнѣ такъ сдѣлался жалок, что я рѣшился велѣть его освободить и на сей разъ помиловать. И пошедъ тотъ же часъ, приказалъ о томъ повару.

Далѣе памятно мнѣ, что я около сего времени, да и во весь сей мѣсяцъ, имѣлъ множество не только хлопотъ, но и досадъ от достроивающейся тогда нашей большой каменной ранжереи, и она мнѣ собою, какъ горькая рѣдька, надоѣла. Я принужденъ былъ не одинъ разъ по дѣламъ, относящимся до ней, переписываться съ моимъ командиромъ и, для смотрѣнія за работниками, то-и-дѣло ходить къ ней, и даже по подмостямъ всходить и лазить на самый верхъ оной и подвергать себя опасности. А что всего досаднѣе было, то зналъ и предвидѣлъ напередъ, что труды мои пропадутъ всѣ попустому, и изъ ней не выйдетъ ничего ибо и затѣяна она была намѣстникомъ Богъ знаетъ на что, и по великой огромности своей не могла никогда быть употребляема въ дѣло, что послѣ и дѣйствительно совершилось, и она и понынѣ стоитъ, разиня ротъ, совсѣмъ недодѣланная, и безъ всякаго употребленія, а пожрала только собою множество денегъ.

Что касается до моихъ собственныхъ съ сыномъ многоразныхъ (sic) занятій и любопытныхъ упражненій, то были они многочисленныя и, между прочимъ, относились до пронизочныхъ щитовъ, фестоновъ, до придаванія бѣлымъ пронизкамъ разныхъ колеровъ, крашенія и пестрѣнія бумагъ, и прочаго тому подобнаго. Однако, праздное время свое провождали мы съ нимъ наиболѣе въ прекрасномъ своемъ садикѣ, увеселялись тамъ красотами натуры, занимались пріятными разговорами и чтеніемъ книгъ и получаемыхъ еженедѣльно съ почтою газетъ и разныхъ журналовъ. И какъ оные доставляли намъ превеликое удовольствіе, то не жалѣлъ я на нихъ денегъ, но выписывалъ всѣ, какіе тогда ни были выдаваемы. Въ особливости же увеселялъ обоихъ насъ тогда, выдаваемый Карамзинымъ «Московскій Журналѣ», котораго всегда дожидались мы съ нетерпѣливостью большою и всегда радовались когда его къ намъ приносили.

