Николай Козлов - Хранить вечно

Как одного из свидетелей по делу о мятеже комиссия решила допросить и Эдуарда Берзина. Его имя попало в газетные отчеты о ходе следствия. Их с интересом читали и друзья, и враги.

Эдуарду Берзину никогда и в голову не приходило, что он человек необыкновенной судьбы. Он удивился бы, если бы кому-нибудь вздумалось сказать такое, хотя в его короткой жизни произошло уже немало необычайных событий.

Берзин верил в себя. Он знал, что найдет выход из любого неблагоприятного стечения обстоятельств и не станет слепой жертвой игры случая. До сих пор многое в жизни складывалось так, что судьба и впрямь словно покровительствовала ему. Это началось с самого детства, которое прошло на окраине Риги, в Задвинье, в доме тринадцать по тихой зеленой улице Шкерсу.

То был небольшой деревянный домик, окруженный палисадником. Здесь сразу же по окончании школы Эдуард начал самостоятельную жизнь. Вообще маленький Волдис (от второго имени Эдуарда — Вольдемар) любил самостоятельность и всегда стремился ускользнуть из-под родительской опеки. Когда случалось провиниться, он прятался в собачьей будке за спиной у сердитого пса Гектора. Так Эдуард скрывался от родительского гнева.

Брат Ян и сестра Антонина участвовали в революции 1905 года, и Эдуард еще мальчишкой помогал распространять листовки. Однажды полиция нагрянула, когда дома он был один. С испугу мальчик не сразу сообразил, куда спрятать листовки, и сунул их под скатерть на стол. А скатерть была редкая, вязанная крючком. Сквозь такую все видно!

Один из жандармов присел за стол, а другие производили обыск. Жандарм скучающе посматривал на скатерть, на какую-то бумагу, лежащую под ней чистой стороной кверху. Но не догадался вытянуть ее. Перевернули весь дом, однако ничего нигде не нашли. Так и ушли ни с чем.

Окончив школу, Эдуард нанялся учеником к хозяину малярной мастерской немцу Ликснею, доброму человеку. Из маляра-декоратора мог бы выйти хороший художник, но счастье не улыбалось ему. Эдуард приглядывался к работе Ликснея и твердо решил стать художником.

Денег не хватало, и Эдуард задумал немного подработать. По воскресеньям, когда на кладбищах бывало много народу, он брал краски, кисти, усаживался у какой-нибудь могилы с полустертой надписью и обновлял ее. Любопытные останавливались посмотреть. Находились желающие обновить памятники на могилах родных. Так появились у Эдуарда первые заработки.

Несколько лет проработал он у Ликснея и наконец скопил пятьдесят целковых. Ликсней посоветовал Эдуарду поехать в Берлин и попытаться поступить в художественное училище. Эдуард так и сделал. Он отправился в чужой город со своими скудными сбережениями. Там его приняли в училище живописи. Но время шло, и деньги скоро растаяли.

Возвращаться домой Эдуард не хотел. Просить денег у родителей не мог.

Спасло неожиданное обстоятельство. В училище объявили конкурс на лучший плакат. В нем участвовали только выпускники, но первокурсник Берзин все-таки отважился попытать счастье.

Трудился над плакатом много дней и последнюю ночь до утра. Члены жюри сначала даже посмеялись над пареньком, а потом решили посмотреть, что он нарисовал. Результаты превзошли все ожидания Эдуарда.

За плакат, который он без права участвовать в конкурсе сдал самым последним, присудили премию — триста марок. Целое состояние!

На последнем курсе училища его послали в Потсдам обновить склеп Фридриха Великого. Эдуард расписал потолок. Получилось удачно. Профессор живописи поставил высший балл. По проекту Эдуарда в Потсдаме построили особняк. Родилась другая страсть — тяга к зодчеству. С той поры Берзин стал мечтать, что когда-нибудь он окончит Петербургскую академию художеств, станет художником и архитектором. Эдуард твердо решил посвятить жизнь тому, что бессмертно, — искусству. Он знал теперь о своем призвании. Эдуард вернулся из Берлина в Ригу с мечтой учиться дальше. Это было накануне войны, в девятьсот четырнадцатом, когда ему исполнилось двадцать.

В Риге юноше вспомнилось детство, вспомнилось, как он, работая у Ликснея, бегал в соседнюю кондитерскую за крошкой от пирожных. Только такие лакомства и были тогда ему по карману.

Однажды он забрался на чердак, чтобы порыться в старых книгах, и нашел тетрадку. Еще мальчишкой он там написал, что, когда у него будут дети, он станет покупать им много игрушек, белых булок и кренделей.

Эдуард пошел к директору Рижской художественной школы — известному латышскому художнику-пейзажисту Вильгельму Пурвиту, — и тот разрешил ему пользоваться школьной студией. Здесь Берзин готовил работу на конкурс в Петербург, надеясь поступить на архитектурное отделение Академии художеств. Здесь и познакомился с Эльзой Миттенберг.

Ей тогда, в декабре четырнадцатого, исполнилось девятнадцать, и она была очень хороша собой.

Их классы оказались рядом. Разговорились во время перерыва между занятиями, и Эдуард дал девушке в серебристом платье горсть вареного гороха. Она смутилась и сказала, что до новогоднего праздника еще много дней: ведь только под Новый год по старому обычаю латыши на счастье дарят друг другу крупный серо-коричневый горох.

Они стали часто встречаться, вечерами гуляли на Бастионной горке — в самом живописном и поэтичном уголке Риги.

Как-то мимо них прошла уже седая супружеская пара. Они тихо шли рядом, чуть-чуть касаясь друг друга. Звуки шагов затихали, теряясь в дали тенистой аллеи. Легкий ветер шевелил листву старых лип и молодых берез. А Эдуард и Эльза молча сидели на любимой скамейке и смотрели вслед старикам.

Вдруг он сказал:

— И мы когда-нибудь будем так гулять в старости…

Эльза задумчиво улыбнулась. Она верила, что Эдуарду суждено осуществить свою мечту: он будет непременно писать картины и создавать прекрасные дома. А старость так бесконечно далека.

В январе пятнадцатого года, когда кругом уже полыхала война, Эдуард пошел в армию вольноопределяющимся.

— Ну что ж, — сказал он Эльзе на прощание. — Грудь и крестах или голова в кустах. Но я вернусь, Эльза. Обязательно вернусь!

В начале шестнадцатого он приехал на день с фронта. И опять они пошли на Бастионную горку.

Был тихий зимний вечер. Они присели на скамейку около канала.

Эдуард наклонился к Эльзе и тихо шепнул:

— Я люблю вас…

Она сделала вид, что не расслышала, и переспросила:

— Что вы сказали?

Эдуард молчал: так трудно было собраться с духом и повторить слова еще раз. А Эльза ждала. Тогда он обнял ее и поцеловал…

…Он вернулся с фронта георгиевским кавалером и прапорщиком.

— Значит, грудь в крестах, а не голова в кустах, — пошутил Эдуард, вспомнив день, когда он расставался с Эльзой.