Геннадий Бочаров - Жизнь и миг

И его гордость своей профессией и гордость тем, что он отдает свой труд самому дорогому для любого советского человека городу — Москве, тоже формировалась в части. Части, награжденной правительственным орденом Красного Знамени…

Новый огромный район Москвы — Чертаново — сегодня уже известен не меньше Черемушек. Каждый день новоселья, каждый день шумные переселения. Это одна из самых характерных примет наших дней. Мы к этому привыкли. Но привычный ход дел иногда прерывается неожиданно и остро. Это немыслимо: веселые новоселья, вокруг задорный звон стройки, и вдруг зловещая тишина, безлюдье, настороженное ожидание…

Телеграмма пришла в часть из военкомата: «Признаки неразорвавшейся бомбы. Просьба срочно выслать расчет пиротехников».

Юрий Шаранин смотрел в окно несущейся на полной скорости машины и думал, как всегда в такие минуты, о встрече с бомбой: система взрывателя? тип? вес? сложность поиска?.. Беспокоило его всегда и беспокоит всех его товарищей больше всего одно обстоятельство — обезвреживание бомбы в густонаселенных кварталах огромного города. Случиться может всякое — об этом не надо думать, но об этом надо знать. Ответственность его работы становится максимальной. Впрочем, эта фраза ничего не добавляет к пониманию сверхчувств человека, ответственного за каждое свое движение перед жизнью своей и жизнью десятков людей.

Они прибыли на место. Стояла глубокая осень. Им показали примерное место падения авиационной бомбы. Начались поиски… Вокруг были высокие светлые дома… Бульдозер снял первый слой грунта. Второй.

— Что нам нужно заметить в земле? — спросил лейтенант Юрий Шаранин новичка, комсомольца Володю Белоуса.

— Черный круг, — ответил Володя, которому предстояло впервые познакомиться с реальным предметом, дошедшим из военных лет до наших дней. Молодой солдат до этого видел войну лишь на экране кинотеатров, да еще много слышал о ней в воспоминаниях отца, военного связиста.

— Правильно, — одобрил Шаранин. — По черному кругу мы найдем, где она вошла в землю.

Бульдозер снял еще один слой. Второй новобранец, подопечный Шаранина Алексей Попов, во все глаза смотрел на нож бульдозера.

— Вот оно, то, что нам надо было увидеть, — спокойно и буднично произнес Шаранин. — Вон круг. Теперь — за лопаты.

Они добрались до нее не скоро. Молодые солдаты следили за каждым движением командира. И командир это, конечно, чувствовал и понимал, что здесь, во время настоящей, опасной работы, его слово, жест, интонации, взгляд значат для новичка во много раз больше, чем спокойный урок в комнате, где проходят занятия.

Когда бомба была открыта, Юрий присел у ее тела со свежей, совершенно не покоробившейся за тридцать лет краской и сказал: «Теперь мы заглянем в ее сердце».

Это значило, что сейчас им предстоит определить систему взрывного механизма. И молодые солдаты склонились над бомбой тоже. Они смотрели на нее и не совсем ясно представляли себе, из какой дали дошла она до наших дней. Но их отцов одна лишь эта застрявшая в земле «акула» способна была опалить живыми воспоминаниями военного времени…

В мирном году в жилом массиве Москвы склонились над бомбой три человека, отцы которых шли с оружием в руках сквозь пламя Великой Отечественной. Николай Дмитриевич Шаранин погиб под Ленинградом…. Александр Петрович Белоус закончил войну в Чехословакии… Андрей Иванович Попов освобождал Прагу, Варшаву, Берлин… Три воина — сыновья воинов — склонились над бомбой — смертельной памятью войны. А вокруг простиралась до горизонта Москва — новые кварталы, новые районы…

…Они очищали ее саперными лопатками, руками, звон в висках постепенно проходил, работали спокойно, и только стук собственных сердец, как и у многоопытного Шаранина, наплывал откуда-то издалека и вдаль уходил снова. Военный пиротехник по-настоящему рождается только в прямом соприкосновении с холодным телом бомбы.

…По шоссе, где было на время перекрыто движение, прошла машина, в кузове которой лежала бомба. Машина уходила все дальше и дальше от шумной Москвы, Шаранин теребил ремешок часов и думал о дочери — как он снова ей будет рассказывать веселые истории о себе и своих взрослых друзьях и как трудно ему будет снова избегать ненавистного слова «бомба», ушедшего из лексикона людей так много лет назад… Володя Белоус тоже молчал и думал о том, как несерьезны и даже наивны были их недавние споры в школе о месте для подвига в жизни человека в наши спокойные, ясные дни, и украдкой поглядывал на Шаранина — вот кому надо бы тогда перед их классом выступить или хотя бы показаться… Алеша Попов представлял, как он сдержанно, по-мужски напишет сегодня в письме отцу и матери: «У меня все в порядке. Был на первом боевом задании…»

Я получил много писем от москвичей. И почти в каждом — такая мысль: «Чем дальше от нас отстоит война, тем больше должна быть наша благодарность этим людям…»

…Я живу в Москве и знаю все памятники тем, кто защищал Москву… Но, может быть, когда-нибудь на одной из московских улиц поднимется и памятник Неизвестному военному пиротехнику — об этом тоже пишут авторы писем. Памятник простой: пиротехник в пилотке, с осунувшимся лицом, с руками в глине, у мертвого тела обезвреженной им авиационной бомбы… Памятник за его мужество, его смелость и волю. За то, что он дольше всех находился на войне.

Во время уличных боев в Аммане был убит советский кинооператор Константин Ряшенцев. Последний кадр в его аппарате запечатлел густой дым и близко идущий танк. Это случилось на земле Иордании.

На самом первом кадре Кости Ряшенцева тоже запечатлены взрывы, клочья дыма и исковерканная огнем военная техника. Это было в 1941 году на родной земле, под Севастополем. Тогда Костя был еще совсем молодым, попал на фронт почти сразу после школы.

Он был храбрым и сильным человеком и доказал это в первых же боях. Первый орден — Красная Звезда — украсил его гимнастерку.

Вчера я видел, как на киностудии, где он работал, друзья и товарищи выводили крупными буквами на ватмане: «Указ Президиума Верховного Совета СССР…» Константина Михайловича Ряшенцева наградили в минувший четверг орденом Красной Звезды посмертно — последний кадр, и теперь вот последняя награда.

…На наш век выпало много войн. И больших и малых.

Советский кинооператор всю свою жизнь снимал людей, ведущих освободительные войны. Он помогал увидеть и понять правду боев и правду подвига. Он был одним из 243 операторов, снимавших битву советского человека с гитлеровским зверьем.