Петр Яшек - Заключённый с боевиками ИГИЛ

По словам следователя, нас обвиняли в проведении разведывательных мероприятий, направленных против Судана, и оказании ощутимой поддержки Народно-освободительной армии Судана, действующей в Нубийских горах. Он объяснил присутствующим, что мы работали над сбором доказательств, подтверждающих различные обвинения против правительства страны: документировали акты насилия, включая перемещение гражданского населения, внесудебные казни, поджоги деревень и геноцид; притеснение и пытки христиан; снос церквей.

Я не доверял переводчику, который был предоставлен НСРБ. Его знание английского было крайне неудовлетворительным, что стало для меня очевидным, когда он перевёл, что я приехал в Судан по «террористической визе» вместо «туристической визы». Мои суданские братья, сидевшие на скамье рядом со мной, подтвердили мои подозрения: он вообще не переводил точно. Они попытались возразить, но судья заставил их замолчать.

Наши адвокаты отрицали выдвинутые против нас обвинения, и суд был отложен до 29 августа. Мы пожаловались адвокатам на переводчика.

Затем на пастора Хасана, пастора Куву, Монима и меня попарно надели наручники и вывели из зала суда обратно в камеру ожидания в здании тюрьмы. Ещё через несколько часов мы снова забрались в кузов скотовоза и отправились обратно в тюрьму, которая находилась посреди пустыни.

Обвинения, выдвинутые против меня, были ошеломляющими, но я не волновался. Я был лично знаком с Верховным Судьёй, который не носит чёрную мантию.

Мобильные телефоны, незаконно пронесённые в тюрьму различными способами, можно было так же незаконно там приобрести. Моним купил один их таких телефонов. Он позволял мне ежедневно разговаривать со своей семьёй в течение часа. Я купил SIM-карту и попросил своих сокамерников пополнить её. Во время следующего слушания я получил целлофановый пакет с туалетными принадлежностями, сушёными продуктами — и самое главное: примитивный сотовый телефон с наиболее важными номерами, сохранёнными в памяти. Никто в здании суда не удосужился обыскать нас, потому что им было известно, что нас будут тщательно обыскивать при возвращении в «Аль-Худу». Теперь проблема заключалась в том, как пронести телефон в тюрьму.

По дороге с первого судебного заседания в центре Хартума мы попросили наших сопровождающих остановиться в пекарне, чтобы купить несколько буханок круглого хлеба, упакованных в два полиэтиленовых пакета. За небольшую взятку они были рады исполнить просьбу.

Мои более опытные сокамерники научили меня, как спрятать телефон и зарядное устройство в пакет с хлебом. Таким образом, когда охранники обыскивали мешки с хлебом, они касались только четырех сторон и оставляли середину неисследованной.

План сработал блестяще. Я разломал хлеб, достал сотовый телефон и ждал, пока замкнутся двери камер. Наконец я смог позвонить своей семье. Как я радовался регулярному общению с Вандой, Вавой и Петром! Я использовал это время, чтобы ободрить их истинами, которые Бог открывал мне через Своё Слово.

Каждое утро в 6:00 двери камер открывались, а наши мобильные телефоны прятались обратно в тайники, где они ожидали наступления вечера. Сначала я носил свой мобильный с собой, но однажды, когда неожиданно был остановлен для обыска, а надзиратель обнаружил контрабанду, он взял с меня пятьдесят суданских фунтов, чтобы вернуть его. С тех пор каждое утро, прежде чем мы отправлялись на утреннюю перекличку, я передавал свой телефон Шуквану. Он запирал его в деревянной коробке, которую хранил под моими нарами, и я знал, что до вечера он будет там в безопасности. После утренней переклички нам разрешалось беспрепятственно бродить по всей нашей части тюремного комплекса, и я проводил большую часть времени в часовне.

В предыдущих тюрьмах отправка и получение писем было трудной и по времени ёмкой задачей. К тому же все письма подвергались цензуре. Это мешало мне писать открыто. Я писал по-английски. Сначала письма проверяли сотрудники тайной полиции, а потом требовалось довольно много времени, чтобы передать их во время визитов сотрудникам консульства.

Но теперь, в «Аль-Худе», у нас был доступ к смартфонам. Я быстро сообразил, что могу написать письмо на чешском языке, сфотографировать каждую страницу с помощью встроенного в телефон фотоаппарата и отправить полное письмо на мобильный телефон моей дочери через зашифрованное приложение WhatsApp.

Через неделю после нашего первого судебного заседания и за день до второго я написал своё первое тайное письмо семье на чешском языке. В нём я сравнивал кратковременный период моих страданий в тюрьме с вечной жизнью, которую обрели заключённые в «Аль-Худе», ставшие последователями Иисуса Христа. Я благодарил Бога за брата Шуквана, моего сокамерника, которого на кодированном языке назвал «ангелом-хранителем». Шукван часто готовил еду и, таким образом, улучшал наше жалкое тюремное меню, что позволило мне немного набрать вес. Я рассказал моей семье, как он, в присутствии других сокамерников-мусульман, просил меня благословить еду, что позволяло мне формулировать свои молитвы в виде коротких проповедей на английском языке для тех, кто их понимал.

Часто я был свидетелем того, как Шукван читал Евангелия из Нового Завета на арабском языке, и заключённые-мусульмане, сбившись в углу нашей камеры, задавали ему вопросы об истинности Благой Вести. Как оказалось, Шукван был эффективным апологетом и хорошо отвечал на все их возражения. Каждый раз, когда он проповедовал мусульманам Евангелие, я пылко молился за него.

В конце письма я писал, что буду в тюрьме ровно столько, сколько Господь захочет использовать меня здесь. Когда я закончил писать, моё письмо оказалось длиной в восемь страниц. Было так прекрасно, что я наконец мог свободно изливать душу перед женой и детьми!

Вторым преимуществом наличия смартфонов в «Аль-Худе» было то, что, находясь посреди суданской пустыни и пользуясь телефоном Хасана и чрезвычайно медленным интернетом 2G, мы могли наблюдать, как голос людей из разных стран мира в поддержку нашего бедственного положения становится всё громче и громче. Правозащитная организация CitizenGo, проводящая кампании в защиту преследуемых, инициировала подписание онлайн-петиции о нашем освобождении. Собравшись вокруг телефона Хасана, мы снова и снова обновляли веб-сайт, с благоговением наблюдая за увеличением числа подписей. Каждый из нас также подписал петицию, и каждое утро кто-то новый в нашей тюрьме отводил нас в сторону, чтобы сообщить, что он тоже подписал её. Мы ежедневно отслеживали прогресс петиции, удивляясь, что количество подписей достигло уже почти полумиллиона.