Александр Королев - Илья Муромец

Многовековое противостояние Османской и Священной Римской империй выразилось в бесчисленных вооруженных конфликтах, периодически перераставших в тяжелые и кровопролитные войны. Одной из таких войн стала так называемая Долгая война, начавшаяся в 1591 году нападением боснийского паши Хасана, одного из вассалов турецкого султана Мурада III, на крепость Сисек в Хорватии. Обе стороны искали союзников — турки в Персии, а австрийские Габсбурги у христианских государей Европы. К началу 1594 года усилия Габсбургов увенчались успехом — благодаря активной поддержке папы Климента VIII возникла Священная лига, включавшая помимо огромной Священной Римской империи и папской курии еще и Трансильванию, Молдавию, Валахию, некоторые немецкие и итальянские государства. В войне наметился перелом в пользу христиан. И в этот решительный момент, к радости императора Рудольфа II (бывшего также чешским и венгерским королем), запорожские казаки предложили ему свои услуги. Их эмиссар Станислав Хлопицкий явился в Прагу (столицу империи) и сообщил, что казаки, проведав о больших военных приготовлениях вассальных Турции крымских татар, готовы всячески им вредить и, в частности, обещают не допустить переход татар через Днепр у места впадения этой реки в Черное море. Хлопицкий также предложил императору набрать в австрийское войско восемь-девять тысяч казаков. И хотя было совершенно непонятно, откуда предполагалось взять такое количество народа (при том что реальная численность запорожцев в тот момент достигала лишь трех тысяч), Рудольф II, наслушавшись историй о военной доблести вольного «рыцарства», решил поощрить удальцов и послал в дар казакам знамя и значительную сумму денег. На роль посланника император выбрал дворянина Эриха Лассоту.

Жизнь Лассоты — потомка древнего онемеченного моравского рода — богата на приключения. В его биографии были и обучение в университетах Лейпцига и Падуи, и участие в качестве наемника в завоевании испанцами Португалии, и, уже на службе у Габсбургов, секретные миссии в Польше, и путешествие в Россию, которое в случае успеха могло бы иметь крайне неблагоприятные последствия не только для Польши, но и для Швеции. К несчастью, капитан корабля, на котором плыл Лассота, заблудился, так что секретный агент со всеми сопровождающими лицами оказался в руках у шведов в Нарве, откуда был переправлен в Швецию, где несколько лет провел в заключении. Наконец, по возвращении на родину Эрих Лассота в январе 1594 года прибыл в Прагу, где ему и было передано тайным советником фон Горнштейном вышеуказанное поручение императора.

Сразу скажу, что, как и следовало ожидать, никакого проку эта миссия для Священной Римской империи не имела. Хлопицкий оказался самозванцем, которого никто не уполномочивал на ведение переговоров с императором. Забрав у Лассоты деньги и знамя, вдоволь накричавшись на своих сходках, запорожцы решили было обратиться за помощью к русскому царю Федору Ивановичу, но потом всё же пообещали императорскому послу выставить какие-то силы для отражения набегов татар на Молдавию и Венгрию. Когда же казаки явились для соединения с силами молдавского господаря, тот, изучив состав и настроения прибывших, отказался действовать с ними заодно, предложив запорожцам самостоятельно разорять какие-нибудь турецкие города. Таким образом, в растянувшейся на 15 лет войне великих империй казаки значительной роли не сыграли. Зато съездивший к ним наблюдательный Эрих Лассота оставил подробное описание своего путешествия, некоторые детали которого здесь необходимо привести как можно более подробно.

