Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова [т. 4]

Я располагался — было тотчасъ послѣ праздника сего въ путь свой отправиться, но случившаяся прескверная погода принудила меня еще на день ѣзду мою отсрочить. Къ тому-жъ, хотѣлось мнѣ дождаться писемъ от моего сына, которыя и получилъ и порадовался, узнавъ, что они до Москвы доѣхали благополучно.

Но далѣе сего я не сталъ уже медлить. И какъ съ ѣздою сею сопряжены были нѣкоторыя особенныя происшествія, и она сдѣлалась мнѣ очень памятною, то и опишу ее въ подробности.

Отправился я въ сей путь уже въ исходѣ генваря, и именно 28-го числа онаго, въ 8 часовъ утра, ѣхать мнѣ было въ возочкѣ своемъ очень тепло. Я все читалъ книгу, и потому и не видалъ какъ доѣхалъ до Дѣдилова. Тутъ съѣхался я съ секретаремъ своимъ Щедиловымъ и пообѣдалъ съ нимъ вмѣстѣ. Дорога была не такъ дурна, какъ я думалъ, и мы пріѣхали въ Тулу еще въ сумерки, и мое первое дѣло было заслать на почту. У Пастухова, къ которому я присталъ, нашолъ я г. Сокольникова, и мы съ нимъ много кое-чего поговорили. Письмы московскія слугѣ моему на почтѣ не отдали, и ихъ взялся уже выручить Пастуховъ. По-утру, на другой день, поѣхалъ я на Сокольниковыхъ санкахъ и вмѣстѣ съ нимъ къ директору. Но вѣдалъ бы, не ѣздилъ. Во-первыхъ: молодая его кобыла едва-было насъ не расщелкала. Во время ѣзды нашей, гдѣ ни возьмись, людцы г. Веницеева скачутъ тройкою позади насъ, и лошади ихъ бьютъ и мчатъ, какъ вихрь. Наша кобыла ну-ка за ними; на-силу-на-силу укротили. И-то помогло уже то, что тѣ наскакали на людей и на сани; ихъ опрокинули, убили и сами повалились, и тѣмъ преградили улицу. Во-вторыхъ, директора не засталъ я дома, куда-то уѣхалъ за городъ. Итакъ, по условію, заѣхалъ я къ г. Сокольникову и у него провелъ весь день и вечеръ, и тутъ чего-и-чего мы съ симъ умнымъ и любопытнымъ человѣкомъ ни говорили! Компанію нашу пріумножилъ Пастуховъ, пріѣхавшій съ почты. Онъ обрадовалъ меня, привезя съ Москвы письма и извѣстія объ нашихъ. Мы просидѣли у него долго и, возвратясь на квартеру, легли спать уже поздно.

Въ послѣдующій день первое мое дѣло было послать провѣдать, пріѣхалъ — ли директоръ, чтобъ ѣхать къ нему проситься, а между тѣмъ писать къ сыну въ Москву письма. Посланный привезъ извѣстіе, что директоръ уже въ городѣ. Итакъ, одѣвшись, поѣхалъ я къ нему, но засталъ его еще спящаго. Пріѣхать изволилъ часа два за полночь, и проспалъ даже до десяти часовъ. Уже я его ждать, уже ждать, не встаетъ! Ажно скучилось, и скучилось бы еще болѣе, если бы не подошолъ Никитскій протопопъ Гаврила. Радъ я ему, и ну, говорить съ нимъ о всякой всячинѣ. Мужикъ умный и разговоры пошли у насъ съ нимъ такіе, что ну-поди, и о чемъ, о чемъ мы съ нимъ ни говорили: и о книгахъ, и о политикѣ, и обо всемъ и обо всемъ. Присовокупился-жъ къ тому еще одинъ новоопредѣленный засѣчный офицеръ. Наконецъ, выходитъ нашъ дюк; я прошусь у него, и онъ отпускаетъ на недѣлю. Послѣ чего, поговоривъ съ нимъ еще кое-о-чемъ, поѣхалъ я на квартеру. Мятель и непогода поднялась страшная; не знаю какъ и ѣхать; но, по счастію, между тѣмъ какъ мы обѣдали, непогода поутихла, и я собравшись пустился въ путь къ Алексину.

Доѣхавъ до села Вафрамѣева, стали мы въ пень, и не знали какъ проѣхать въ село Луковицы къ господамъ Арсеньевымъ, роднымъ братьямъ тетки Матрены Васильевны, къ которымъ хотѣлось заѣхать на перепутьѣ у нихъ ночевать. Принуждены были нанять мужика въ проводники и дать гривну, и по-милости его уже кое-какъ по бездорожицѣ дотащились до Луковицъ. Я проѣхалъ прямо на дворъ къ старшему брату генералу Дмитрію Васильевичу. Но, хвать, его нѣтъ дома. Ахъ, какая бѣда! — «Но, гдѣ-жъ онъ?» — «У брата- де своего Василья Васильевича». — «Ну, слава Богу! говорю, человѣкъ знакомый, тутъ же обо дворъ, у него быть же! Итакъ, ступай къ нему». Хозяева мнѣ рады, Дмитрій Васильевичъ также, унимаютъ ночевать. Я радъ. Гляжу, смотрю, Ѳома Васильевичъ Хотяинцовъ на дворъ. Человѣкъ знакомый, любезный, умный и такой, съ которымъ есть о чемъ поговорить. Ну-ка мы въ разговоры, и разговоры разные о всякой всячинѣ, и все любопытные и хорошіе. Дмитрій Васильевичъ собирается въ ночь ѣхать на свадьбу женить Филимонова. Хозяинъ же на утріе имяниник. Всѣ приступили меня унимать, чтобъ на сей день остаться у нихъ обѣдать. Мнѣ и хочется, и нѣтъ. Но что дѣлать! принужденъ былъ дать слово, и тѣмъ паче, что всѣ мнѣ были очень рады. Но не успѣли мы разболтаться, какъ, глядимъ, еще гости. Анна Васильевна Крюкова съ дѣтьми, а за нею сестра зятя моего Катерина Гарасимовна съ невѣсткою и золовкою. Итакъ, полонъ домъ гостей. Дмитрій Васильевичъ подзываетъ меня ночевать къ себѣ и отправляетъ лошадей моихъ къ себѣ на дворъ. Я соглашаюсь. Старичокъ сѣлъ съ боярынями играть въ карты, а мы съ Ѳомою въ залу, и ну, опять съ нимъ говорить, и о чемъ о чемъ мы ни говорили! Словомъ, весь вечеръ проводилъ я съ удовольствіемъ, а послѣ ужина поѣхалъ дѣйствительно ночевать къ Дмитрію Васильевичу, и онъ такъ мнѣ радъ, что отдумалъ даже ѣхать на свадьбу. Итакъ, мнѣ ночевать было хорошо и очень спокойно.

По-утру на другой день стали мы съ Дмитріемъ Васильевичемъ соплетать невинную ложь и затѣянное дѣло, которымъ бы можно было ему отговориться от ѣзды, и выдумали небывальщину. Онъ отправилъ нарочнаго туда съ письмомъ. Между тѣмъ пришелъ къ намъ Ѳома Васильевичъ и пилъ съ нами чай. Но скоро ушелъ. Мы, оставшись дома, провели все утро въ разныхъ и пріятныхъ разговорахъ, и Дмитрій Васильевичъ показывалъ мнѣ многія достопамятныя бумаги и секретныя инструкціи, съ какими посыланъ онъ бывалъ от императрицы въ разныя мѣста, для изслѣдованія истины, подписанныя самою императрицею. И все утро прошло хорошо.

Какъ настало время обѣдать, то поѣхали мы съ нимъ къ имяниннику. Тамъ уже была громада людей, и всѣ въ торжественномъ одѣяніи и убранствѣ. Первое дѣло было сѣсть за карты, а мы съ Ѳомою за разговоры. Обѣдъ былъ поздный. Прождали все еще гостей, госпожъ Хотяинцовыхъ, которыя наконецъ и пріѣхали, а вскорѣ за ними подъѣхалъ еще лѣкарь уѣздный, родомъ изъ Ирландіи, съ которымъ я при семъ случаѣ спознакомился. Всѣ хозяева и гости старались всячески уговорить меня, чтобъ я остался у нихъ ночевать. Однако, я не согласился, но, отобѣдавъ, напившись кофе и наѣвшись сластей, отправился далѣе въ путь свой.

ѣзда была очень тяжела по причинѣ навалившагося многаго снѣга. Ѣхать не близко, и мы ѣхали долго, и не прежде пріѣхали въ Алексинъ, какъ уже въ часъ ночи. Я присталъ у одного тамошняго мѣщанина Варагушина, человѣка знакомаго моему стряпчему и покойному брату. Но тутъ случилось странное: хозяинъ и хозяйка, люди очень добрые, но первый страдалъ удивительною болью въ животѣ и почти ему несносною. Бабка накидывала ему горшки, но ничто не помогало. Со мною случился мой врачебный камень. Я вздумалъ его имъ полѣчить, но и онъ не дѣйствовалъ. Я его лѣчитъ припарками, но и то не помогало. Боль ужасная, рвота, мужикъ почти умираетъ, проситъ попа, послано было за всѣми родными, и тѣ плачутъ и рыдаютъ, а хозяйка сходитъ почти съ ума. Я самъ дивлюся, сомнѣваюсь, уже не похудѣло — ли ему от камня. Однако, какъ стали просить, чтобъ дать ему еще, то согласился я дать другой пріемъ, и уже побольше, и сей, къ великому удивленію всѣхъ, ему тотчасъ помогъ. Онъ успокоился, заснулъ и боль прошла вся, и онъ спалъ всю ночь спокойно.