Карел Рихтер - Его звали Отакар

Но неудача не остановила их. Ребята соревновались с Отой, кто выдержит большую нагрузку на тренировках. И через два года, выступая за мельницкий клуб, они выиграли на соревнованиях в Праге кубок для спортсменов — учащихся средних школ. Этот кубок, который традиционно завоевывали пражские клубы, впервые и навсегда перекочевал в Мельник. Это было 28 октября — в день Вацлава. Мельницкая восьмерка победила в своих заездах, а четверка, в которой был и Ярош, пришла к финишу второй, что и решило исход соревнований в пользу гребцов из Мельника.

Помню, что Ота был без ума от счастья. Он умел и проигрывать, но когда ему удавалось добиться того, во что он вкладывал всю свою душу, то он становился просто неудержимым».

Теперь, конечно, ему придется проститься и с водой, и с гимнастическим залом, брусьями, перекладиной… со всем, что он так любил…

И с девушкой Верой, которой суждено погибнуть в том же году, что и он.

Прощай, родной дом.

Прощай, любовь.

«Сначала брату не повезло. Группа, вместе с которой он должен был перейти границу, по каким-то причинам не собралась, и он вынужден был вернуться. Я жил тогда с Владимиром в Праге. Ота переночевал у нас и все это мне рассказал. Потом зашел разговор, куда ему теперь идти. Я советовал ему не идти к французам и англичанам, поскольку их правители нас так подло предали. Иди в Россию, — говорил я ему. — Там наши братья славяне».

Так рассказывает брат Отакара Иржи.

О России Отакар слышал от своего дяди Франтишека, который всегда хвалил добродушность русских людей. Кое-что рассказал ему и другой дядя, Антонин Конопасек. Тот ушел в Россию еще перед первой мировой войной. Работал там где-то в Поволжье, женился, а после революции возглавлял даже одно время совхоз. Но сердце звало его домой. Дядя уговорил жену, и они приехали с двумя детьми в Чехию. После смерти родителей дядя унаследовал большое хозяйство в Лужне. В деревне он имел репутацию сочувствующего коммунистам. Да, Антонин Конопасек никому не позволял клеветать на Советский Союз.

Отакар, несомненно, хорошо продумал, куда ему следует идти. Туда, где он будет иметь возможность воевать против немецких фашистов. Пусть даже на краю света. Он был солдатом до мозга костей и надеялся теперь только на войну. На войну освободительную, которая бы вернула армии честь, а родине свободу.

В то время стали распространяться слухи, что в соседней Польше создается чехословацкий легион. Об этом даже будто бы сообщало радио из Катовице.

Почему бы и нет? Ведь Польша вынуждена теперь искать защиту от оскалившегося на нее хищного гитлеровского волка. Фашисты требовали выделения свободного коридора через польскую территорию до Восточной Пруссии с изъятием города Гданьска из-под суверенитета польского государства. Стоило полякам отвергнуть эти наглые требования, как нацисты тут же обратились к испытанным средствам, которые они перед этим успешно проверили на Чехословакии — к пропагандистским выпадам, акциям саботажа пятой колонной, которую они сформировали из немецких поселенцев на Балтийском побережье, угрозам оружием. Дело шло к войне. Те чехи и словаки, которые хотели воевать за республику, искали возможность перехода через границу на польскую территорию. Они ожидали, что там их встретят с распростертыми объятиями. В Польше они вступят в польский легион и вместе с польской армией выгонят немцев из Чехии. Однако действительность оказалась совершенно иной.

Польские правящие круги слишком долго не могли решить, нужны Польше чехословацкие солдаты или нет. Они ни в коем случае не желали возрождения Чехословакии в домюнхенских границах, потому что в таком случае им пришлось бы вернуть территорию Тешинской области, которую они захватили в период Мюнхена. Некоторые чехословацкие беженцы попали в польские тюрьмы, некоторых польские пограничные патрули вернули назад, и лучшим исходом для них в таком случае было — не попасть в лапы гестапо. Но потом польские официальные органы немного образумились. Чехословацким беженцам разрешили временное проживание. Эмигранты сосредоточивались в Катовице и Кракове, где до сих пор работало чехословацкое консульство. Здесь 30 апреля 1939 года была образована воинская группа. Она расширялась день ото дня, хотя и не было достаточно денег на ее расквартирование, обмундирование и питание. До сих пор еще никто не проявил интереса к чехословацким воинам.

Армия с самого возникновения государства является важнейшим инструментом власти. Но что представляет собой теперь их власть? Кучку политиков, группирующихся вокруг бывшего президента Бенеша? Или группу приверженцев чехословацкого посла в Париже Штефана Осуски? А может быть, их власть — это амбициозный генерал армии Лев Прхала, который приехал в Польшу в машине польского консула в Братиславе и хочет стать здесь главой Сопротивления?

Чехословацкие зарубежные политики, в круг которых усиленно рвется горстка честолюбивых профессиональных военных, будь то в Лондоне, Париже или в Варшаве, соперничают друг с другом в борьбе за главенствующее положение, в поте лица добиваются того, чтобы государства, на которые они опираются, признали их в качестве представителей Чехословакии и этим самым признали Чехословакию. Это было не просто, так как подобные действия вызывали гнев государств, подписавших Мюнхенское соглашение. А этого ни господину Чемберлену, ни господину Даладье не хотелось.

Довольно долго премьер-министры и дипломаты Англии и Франции просто-напросто приказывали не впускать чехословацких политиков, просивших у них аудиенции. Никому не были нужны и чехословацкие солдаты, пока они настаивали на освобождении своей родины. Капиталистическая Европа хотела обеспечить для себя мир. Ради этого она заплатила Гитлеру в Мюнхене звонкой монетой — частью территории Чехословакии. Полная ликвидация чехословацкого государства была, конечно, тоже полностью на ее совести. А беженцы, стучащие сегодня робко в двери кабинетов министров, вводили ее в неприятные размышления.

Что с ними делать?

Что делать с политиками и солдатами, которые в надежде на возрождение Чехословакии надеются на большую европейскую войну? Как будто судьба Чехословакии — достаточный повод для такой войны в Европе, до сих пор верящей в иллюзию своей независимости.

Как же быть с военными эмигрантами, которые заполнили гостиницу для туристов в Кракове?

Чехословацкие землячества в Польше собирают деньги. Кое-какие средства поступили из дипломатических фондов, но они весьма ограничены. Франция сделала чехословакам конкретное предложение — вступить в иностранный легион — пристанище авантюристов и отчаявшихся людей. Каждому, кто входит в расположение легиона в Марселе, бросается в глаза надпись: