Бронислава Орса-Койдановская - Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

Двухчасовой доклад был выслушан с напряженным вниманием. Для большинства слушателей были совершенно новы его основные положения. Они вызвали многочисленные вопросы, на которые Владимир Ильич кратко и ясно ответил.

Началась оживленная дискуссия, длившаяся три вечера. Основные тезисы Владимира Ильича вызвали возражения как членов так называемой революционной фракции ППС, так и членов Социал-демократии Польши и Литвы.

Вопросы, всплывшие на дискуссии, неоднократно обсуждались затем по вечерам у Ульяновых. Во время этих бесед В. И. Ленин разъяснял мне основные принципы интернационализма рабочего движения, чуждого всякой националистической закваски, давал анализ проявлений национализма в самых разнообразных формах. Особенно резко осуждал он всякое проявление антисемитизма.

— Даже малейший оттенок антисемитизма, — говорил Владимир Ильич, — доказывает реакционность проявившей его группы или отдельного лица.

С другой стороны, он резко осуждал бундовцев за их стремление обособить еврейское рабочее движение от борьбы рабочих других национальностей. Позицию бундовцев он считал вредной не только с точки зрения необходимости единства рабочего движения, но и идеологически.

— Эти тенденции, — говорил он, — надо вымести из рабочего движения, так как они в корне противоречат идее рабочей солидарности.

В мае 1914 года вся наша колония опять переехала в Поронян. Владимир Ильич убедился, что там он может работать не хуже, чем в Кракове, и что там удобнее, чем в Кракове, устраивать совещания.

В Поронян к Владимиру Ильичу приезжало довольно много товарищей из России. Оживленный и жизнерадостный, он подолгу бродил с ними по окрестностям Пороняна, давая в это время директивы и получая сведения о положении дел на местах.

Шла энергичная подготовка к очередному партийному съезду. Но созвать его не удалось: началась мировая империалистическая война. Война не могла не отразиться на нашем положении — российских граждан, находившихся теперь на «вражеской» территории. Над этим никто из нас как-то не задумывался. Мысли были заняты другим.

Связи с Россией порвались. Владимир Ильич молча ходил по комнате, когда я однажды вошел. Товарищи были в сборе. Вдруг он остановился и произнес:

— Необходимо во что бы то ни стало найти новые способы продолжения работы в условиях войны. Прежде всего следует возможно скорее установить связи с Россией через товарищей в Швейцарии и Швеции. Сегодня же напишем им. Нужно во что бы то ни стало добиться восстановления регулярных сношений с Петербургом.

Владимир Ильич ясно предвидел ход событий. Он разъяснил нам:

— Если сравнительно небольшая война с Японией, происходившая на Дальнем Востоке, так всколыхнула массы, то нынешняя война, гораздо более серьезная, к тому же ведущаяся ближе к жизненным центрам России, не может не привести к революции.

Он говорил далее:

— Со времени японской войны в российской армии не произошло никаких изменений. То же безграмотное офицерство, такой же генералитет, такое же интендантство, такой же низкий уровень вооружения. Несмотря на всю свою доблесть и храбрость, русский солдат в такой обстановке много сделать не сможет.

Чувствовалось, что, с одной стороны, война должна была приблизить российскую революцию, а с другой — она, по крайней мере на данный отрезок времени, оторвала Ленина от революционной практики. Несмотря на изменившуюся обстановку, Владимир Ильич продолжал свою теоретическую работу. Он писал статью о К. Марксе для энциклопедического словаря Гранат, разрабатывал материалы по аграрному вопросу, намечал новые работы на темы, навеянные войной.

Два раза в день, к моменту прихода газет, все собирались около почты. Там же обсуждались последние сообщения.

Владимир Ильич не принадлежал к числу оптимистов, предполагавших, что война закончится в течение нескольких недель.

— Война будет очень упорная, — говорил он, — у обеих сторон много военных и людских ресурсов. Капиталисты вынудят свои правительства вести войну до полного истощения одной из сторон.

С особенным вниманием следил Владимир Ильич за сообщениями о настроении рабочих в воюющих странах. С большим нетерпением ожидал он сообщений о заседании немецкого рейхстага, которому предстояло обсудить военный бюджет. На заседании должна была определиться позиция немецких социал-демократов. Владимир Ильич доверял им больше, чём французским социалистам: ведь немецкие социал-демократы так определенно высказывались против войны на Международном социалистическом конгрессе в Базеле.

Мне навсегда остался памятен день, когда получилось сообщение о единогласном голосовании немецких социал-демократов за военный бюджет, предложенный германским правительством. 5 августа утром я поехал на вокзал к утреннему поезду, с которым в Поронин приходили краковские газеты. В них должно было быть сообщение о бывшем накануне заседании германского рейхстага. Беру газету, читаю: «Военный бюджет принят рейхстагом единогласно». Немедленно еду к Владимиру Ильичу и взволнованно сообщаю ему это известие.

— Не может быть! — воскликнул он. — Вы, вероятно, неправильно поняли польский текст телеграммы.

Показываю ему газету с краткой и не вызывающей сомнений телеграммой. Это его не убеждает. Зовем Надежду Константиновну. К знанию ею польского языка он относился с большим доверием. Надежда Константиновна подтверждает правильность моего перевода.

Владимир Ильич сразу же оценил историческое значение этой измены лидеров немецкой социал-демократии международному рабочему движению.

— Это конец II Интернационала, — произнес он и добавил: — С сегодняшнего дня я перестаю быть социал-демократом и становлюсь коммунистом.

Мы не придали значения этой вырвавшейся у него фразе. Потом стало ясно, что уже тогда В. И. Ленин стал вынашивать мысль о III, Коммунистическом Интернационале.

В течение нескольких дней Владимир Ильич был как-то замкнут. Очевидно, в нем шла большая внутренняя работа. Он понимал, что необходимо предпринять серьезные шаги. Со свойственной ему решимостью в важных, принципиальных вопросах он не поколебался пойти против общепризнанных авторитетов международного социалистического движения и провозгласить революционный призыв к беспощадной борьбе рабочих всех воюющих стран против их правительств, за превращение войны империалистической в войну гражданскую.

Находясь в пределах Австро-Венгерской империи, воевавшей с Россией, Владимир Ильич был лишен возможности развернуть работу, направленную к сплочению революционных слов пролетариата воюющих стран. Следовало переехать в какую-нибудь нейтральную страну, откуда можно было бы сноситься с Россией и с рабочими организациями других стран. Это было чрезвычайно сложно, так как правительства воюющих стран не выпускали граждан противной стороны.