Карел Рихтер - Его звали Отакар

Зденек Штепанек взволнованным голосом прочитал по радио сообщение, что правительство вынуждено пойти на уступки.

Люди, охваченные ужасом, вышли на улицы. Стихийно организовывались демонстрации, митинги протеста. Позор Англии и Франции! Дайте нам оружие и мы постоим за себя!

Правительство подало в отставку. Его заменил кабинет чиновников во главе с генералом Сыровы, одноглазым героем битвы у Зборова. Народ рукоплескал, кричал «ура».

Поручик Отакар Ярош и его друзья в восторге. Будем защищаться! Покажем им, где раки зимуют!

Гитлер в Годесберге заставлял себя упрашивать. Фюреру уже было мало того, что давал ему Чемберлен из чужого кармана. При сделке надо ведь немного поторговаться, а это была солидная сделка.

Чехословацкому правительству в доверительной форме посоветовали: объявляйте мобилизацию!

Оно послушалось. В конце концов это совпадало с волей народа.

По радио прозвучал призыв: «Задержитесь у своих радиоприемников». Это произошло 23 сентября в 22 часа 30 минут. Диктор взволнованно читал:

«Президент республики на основании параграфа 23 закона об обороне объявляет в стране всеобщую мобилизацию…».

В воинские части хлынули резервисты с чемоданчиками в руках. Решительные, с чувством собственного достоинства, гордые за свою родину. Поручик Отакар Ярош был твердо убежден, что эта армия не отступит, и никто не сможет ее победить.

Через неделю атмосфера накалилась до предела. В Мюнхене собрались главы четырех держав, чтобы решить участь Чехословакии. Представитель чехословацкого правительства покорно ждал за дверью результата этой встречи.

Потом радио разнесло по стране голос генерала Сыровы. Уста героя произносили далеко не героические слова. Он, видите ли, не может взять на себя ответственность гнать народ на бойню.

Капитуляция? И все же капитуляция. Трусы. Что-то разбилось вдребезги. Где-то внутри, в душах людей. И в душах солдат. Что-то разбилось на куски и в солдатской душе поручика Отакара Яроша.

Произошло то, о чем говорил Клемент Готвальд в постоянном комитете Национального собрания 11 октября 1938 года:

«Средства для защиты у нас были. Армия была отмобилизована. На границах стояли великолепные укрепления. И весь народ был готов пожертвовать последним, чтобы отстоять свою страну, свое государственное и национальное существование… И мы перед всем народом и всем миром заявляем, что у правительства не было ни конституционного, ни политического права капитулировать. Народ хотел сражаться. Армия хотела сражаться. Весь народ хотел всеми средствами защищать свою родину».

Одним из резервистов, которого касалась объявленная мобилизация, был почтовый служащий Йозеф Касал. Вот что он рассказывает:

«Это было в Богумине, календарь показывал 23 сентября 1938 года. Будильник зазвонил примерно в одиннадцать часов вечера, через час я уже должен был ехать в почтовом вагоне скорого поезда Богумин — Кошице. Я стал собираться на работу и включил радио. По радио беспрерывно передавали объявление о всеобщей мобилизации. Я разбудил жену и мы договорились с ней, что она в тот же день уедет с дочкой, которой было четыре года, к нашим хорошим знакомым в Несовице, что возле Бучовице. Там они будут в большей безопасности, думал я. К тому же жена во второй половине ноября ждала еще одного ребенка.

Через несколько часов по приезде в Кошице я был направлен в 4-й батальон связи, находившийся в Прешове. Здесь я был зачислен в резервную роту. В батальоне я встретил много знакомых — в прошлом году я был здесь на очередной военной переподготовке. В первой комнате штаба сидел поручик Отакар Ярош. Мы сердечно поздоровались…»

Поручик Йозеф Касал зашел в следующую комнату и представился командиру резервной роты. Он был назначен начальником полевой почты номер 12, расположенной в Ужгороде. На третий день отбыл по месту назначения с приданными ему людьми. С 1 октября 1938 года во всей армии начала действовать полевая почтовая служба. Военнослужащие получили почтовые принадлежности и каждый написал семье и знакомым, как ему служится и по какому адресу они должны ему писать. Йозеф Касал отослал листок полевой почты жене в Несовице, а на следующий день для уверенности послал еще один. Прошла неделя. Из центральных областей страны бойцам приходили открытки, но Касал по-прежнему ничего не получал. Он снова написал. И опять никакого ответа. Йозеф забеспокоился. Почему нет писем? Неужели что-то случилось с женой?

Неожиданно открылась дверь и в комнату в свойственной ему манере быстро вошел поручик Ярош. Его лицо выдавало озабоченность и спешку.

— Немедленно попроси отпуск и поезжай в Богумин, — заговорил он, не поздоровавшись. — Твоя жена с дочерью там. А Богумин заняли польские войска. Жена все это время о тебе ничего не знает. Она не может уехать из Богумина, но ей удалось как-то переправить письмо в Остраву, адресованное тебе.

— Но почему она в Богумине? — спрашивает пораженный этой новостью Касал. — Ведь она же должна быть у знакомых в Моравии!

Об этом Ярош ничего не знал. Перед поручиком Касалом встала трудная задача вызволить семью из занятого Богумина. У него при этой мысли даже мурашки по спине побежали. Он сердечно поблагодарил Яроша за доброту и порядочность, ведь путь до Перечина, где располагалась полевая почта номер 12, был немалый и нелегкий; если бы оттуда написали сюда письмо, оно бы пришло только через несколько дней… Он попросил Яроша подождать и побежал к адъютанту начальника пограничной области 42 просить разрешение на отпуск.

Адъютант выслушал его и приказал офицеру канцелярии выписать отпускные документы.

— Не ставь там число окончания отпуска. Касал вернется, как только все устроит.

Адъютант посоветовал ему ехать до Богумина в гражданской одежде. В Моравской Остраве зайти в местные гарнизон и получить там документы для предъявления польским властям. На прощание сказал:

— На полевой почте мы тебя заменим пока кем-нибудь. Счастливого пути!

Касал попросил Яроша съездить в Прешов и получить в батальоне сверток с его гражданской одеждой. Он же должен сделать в Перечине кое-какие неотложные служебные дела, а потом его подбросят в Прешов на грузовой машине.

Когда Касал прибыл в батальон, Ярош уже ждал его с полученной одеждой. Все пока шло нормально. До отъезда поезда еще оставалось немного времени, и оба офицера успели поговорить. Потом Ярош проводил Касала на вокзал, крепко пожал руку:

— Ну, Йозеф, желаю тебе успехов!

Дело это было трудным и требовало немало времени, но все же Йозефу Касалу удалось перебазировать жену с дочерью в Остраву, а потом грузовым вагоном даже вывезти из Богумина и другие вещи.