Фрэнси Эпштейн - Война Фрэнси

То, что Вера, капо второго блока, ждала ребенка от Бенедикто, не было ни для кого секретом. Все надеялись, что с ней случится то же, что и с Мими, и что дипломатические таланты Гретты уберегут Веру, а война закончится раньше, чем родится ребенок. Но, как ни странно, на этот раз Шписс наотрез отказался оставлять ее в лагере и начал готовить документы для перевода Веры в Берген-Бельзен. Просьбы Гретты, Мими и А-4116 ни к чему не привели. Он только злился и кричал, что они пытаются играть на его отцовских чувствах к заключенным.

Девушки принялись лихорадочно искать Бенедикто, чтобы рассказать ему о ребенке и заставить помочь Вере бежать. Даже некоторые охранники помогали разыскивать итальянцев. В конце концов с ним связались. Субботней ночью он, запыхавшись, подбежал к забору и узнал, что опоздал. Утром предыдущего дня, под охраной Эрики из СС, которая ни с кем сделок не заключала, Веру отослали.

В блоке Веру очень любили, все женщины делились с ней едой, чтобы она питалась хорошо, а ее ребенка считали общим. Любую, кто пришел бы на ее место в блоке, ждало испытание. И выбор Шписса пал на А-4116, которую он назначил исключительно из скаредности, ведь она все равно работала в лагере и тогда одним заключенным на работах вне лагеря будет больше.

Как и ожидалось, во втором блоке А-4116 встретили холодно. Первые несколько дней прошли без происшествий. Потом две женщины из СС вместе с Греттой пришли с обычной инспекцией. В комнате № 2 Эрика заметила, что одна из потолочных досок не состыкуется с остальными. Она приказала А-4116 встать на койку и приподнять эту доску, чтобы посмотреть, что там может быть. Обитатели таких бараков знали о низких потолках и о том, как удобно прятать там вещи. Напрасно было пытаться убедить их, что там ничего нет, потому что эта сука сама забралась на койку и нашла тайник с едой.

Эрика приказала вытащить все припасы и разложить на столе, чтобы затем отвезти на тачке в Kommandantur . Они обнаружили мешок картошки, немного репы, муку, ячмень, несколько банок компота и прочие мелочи, которые обитатели комнаты «организовали» во время набегов на развалины домов — все это теперь нужно было отдать немцам. А-4116 завороженно смотрела на банку вишневого компота, который она всегда очень любила. Соблазн забрать ее себе рос с каждой минутой. Она схватила банку и незаметно спрятала ее под койкой.

Когда вечером девушки вернулись с работ, они тут же обнаружили, что их тайник разграбили. Весь праведный гнев они обрушили на новую капо. А-4116 обвинили в том, что она намеренно устроила эту инспекцию, чтобы выслужиться перед СС. Ее заверения никто не слушал, а Гретта молчала и не вмешивалась. Отчасти из-за того, что они с А-4116 никогда не были подругами, а отчасти и потому, что ее задел тот факт, что Шписс назначил А-4116, как бы сказать, не посоветовавшись с ней.

Как только все немного улеглось, одна из девушек из второй комнаты ворвалась в подсобку капо с новой жалобой и увидела, как А-4116 ест ее вишни. Получив подтверждение предательства, весь блок снова пришел в ярость и избрал путь пассивного сопротивления и полнейшего презрения. Правда в том, что А-4116 и самой не нравилось то, что она сделала, но ее объяснения, а уже тем более извинения никто и слушать не хотел, и хотя она чувствовала себя виноватой, тяжелым преступлением свой поступок она не считала.

Проблемы начались в воскресенье, когда заключенные должны были убираться и выносить мусор под присмотром своих капо. Они наотрез отказались делать это. В то воскресенье весь день шел сильный дождь, и они, полураздетые, просто сидели на койках и сушили одежду у слабого огня. Когда А-4116 напомнила им об уборке, они послали ее к черту. А-4116 не сильно беспокоил тот факт, что она выносит мусор не шесть, а семь дней в неделю, но это обеспокоило Шписса, с которым она столкнулась по пути к помойке.

— Куда ты понесла этот мусор? Это не твоя работа. В твоем подчинении сто шестьдесят заключенных, вот пусть они его и выносят.

— Вчера вечером девочки промокли до нитки, и одежда еще не просохла. Мне не сложно сделать это самой.

— И слышать не хочу эту Quatsch [53] «Ерунда, вздор» ( нем .) ! Что ты за капо, если не можешь заставить их работать? Уволена. Возвращайся в свой прежний блок и чтобы завтра была на работе!

Радуясь тому, что этот кошмар для нее закончился, А-4116 вернулась в комнату в прежний блок. Как только она появилась в дверях, разговор оборвался. Ей было ужасно больно от того, что даже Китти отказалась разговаривать с ней и все повторяла: «Как ты могла?» Явное нежелание окружающих выслушать ее объяснения задело А-4116, поэтому она взяла тетрадь, куда записывала письма к Mutti и забралась на свою полку.

Вскоре во время очередной инспекции Эрика нашла эту тетрадь. А-4116 перехватили у ворот, когда она возвращалась с работы, и спешно доставили в кабинет Шписса на допрос. Все письма были написаны по-чешски, и Мими пришлось дать беглый перевод, который она сделала весьма небрежно, опуская самые уничижительные места.

— Ты хоть понимаешь, что у меня в руках незаконный документ, и мой долг — сообщить о нем и позволить свершиться правосудию?

Она кивнула.

— Забирай, немедленно сожги его в этой печи и проваливай, — сказал он.

Открыв верхнюю часть печки, А-4116 смотрела, как ее самые драгоценные чувства пожирает огонь, и думала: «Может, так эти письма дойдут до Mutti».

Мими рассказала о содержании тетради, и соседки сменили гнев на милость. Но самое главное то, что Китти вновь стала прежней.

В конце февраля 1945 года в Нойграбене разместили гражданских, чьи дома пострадали при бомбежке. Заключенных без предупреждения перевели в промышленный район Гамбурга под названием Тифстак. Их везли в открытых грузовиках, и они увидели, во что превратился город. Целые улицы лежали в руинах, а люди, словно крысы, жили в подвалах разрушенных домов, и, судя по всему, условия их жизни были не лучше, чем у заключенных.

Достаточно было лишь раз взглянуть на новый лагерь и сразу же становилось понятно, что это идеальная мишень для бомбежки: четыре огороженных забором деревянных барака, окруженные со всех сторон железнодорожными путями, на которых стояли два огромных баллона с газом, а в непосредственной близости размещалась электростанция. Теперь авианалеты совершались и днем и ночью, а бомбы разрывались повсюду. Лагерь лишь чудом еще не задело. Каждый вечер, возвращаясь с работы, девушки удивлялись тому, что он еще стоит, хотя казалось, что пылает все вокруг. Их восхищение разведкой союзников и точностью их данных не знало границ.

20 марта 1945 года лагерный лазарет, который занимал две трети одного из бараков, был переполнен — там оказалась почти четверть всех заключенных. Когда зазвучал сигнал воздушной тревоги, А-4116 лежала на верхней полке со сломанным пальцем — днем ранее она не удержала в замерзших руках обломок бордюра, и он упал ей прямо на ногу. Рядом с приступом железистой лихорадки лежала Китти.