Френсис Барти - Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы

6 января 1918 г. Прошлой ночью подморозило, 18 градусов, то есть 14 по Фаренгейту. Обнаженные нимфы на площади Согласия, которые обнимают дельфинов в разных позах, оделись в ледяные плащи из замерзшей воды, которой их поливают дельфины. Прогулялся на набережную Орсэ и обратно.

Пишон очень доволен тем, что сказал Ллойд Джордж во вчерашней речи об Эльзасе и Лотарингии, но встревожен его заявлением относительно народов за пределами Европы. Он боится, что его слова истолкуют применительно к Алжиру и Тунису. Кроме того, он боится, что судьбу германских колоний придется решать мирной конференции с учетом пожеланий местных жителей. Естественно, он спрашивает, как можно узнать об их пожеланиях. Пишон не считает возможным, что Кайо полностью оправдают; по его словам, в таком случае Клемансо падет, а с ним и весь кабинет, к власти придет социалистическое правительство и начнется хаос. Это укрепляет меня во мнении, что у Клемансо припасены какие-то козыри в рукаве. Он предпочитает Сенат в качестве высшего суда, поскольку Сенат меньше подвержен политическому влиянию, чем офицеры трибунала, на которых Кайо может произвести впечатление. В Сенате его слишком хорошо знают для того, чтобы проявлять к нему снисходительность. Возможно, будет столько «vu que attendu vue», «considérant que» [467], что, хотя его и не приговорят к расстрелу или тюремному заключению, он выйдет настолько запятнанным, что спасет Клемансо. Процесс затянется надолго, а у нас тем временем будет Клемансо. Он будет править и иметь дело с врагом. По моему мнению, Клемансо единственный, кто способен на это. Есть ли другой во всей Франции? Французская пресса шумно восхваляет речь Ллойд Джорджа.

Сегодня приходил Севастопуло с расспросами. По его словам, хотя предварительную речь Ллойд Джорджа не распространили в Германии, потому что в ней не упоминаются Эльзас и Лотарингия, эту речь опубликуют, чтобы показать немцам, что он хочет лишить Германию двух провинций, и Германия должна драться до конца, чтобы сохранить Эльзас и Лотарингию в своем составе и вернуть колонии. Затем С. начал разбирать вчерашнюю речь Ллойд Джорджа, напомнив, что раньше он не заговаривал об Эльзасе и Лотарингии, и в речи упоминает о них весьма уклончиво как о «переосмыслении большой несправедливости 1871 года». Я предположил, что прежнее неупоминание было неумышленным и объясняется простой забывчивостью, а «переосмысление» по контексту связано с «двумя французскими провинциями, вырванными у Франции и включенными в состав Германской империи», и далее по тексту «рана, которая отравила мир в Европе» и т. д. означает «возвращение». С. сказал, что рад слышать это от меня, поскольку у него были сомнения. Он считает, что Киев снова может стать столицей России. Он говорит, что Финляндия, где не выращивают зерно, не может жить независимо от России. С. признает, что с Петербургом как со столицей покончено. Он надеется на то, что Российская Конфедерация включит в себя Финляндию. Теперь, когда уже не обязательно думать о том, где будет проживать царская семья, нетрудно перевести правительство из Петербурга в Москву или Киев. Так говорит С., но, перед тем как обсуждать новую столицу, Россия должна снова воссоединиться. Сейчас все там напоминает детский стишок: «И вся королевская конница, и вся королевская рать не могут Шалтая-Болтая собрать».

7 января 1918 г. Дж. вернулся с рассказами о мрачной атмосфере в Лондоне. Народ все больше недоволен из-за нехватки продуктов. Многие обвиняют во всем правительство. Банкиры уверяют, что только Америка способна предотвратить финансовую катастрофу, а мы должны заключить мир немедленно. Я спросил, готовы ли те банкиры, на которых он ссылается, выплачивать репарации за мир с Германией, что будет единственно приемлемым в настоящий момент.

Итак, лорд Рединг назначен послом в Вашингтоне и должен уйти с поста лорда — главного судьи. Что за превратности судьбы — и какая удивительная карьера!

8 января 1918 г. Из якобы надежных источников поступают сообщения: положение Хейга настолько шаткое, что он, скорее всего, падет.

Как написал бы Пипс [468]: между 5 и 6 часами пополудни является графиня Мюрат, дочь дельца, некоего Бьянки, торговавшего ценными бумагами. Она весьма обеспокоена и желает узнать, насколько правдив слух, переданный одним парижским журналом, «Эхо», и идущий из двух лондонских газет, «Обсервер» и «Уикли диспетч». Судя по нему, королевского посла отзывают, хотя высоко отзываются о его политическом и парламентском опыте, культуре, такте, и особенно остроумии. Пишут также, что его заменят на литератора Кру (маркиза), поскольку названный маркиз обладает всеми качествами, которые понравятся французскому народу, ибо, хотя он обладатель титула, он отличается демократичностью взглядов, а его редкое чувство юмора, которое так любят французы, сделает его неотразимым для них. Графиня побывала в доме принцессы де Пуа, где принимала участие в том, что французы, точнее, модные дамы называют «дегустацией», то есть пила чай или шоколад с пирожными, печеньем и прочими сладостями. Она поделилась с принцессой планами засвидетельствовать свое почтение супруге посла, поскольку та, как она слышала, собирается временно пожить на курорте на юге. Услышав это, принцесса посоветовала графине не откладывать, ибо она узнала из газет, что посла вскоре отзывают. Поведав все это и много другого, графиня испытала большое облегчение, узнав, что здесь ничего не известно о таких намерениях ни со стороны короля Англии, ни первого лорда Казначейства. Она собирается все рассказать своим многочисленным столичным знакомым и другим добропорядочным парижанам! А теперь, также в стиле Пипса, я, совсем не огорчившись из-за всех этих сплетен, отправляюсь в постель.

Полагаю, премьер-министр все же должен был заручиться поддержкой Лейбористской партии перед тем, как говорить, что судьба захваченных германских колоний должна решаться на мирной конференции. В свое время можно будет привести самые разные доводы в пользу того, чтобы не возвращать колонии Германии, но его слова наши союзники обратят против нас, если захотят уступок, которые Германия им предоставит, если мы предоставим конференции решать некоторые важные вопросы.

9 января 1918 г. Утром ослепительно сияло солнце и была оттепель, но во дворе и в саду лежит плотный снег. К обеду приходила Милли Сазерленд. Я посадил ее между Жюлем Камбоном и Хитон-Эллисом. Другими гостями были миссис Хитон-Эллис, Спирс и Генри Уилсон. Милли выглядела замечательно и была в хорошем настроении. Она остается в Париже и на следующей неделе, так как подождет здесь Аластера.

Мне не нравятся слова президента Вильсона о «целях войны». Альбер Тома, социалист, который был сторонником плебисцита, теперь переменил свои взгляды на Эльзас и Лотарингию и конфликтует с некоторыми «хорошими товарищами». Он вдается в тонкости.