Итак, три дня — 7, 8 и 9 мая 1594 года — императорский посол провел в Киеве. «Киев, — пишет он, — некогда был главным городом особенного княжества, коего владетели, имевшие титул царей или князей, были из роду нынешних князей русских или московских. Город этот весьма обширен, укреплен и был украшен прекрасными церквами и зданиями, как можно ныне еще заметить по древним развалинам и по стене, построенной на высотах, окружающих его, и простиравшейся, как говорят, на девять миль. Главным же украшением Киева была великолепная церковь св. Софии, не имевшая, как говорят, равной себе по громадности; она построена царем Владимиром, по образцу Софиевской церкви, находящейся в Константинополе Хотя пришла она в ветхость, тем не менее ныне еще сохранилась. Верхние своды, в особенности по середине, мозаичной работы; пол устлан красивыми разноцветными камешками, на хорах сделаны прислоны (перила) между столбами из больших плит синего прозрачного камня. В одной из этих плит, как раз над алтарем, проделано круглое отверстие, вышиною в половину локтя, но теперь замазано известью. Говорят, что тут в старину находилось зеркало, в котором, посредством магического искусства, можно было видеть все, о чем думали, хотя бы даже это происходило на расстоянии нескольких сот миль. Когда раз киевский царь выступил в поход против язычников и долго не возвращался, то супруга его каждый день смотрела в зеркало, чтобы узнать, что с ним случилось и чем он был занят. Но увидевши однажды его любовную связь с пленницею из язычников, она в гневе разбила самое зеркало. Затем еще в верхней части церкви находится темная комната, в которой Владимир будто бы велел замуровать одну из своих жен; далее от хоров ведет витая лестница к небольшой башне, где, как говорят, происходили заседания совета Владимира. Эта т. н. „ Stolicza “ Владимира есть небольшая светлая комната. В церкви этой показывают еще гробницу княгини Juulza , матери Владимира; далее — в деревянном гробе тело митрополита, казненного татарами, которое сохранилось в целости, в чем я лично убедился, потому что через полотняный плат, его покрывавший, я дотрагивался до его руки и головы. Еще показывают склеп, где в железном гробу похоронена царская дочь, а в часовне (вероятно, в приделе церкви. — Прим. пер .) находится гробница князя Ярослава Владимировича и его супруги, из прекрасного белого алебастра. Памятник этот вышиною в рост человека, еще уцелевший, имеет почти такой вид (вероятно, тут был приложен рисунок в рукописи. — Прим. пер .). В другом приделе церкви была гробница Eliae Morowlin , знаменитого героя или богатыря ( Bohater ), о котором рассказывают много басен. Гробница его ныне разрушена, но в том же приделе сохранилась гробница его товарища». {293}

Из других достопримечательностей Киева внимание Лассоты также привлекли развалины Золотых ворот и церковь Святого Михаила. И далее: «В одной четверти мили от города, вниз по Днепру, на горе находится Печерский монастырь, в котором живет русский митрополит, с своим собором из монахов, называемых чернецами. Церковь этого монастыря каменная, красивая… От этого монастыря тянется вниз по горе сад с большою ямою или пещерой, прорытою в глиняной горе, с ходами, из которых одни вышиною в рост человека и более; другие же столь низки, что в них человеку нельзя прямо стоять, а ширина их такова, что два человека могут проходить в них один мимо другого. В старину был обычай погребать здесь усопших, тела которых, тут лежащие, по большей части остаются еще нетленны. К числу многих почивающих здесь и мною виденных принадлежат, между прочими: св. Дионисий, св. Алексей, св. Марк. Далее, великан и богатырь, названный Чоботком ( Czobotka ), на которого, как говорят, когда-то внезапно напали неприятели как раз тогда, когда он надел было один из сапогов своих. Не имея под рукой другого оружия, он в то время оборонялся от них другим сапогом, еще неодетым, и перебил им всех своих врагов, почему и был назван Чоботком. Еще лежат там в каменном гробе два мужа, которые, когда были в живых, условились, как говорят, избрать для себя общую обоим гробницу, с определением стороны, на которой каждому из них приходилось в ней лежать. Когда же один из них, уехавший на время, возвратился и узнал о смерти своего товарища, последовавшей за три года пред тем, то, пришедши ко гробу сего последнего и заметивши, что тот лежит не на условленной для него стороне, потребовал, чтобы умерший его товарищ подвинулся на свое место, что сей, действительно, и исполнил, и тогда этот, живой еще товарищ его, лег возле мертвого, тут же скончался, и поныне лежат они здесь оба. Далее можно видеть длинное узкое корыто с телом, приплывшим в нем по течению Днепра из Смоленска и здесь остановившимся; далее 12 строителей монастыря и также человека, который, пораженный пред Киевом выстрелом из большого орудия, добрался до этого места, где немедленно скончался и был погребен. Далее против головы Чоботки лежат отец и сын; оба очень большого роста; волосы и борода у них еще видны. В этой пещере два алтаря, в которых служат обедни по субботам». {294}