Бронислава Орса-Койдановская - Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

Местное население состояло из так называемых гуралей. Это был своеобразный тип польских горцев. Высокие, худощавые, они носили живописные костюмы из белого корта, расшитого цветными узорами; брюки тесно охватывали ноги, наброшенные на одно плечо «гуньки» из того же материала напоминали гусарские накидки. Многие гурали были профессиональными проводниками. Свободное от экскурсий время они проводили в кафе в беседах с туристами, оставляя женщинам хозяйственные и полевые работы.

Владимир Ильич неодобрительно смотрел на это «кафейное», как он выражался, братание, деморализовавшее горцев. Сам он не интересовался «ка-фейной» жизнью и бывал в Закопане только по пути в горы.

Природа Татр отличалась от природы знакомых Владимиру Ильичу швейцарских Альп. Здесь не было переходного травяного пояса, доходящего в Альпах до двух тысяч метров над уровнем моря. Уже на высоте тысячи метров в Татрах начинался неширокий пояс «косоджевины» — низкорослых хвойных деревьев. Затем без перехода проступали совершенно голые скалы. Подъем на вершины бывал местами очень крут и доступен только опытным туристам при помощи вделанных в скалы железных скобок.

Владимир Ильич ценил то, что, в отличие от швейцарских Альп, в Татрах можно было в течение одного-двух дней взобраться на любую вершину. Ни гостиниц, ни фуникулеров, ни киосков с сувенирами, поражающих обычно своей безвкусицей и пошлостью, в Татрах тогда не было. В нескольких долинах были примитивные туристские хижины-схрониско с деревянными нарами и соломенными матрацами, часто даже без сторожей; туристам предоставлялась возможность самостоятельно в них хозяйничать, пользоваться дровами и т. д. Только в долине озера Морское око было проложено шоссе и имелась единственная в горах гостиница.

Культура швейцарских Альп, где можно было доехать до многих вершин на фуникулере, не прельщала Владимира Ильича. Главную прелесть горных экскурсий он видел в преодолении трудностей подъема и в многообразии впечатлений, которые давал самый процесс подъема в горы.

Ульяновы сняли крестьянскую хату с верандой и мансардой, расположенную на границе между Порониным и соседней деревней Белый Дунаец. Хозяйка дома Тереза Скупень жила в другом домике, поодаль. Нанятый Ульяновыми домик стоял на поляне приблизительно в 200 метрах от шоссе, у подножия небольшого холма. Внизу были две большие комнаты. В одной из них устроили спальню Владимира Ильича и Надежды Константиновны; она же служила рабочей комнатой Владимира Ильича. Во второй комнате поместилась мать Надежды. Константиновны, Елизавета Васильевна, приехавшая к ним в 1913 году из России [62] Елизавета Васильевна приехала в Краков вместе с В. Лениным и Н. Крупской 9 (22) июня 1912 г. Б. О.-К. . Вдоль дома шел узкий балкон, ведущий в обширную кухню, которая была рабочей комнатой Надежды Константиновны и «приемной», где по вечерам часто собирались жившие в Поронине товарищи. Наверху впоследствии поселился бежавший из Сибири товарищ Тихомирнов.

Моя квартира находилась недалеко от вокзала, приблизительно в полукилометре от дома Ульяновых. Дальше в сторону Закопане был центр Поронина — почта и лавки. На другой стороне Дунайца поселились другие члены нашей колонии.

В Поронине Владимир Ильич вставал часов в семь и шел обычно купаться в Дунайце. Быстрая горная речка была в общем мелкой, но вблизи дома Скупень мы нашли довольно глубокое место, где можно было даже плавать. Росший на берегу кустарник скрывал купающихся от проезжей дороги.

После завтрака Владимир Ильич садился за работу, которая длилась часов до семи вечера, с небольшим перерывом на обед. Работал Владимир Ильич в своей комнате за большим столом, находившимся между двумя окнами. Иногда в хорошую погоду он шел с работой на лежавший около дома холм, откуда открывался широкий вид на горную цепь Татр.

— Этот вид, — говорил он, — не только не рассеивает внимания, но и помогает сосредоточиться.

Электрического освещения в то время в Поронине не было. Работать при свете маленькой керосиновой лампы было трудно. Поэтому Владимир Ильич старался закончить работу засветло. Часов около семи он отвозил письма на вокзал и совершал затем небольшую прогулку пешком или на велосипеде. Прогулки пешком совершались обычно по холмам, тянувшимся вдоль долины, в которой были расположены Поронин, Белый Дунаец и другие деревушки у шоссе, ведущего к уездному центру — городу Новый Тарг. На велосипедах можно было ездить по направлению к Новому Таргу, Закопане или к деревушке Буковина по проселочной дороге, проложенной параллельно горной цепи Татр.

Часто по вечерам мы, небольшая группа товарищей, собирались у Ульяновых. Шли оживленные разговоры на злободневные политические темы. Надежда Константиновна не всегда принимала в них участие: она садилась в стороне и заканчивала текущую корреспонденцию.

Владимир Ильич бывал обычно оживлен, острил и нередко добродушно подшучивал над «бабушкой», Елизаветой Васильевной, выбирая темы, которые должны были вызвать ее возражения. Отношения между ними были очень трогательные. Владимир Ильич ее уважал и снисходительно относился к некоторым ее слабостям. Елизавета Васильевна гордилась Владимиром Ильичем, но это не мешало ей «пробирать» его за «жизненную непрактичность».

Нередко Владимир Ильич предлагал кому-либо из присутствующих сыграть в шахматы. Играл он очень сосредоточенно, редко оставлял безнаказанными промахи противника. Если дела его принимали угрожающий характер, он становился серьезен, переставал шутить, задумывался и часто находил выход из затруднительного положения. Наблюдавшие со стороны по его улыбке понимали, что он уже вывернулся. При проигрыше он добродушно признавал свое поражение и объяснял, в чем заключалась его основная ошибка, отдавая должное удачной комбинации противника. Я играл слабее Владимира Ильича и испытывал большое удовлетворение, когда мне удавалось выиграть. Большинство из нас было мало знакомо с теориями шахматной игры, и это делало еще разнообразнее и самобытнее наши сражения.

Вопреки ожиданиям, горный воздух не вызвал улучшения здоровья Надежды Константиновны. Сердцебиения стали повторяться, усилились другие симптомы базедовой болезни. Она совершенно перестала принимать участие в наших прогулках. Владимир Ильич неоднократно беседовал со мной по этому поводу. В конце концов пришли к заключению, что самое целесообразное — обратиться к известному. в то время специалисту по заболеваниям щитовидной железы профессору Кохеру. Для этого нужно было ехать в Швейцарию — в Берн. Владимир Ильич не хотел отпустить Надежду Константиновну одну в такое далекое путешествие и решил сопровождать ее. Это требовало жертвы ценного времени и было затруднительно по материальным соображениям. Но Владимир Ильич не колебался. Ущерб в работе, наносимый поездкой, он решил наверстать укреплением заграничных партийных секций, посетив их во время поездки. Одновременно он решил прочесть рефераты в Вене и в швейцарских городах, что частично разрешало и материальный вопрос.