Анна Блинова - Экран и Владимир

А пока… Прекрасные операторские съемки создавали романтическую атмосферу не только на снежных вершинах, но и внизу, где вдвоем с красивым доктором Ларисой стоял радист Володя и с грустью отвергнутого влюбленного смотрел на сверкающие горы. Несмотря на свою недосягаемость, они приносили какое-то необъяснимое успокоение, умиротворение, радость. И актер в свои двадцать восемь лет был увлечен ролью, песнями, всем окружением, он был молод, ему шла эта темная, роскошная борода, и на все вокруг он смотрел глазами, особенно ясными под темной контрастной линией бровей. И он уже считал, как и его товарищи, — реальные альпинисты, — что ни гроза в горах, ни камни, ни лавины не страшны, а, напротив, даже красивы… Все вокруг дышало романтикой, и образ, созданный Высоцким — тоже.

— Лариса Анатольевна, Вы снимались с Высоцким в «Вертикали», в том первом фильме, который принес ему еще большую популярность, дал ей, что ли, качественный скачок. С этого фильма он становится уже известен не как автор-исполнитель «шалав» (блатных песен), а совсем других песен, я бы назвала их лирикогероическими. Они были написаны так непривычно-нестандартно и так красиво, что пели их много лет с таким энтузиазмом, словно они созданы только что. Вам он, кажется, посвятил «Скалолазку»?

— Мне он посвятил не «Скалолазку», хотя кое-кто из наших общих знакомых так утверждал. Мне он написал «Куда мне до нее, // Она была в Париже, // Ей сам Марсель Марсо чего-й-то говорил». Непосвященному уху кажется, что если скалолазка, то значит мне, потому что в горах снимались, на скалы вместе лазили, а если «она была в Париже», то Марине Влади. Ей он посвятил другие, сильнейшие лирические песни, а это была так, шуточная… А я в то время действительно много ездила, рассказывала о своих впечатлениях, и Высоцкий вот так выразил наши разговоры в песне.

— А что бы Вы могли рассказать непосредственно о «Вертикали» и о Высоцком?

— Что фильм «Вертикаль» не имел бы зрителя, если б там не играл и не пел Высоцкий. Он не только настроение этими песнями создает, но даже и тему альпинизма конкретизирует. Без этого не было б ясно, чем опасна эта альпинистская страсть, отчего так прекрасно восхождение, что именно влечет людей в горы после того, как они там хоть раз побывали. Режиссерам фильма (а о сценарии и говорить не хочется…) не удалось все это выразить кинематографическими средствами, и Высоцкому по существу и принадлежит все то, чем этот фильм славен. Интересно, что именно в те времена я случайно посмотрела французский фильм «Смерть альпиниста», и он по-настоящему поразил меня. Вот как надо делать фильмы об альпинистах! Несмотря на то, что там нет никаких песен и участвует один актер, всего один актер, нет и интриги, но просто дух захватывает, до какой же степени мастерства доведен этот фильм. Там видно, почему человек готов рисковать жизнью, но идти, идти, идти в горы. Вот такая разница в восприятии «Вертикали» и этого французского фильма. Режиссеры, — их было двое, — снимали «Вертикаль» играючи, решив, что песни Владимира Высоцкого сделают все. Так и получилось! Песни были самоигральны.

Процесс создания фильма длился всего пять месяцев. Один из этих пяти месяцев мы прожили в палатке, на высокогорье. С нами все время были опытные инструкторы. У Говорухина, кстати, есть разряд по альпинизму, он-то альпинист, и он хотел, чтобы и мы вошли в «курс», в настроение фильма с такой темой.

Вершину брать сложно, для этого многое нужно уметь. И трудно — чисто физически. А об опасностях и говорить не приходится. При нас постоянно находился очень известный инструктор-альпинист Абалаков (с внуком!). Он нас просвещал, обучал: как пользоваться ледорубом, как ходить в связке, как надевать и шествовать потом в специальных ботинках с шипами. Володя, конечно, все это тоже узнавал из первых рук и стал буквально профессионалом: он всегда вникал в подробности. Однажды я попала в расщелину, а сзади шли остальные в связке. Стою, провалилась в щель по пояс, еще минута — и других подведу и сама погибну. Но я сразу вспомнила, что надо в расщелину врубить ледоруб, чтобы задержать наше падение в «неизвестность». И — врубила. Увы, с перепугу врубила не в щель, не в лед, а в собственную ногу. Да с силой, как в каменную породу! Это был кошмар, о котором лучше не вспоминать. Шрам на ноге остался у меня на всю жизнь.

Но мы взяли вершину Булей, взяли, как заправские альпинисты! Взяли и другую вершину, — названия, правда, уже не помню. Нас к тому времени неплохо подготовили тренеры! Так и жили мы тогда в горах, так и снимались.

Володя к нам приезжал-уезжал, у него уже Театр на Таганке осуществился, и Юрий Петрович Любимов издали грозил ему своим пальцем. Но все-таки Володя с нами подолгу живал в альпинистском лагере. Он всегда появлялся с какой-нибудь новой песней, нам ее читал и пел. Он не писать не мог, он должен был таким образом выговариваться, выхлестываться в стихе, в песне. Но и слушатели ему были очень нужны. Писал он быстро, подчас и мгновенно.

Его песни действовали на всех завораживающе. Помню, когда он исполнял, — но это уже дома у нас, — «Спасите наши души, мы гибнем от удушья!» — это было неповторимо, невероятно! Помню, тогда еще соседи хотели на меня в товарищеский суд подать: гитара, крики, слышимость колоссальная, а на улице ночь, а людям спать хочется. Но мы на часы не смотрели — боялись шевельнуться, чтобы не спугнуть творческий момент. Каждая его песня — это кусок прочувствованной им чужой жизни, которую он военринял как свою, даже если он сам не был ни в подводной лодке, ни в тюрьме. Мысленно он проходил это, а потом и писал. При мне такое случалось не раз. Например, после нашего восхождения на вершину Булей, о чем я уже упомянула. Когда мы, альпинисты-неальпинисты, волю судеб и Говорухина взяли эту вершину, сил у нас никаких не оставалось. Мы доползли туда уже на коленях! Но зато когда поглядели вниз и вокруг… Мы просто задохнулись от восторга, но словами выразить это состояние не смогли. А Володя, — он тоже замер, как и мы! — в тот же день написал песню, выразившую все наши ощущения. Там, на вершине, он нам возвестил об этом двумя строчками: «Весь мир на ладони, ты счастлив и нем…». А остальное дописывал внизу, в палатке…

А потом произошел этот несчастный случай, погиб альпинист при камнепаде. Попали эти ребята в камнепад, и камень угодил ему в висок. Спасателей поблизости не оказалось, и трое оставшихся в живых обратились за помощью к… актерам. Актеры помогали спускать тело погибшего вниз. Володя переживал это трагически, он изменился в лице, смолк. Тогда к нему пришла песня: «Если друг оказался вдруг, и не друг и не враг, а так…».