Не успѣли мы симъ образомъ въ разныхъ удовольствіяхъ провесть всю первую половину сего мѣсяца, какъ получилъ я опять повелѣніе о привозѣ въ Тулу нашихъ денегъ. Вознадобилось на что-то казенной полатѣ 5,000 оныхъ. И какъ она вздумала употребить на то наши, то и писано было ко мнѣ, чтобъ поспѣшилъ я какъ-можно и привезъ имъ помянутую сумму. Но какъ у меня у самого толикаго числа не было тогда въ наличности и въ сборѣ, то сіе поозаботило-было меня очень. Однако, поговоривъ съ секретарями своими, набрали мы сіе количество изъ разныхъ другихъ хранящихся у насъ суммъ, и я рѣшился съ ними, не медля долго, ѣхать. Вмѣстѣ со мною восхотѣлось съѣздить, отчасти для исправленія нѣкоторыхъ нужныхъ покупокъ, и моему сыну; болѣе же для того, что не удастся ли намъ при семъ случаѣ съѣздить на нѣсколько дней въ свою деревню и отпроситься туда у директора. Къ сей послѣдней ѣздѣ побудило насъ съ нимъ не только хотѣніе полюбоваться и тамъ красотами натуры нашего собственнаго сада, но и надобности, относящіяся до переправки нашихъ хоромецъ и кое-какія другія. Итакъ, собравшись и снабдивъ себя для дорожнаго чтенія кое-какими хорошими книжками, отправились мы въ сей путь 19 числа іюня. И какъ погода случилась тогда прекрасная и дорога сухая и хорошая, то, пріѣхавъ въ тотъ еще день и довольно рано въ Тулу, остановились у Пастухова; и на утріе, сдавъ деньги и отобѣдавъ у Юницкаго, употребили мы весь тотъ день на исправленіе своихъ покупокъ и на другія надобности. И какъ г. Юницкой въ деревню съѣздить мнѣ дозволилъ, то въ наставшій послѣ сего день раным-ранёхонько и полетѣли мы въ свою милую сторонушку. И покормивъ на Вашанѣ лошадей, пріѣхали въ тотъ же день и довольно еще рано въ свое любезное Дворениново, такъ что мы успѣли еще обходить съ нимъ всѣ наши, сады и налюбоваться прелестностями всѣхъ мѣстъ, окружающихъ наше мирное сельское обиталище. Пребываніе наше въ деревнѣ въ сей разъ не продлилось хотя болѣе 5 дней, но мы въ оные не потеряли ни одного часа тщетно, но всѣ часы и минуты заняты были кое-чѣмъ. Кромѣ утѣшенія себя, при гуляньяхъ по всѣмъ мѣстамъ, пріятностями и красотами натуры, доставлявшими намъ несмѣтное множество минутъ пріятныхъ, исправили мы кой- какія и дѣла многія, какъ-то: спустили нагорную нашу подлѣ большихъ хоромъ сажелку; обдѣлали при чищеніи оной вокругъ ея берега, а вынутою землею выровняли на ребрѣ горы то мѣсто, гдѣ стоитъ теперь нагорная наша и ближняя бесѣдка, которую тогда же мы тутъ построить предположили; вычистили и обрубили находящійся тутъ и донынѣ насъ водою своею довольствующій колодезь; назначили мѣсто подъ храмъ уединенія, построенный послѣ подлѣ проулка; ассигновали для построенія его лѣсъ изъ Калитинской березовой молодой рощи; произвели въ ближнемъ саду своемъ кое- какія новыя превращенія мѣстъ и сдѣланія ихъ красивѣйшими; опростали мѣсто для затѣваемой постройки подлѣ маленькихъ хоромецъ; призывали плотниковъ и своего столяра Павла; говорили и совѣтовали съ ними о переправкѣ хоромецъ и о пристройкѣ къ нимъ сзади от сада дѣвичей, и положили все на мѣрѣ; побывали вмѣстѣ оба въ нашемъ Шаховѣ; осмотрѣли тамъ и въ другихъ мѣстахъ наши лѣсныя угодья и надавали множество приказаній своему садовнику, показывая что ему впредь дѣлать. А между тѣмъ наслышались много кое-чего чуднаго и худаго о нашемъ малолѣтнемъ сосѣдѣ Андреѣ Михайловичѣ, котораго, однако, за отлучкою, не видали сами. И наконецъ, налюбовавшись, до-сыта всѣмъ-и-всѣмъ и исправивъ, сколько могли успѣть, всѣ свои нужды, 27 числа съ утра пустились въ обратный путь и, переночевавъ въ Тулѣ, пріѣхали еще рано въ Ламки, гдѣ нашли и всѣхъ своихъ, пріѣхавшихъ къ зятю моему праздновать его имянины, къ которому дню и мы своимъ возвращеніемъ изъ деревни поспѣшили. Отпраздновавъ сей праздникъ, на утріе пріѣхали вмѣстѣ, со всѣми своими, въ Богородицкъ. Тутъ встрѣченъ, я былъ превеликимъ пакетомъ, полученнымъ опять безъ меня на имя мое изъ Экономическаго Общества. Присылка сія для меня тѣмъ была удивительнѣе, что не прошло еще и десяти почти дней съ того времени, какъ отправилъ я послѣднее мое письмо въ Общество, и имъ на оное отвѣтствовать еще было некогда. По вскрытіи онаго, нашелъ я въ немъ, при короткомъ письмѣ от г. Нартова, превеликій свёрток съ сѣмянами сибирской гречихи, о которой просилъ я его уже давно, въ прибавок находящейся уже у меня, и на которую я не слишкомъ былъ надеженъ. Г. Нартовъ, увѣдомляя меня о томъ, благодарилъ вкупѣ за присылку къ нему двухъ ящиковъ съ песками, которые давно уже были отправлены съ ѣздоками, но которыхъ (sic) я не зналъ, довезены ли они къ нему въ цѣлости. Что касается до гречихи, то прислалъ онъ ее ко мнѣ не даромъ, а налагалъ на меня коммиссію, которую исправить былъ я еще не въ состояніи, а не преминулъ опять бомбандировать меня снова своими требованіями.