Александр Королев - Илья Муромец

Пореволюционные экспедиции за фольклором показали, что запасы былин распределены по территории Российской империи, увы, неравномерно. Исследования советских ученых эту картину не изменили. Более восьмидесяти процентов песен о богатырях записано всего в двух губерниях — Олонецкой и Архангельской. В Малороссии (русское население которой тогда еще и не подозревало, что живет «в Украине») и Белоруссии былин не оказалось вовсе. В большинстве губерний европейской части России их также не удалось отыскать, либо записи эпоса носили единичный характер. Такие же примерно результаты дали изыскания в Приуралье. Несколько лучше оказалась ситуация в Поволжье. Чуть более пяти десятков былин набралось со всей огромной Сибири (без учета того, что вошло в сборники Кирши Данилова и Гуляева). Примерно столько же было записано в казачьих районах — на Дону, Волге, Урале и Тереке, что, при сопоставлении размеров исследуемой территории с Сибирью или Центральной Россией, совсем неплохо.

Есть еще один важный показатель, выделяющий Русский Север из числа территорий, на которых выявлен эпический материал, — качество этого материала. В северных русских губерниях была обнаружена именно живая былинная традиция; здесь ее можно было услышать в исполнении замечательных сказителей, выдававших превосходные тексты, объем которых превышал даже тысячи стихов. Как это контрастировало с теми обрывками и отрывками, которые пелись казачьими хорами!

В казачьих былинных песнях и поздних былинах (отразивших разгул казачьей стихии в XVII веке) «есаул» Илья Муромец подвиги свои совершает не на коне, а на Соколе-корабле, который «ходит-гуляет» по «морю синему, по синему, по Хвалынскому» (то есть Каспийскому):

Замечательная роскошь, чем-то напоминающая украшение свадебного корабля другого былинного героя Соловья Будимировича. Но в данной былине (дошедшей до нас в составе рукописного сборника, обнаруженного на Вологодчине, на первом листе которого имеется помета — 1803 год), впервые опубликованной в 1890 году Л. Н. Майковым, чувствуется влияние казачьего колорита. Ведь на Соколе-корабле не просто красиво — тут есть всё, чего хочется душе казака:

В общем, всего на этом колоссальном корабле вдоволь, ни в чем нет нужды. Неудивительно, что чудо-корабль «ходит-гуляет» по морю уже 12 лет, и при этом

Главным на Соколе-корабле выступает Илья Муромец — он тут «хозяин». Состав экипажа чудо-корабля определяется по-разному. Если в цитировавшемся выше варианте былины, кроме Ильи, присутствуют еще

то в былине, записанной В. Г. Богоразом-Таном летом 1896 года в деревне Походской Якутской области от слепого шестидесятилетнего старика Митрофана Кривогорницына, кораблем, следующим «по синему Хвалынскому морю» «от Киева до Чернигова» (!), управляют три удалых добрых молодца. Но какие!

Если украшения Сокола-корабля напоминают роскошь корабля Соловья Будимировича, то расположение добрых молодцев на носу, корме и в центре близко к былине о поездке Василия Буслаева в Ерусалим-град из сборника Кирши Даниилова. Правда, вместе с Василием по святым местам путешествуют 30 молодцев, из которых

От тридцати осталось трое, но Илья Муромец, как и Буслаев, на своем корабле — главный: «На середочке сидит, всем и кораблем владат». Внешне Илья также отличается от своих товарищей. Скромности в одежде здесь нет — казачий атаман должен быть ярче остальных добрых молодцев. Поэтому

Именно действия Ильи оказываются в центре внимания сказителей. В былине из вологодского сборника некий «турецкий пан, большой Салтан, большой Салтан Салтанович» заприметил чудо-корабль. «Зазрил, засмотрел» и приказывает «добрым молодцам, донским казакам» (!) садиться «во легки струги» и нападать на Сокол-корабль:

Добрыня по приказу «хозяина» выносит ему «тугой лук в двенадцать пуд» и «калену стрелу в косу сажень». Илья натягивает лук и пускает калену стрелу:

Стрела распарывает Салтану «турецкую грудь» и расшибает «ретиво сердце». Салтан зарекается «водиться с Ильей Муромцем»:

В якутской былине на Сокол-корабль нападают «крымские татары с калмыгами». Хотят его «разбить, разгромить и живком задавить». И вновь положение спасает Илья:

Кстати сказать, вся эта история звучит с добавлением припева после каждой строки: «Сдудина ты, сдудина! Сдудина ты, сдудина!»