Карел Рихтер - Его звали Отакар

Чехословацкие девушки, служащие батальона, в отутюженных брюках и рубашках веселятся вместе с бузулучанками, разодетыми в шелковые кофточки и платья с кружевами. Немного выпили, разговорились. Ярош сидит за столом с остальными офицерами, думает о доме.

Около одиннадцати часов он незаметно ушел. Надпоручику захотелось несколько минут побыть одному. Зашел в ротную канцелярию. Зажег свет. Присел в последний раз к своему столу. Спать ему не хотелось. Голова трещала от мыслей. Он вытащил из ящика лист бумаги, окунул перо в чернильницу и начал писать письмо, не зная, будет ли оно когда-либо вручено адресату. Он пишет его на всякий случай, вдруг с ним что-нибудь…

«Бузулук — 29 января 1943 — СССР.

Дорогая мама, отец, братья…

Завтра утром я уезжаю на фронт. Надеюсь, что вернусь к вам, но если… Шлю всем много, много сердечных приветов. Верьте, что я покинул родину не просто так: я всегда честно выполнял свой долг. Еще раз всем большой привет.

Ярош оторвал глаза от письма и невидящим взглядом уставился в стену перед собой. В памяти всплыл образ матери. Ласковое, морщинистое лицо. Она говорила: «Береги себя, Отоушек! Береги себя!» Родное лицо исчезает, рассеивается, словно дым, затихают слова. Ярош тяжело вздохнул, снова опустил глаза на бумагу и, обмакнув перо, приписал внизу: «Крепко целую тебя, мама».

Он положил ручку и снова задумался…

15 марта 1939 года по республике отзвонил похоронный колокол. Словакия, захваченная клерикально-фашистскими элементами, по распоряжению из Берлина отделилась от чешских земель, которые были заняты частями германского вермахта. Газеты и радио сообщили о создании протектората «Богемия и Моравия».

Поручик Ярош возвратился из Прешова. Злой, готовый драться с нацистами каждую минуту. Но как? Голыми руками?

Он не один. Да и руки у него не голые. Он вытащил из чемодана три пистолета. Где он их взял? Дали друзья-патриоты. А что, это тоже оружие. Ему предлагали и ручной пулемет, но он не отважился взять его с собой. Мать пришла в ужас: «А если их у нас найдут?». Отакар ее успокаивал: «А почему их у нас должны найти? И почему их будут искать именно у нас?».

Отец спрятал пистолеты на чердаке. Они пролежали там почти всю войну. И только в мае 1945 года, когда родители Яроша вернулись домой из святоборцкого концентрационного лагеря, пистолеты снова были вытащены на дневной свет, и брат Владимир забрал их в Прагу. Отакар был бы доволен: пистолеты, которые он в свое время привез, стали оружием повстанцев.

Но это произойдет в будущем, о котором сейчас, разумеется, никто не знает.

Друзья и знакомые спрашивают: «Что будешь делать, Ота?» Отакар пожимает плечами. Он не знает.

Городское управление предложило ему должность начальника местной полиции. Может быть, Ярош и подошел бы для такой работы, но он отказался.

— Нашу страну оккупировали немцы, и я в любом случае буду против них бороться, а это для вас всех может плохо кончиться.

Отакар Ярош был стойким человеком. Не в его характере было сдаваться без сопротивления, смиряться с поражением, сгибать спину и пассивно сидеть сложа руки.

Как-то однажды заботливая мать чистила его одежду. В кармане пиджака зашелестела бумага. Матери иногда бывают любопытными. Разве можно устоять перед соблазном узнать тайны своих сыновей, хотя они уже и стали взрослыми? Она вытащила сложенный лист бумаги и жадно стала читать то, что на нем было написано. После первых строк у нее от страха затрепетало сердце. Боже, сохрани нас! Стихи против немцев.

Что же этот парень носит в карманах? Такие вещи! Она без долгих размышлений открыла дверцу плиты и — готово! Лист в одно мгновение скрутился в пожиравшем его пламени.

Костюм мать повесила в комнату на спинку стула. Отакар пришел, увидел почищенный костюм.

— Мама, сразу видно, что ты мне его почистила. Спасибо…

Она наблюдала краем глаза, как сын обшаривает карманы.

— Ты что-нибудь ищешь, Отоуш?

— Да знаешь, тут где-то у меня был… Ты не видела?.. Такой листок бумаги?

— Да, видела, — твердо и размеренно произнесла она. — Я его сожгла. — И уже более миролюбиво добавила: — Если бы у тебя его кто-нибудь нашел… Ты знаешь, что бы со всеми нами случилось? Нас бы посадили.

Отакар поднял глаза к потолку и вздохнул. Но не сказал ничего. Он понял мать.

Наконец ему предложили работу на почте, но ездить приходилось далеко от дома, в Наход. Ярош согласился. Может, он не хотел все время торчать на глазах у людей, которые его знали. А может, просто не нашел поблизости подходящего места.

Наход произвел на Яроша большое впечатление. Фонтан на городской площади, костел с башенками и скульптурами Адама и Евы, фигура славного чешского короля Иржи из Подебрад на фронтоне ратуши, в углу площади старый ратхаус… На каждом шагу он видел здесь героев романа Ирасека, в которых именно теперь он искал помощь и душевную силу. С городской площади открывался вид на великолепный замок на горе. На одной из его стен в стиле сграфитто была изображена герцогиня Заланьская. Герцогиня глядела вниз, высунувшись из окна. А тогда ведь было еще более тяжелое время. Казалось, чешский народ весь погибнет. Но он не погиб! Не погибнет он и теперь. Топот фашистских сапог рассеется и исчезнет во времени точно так же, как тяжелые шаги герцога Петра Куронского или стук каблуков его красивых дочерей.

Это земля мудрых грамотеев, горячих патриотов, крестьянских бунтарей. Земля Скалаков.

Ярош постоял перед церквушкой в замке, на том самом месте, где Микулаш Скалак бросился с ножом в руке на ненавистного князя Йозефа Парилли Пикколомини. В памяти Отакара ожило действие книги, которую он любил. Наступило тяжелое и долгое «время тьмы», но Скалаки не согнули спины в рабском поклоне. Не сдались. А Иржик? Тот покинул свою родину, но не предал ее.

А как теперь поступишь ты, Отакар Ярош, бывший поручик чехословацкой армии? Будешь тихо служить на находской почте?

Он поселился в гостинице «Славия», откуда каждое утро его путь лежал к большому современному зданию почты, на котором спустя семь лет будет прикреплена бронзовая памятная доска:

«В память о Герое Советского Союза капитане чехословацкой армии Отакаре Яроше, который работал здесь перед отъездом в СССР, где пал смертью храбрых в борьбе за нашу свободу».

— Обслуживать телеграфный аппарат, конечно, умеете? — убеждался в его способностях директор почты Котларж.

— Конечно, — уверенно ответил Ярош.

— Будете работать в телеграфном отделении. — Директор привел его в просторное помещение с обычной телефонной станцией и рабочим местом телеграфистов.