Бронислава Орса-Койдановская - Интимная жизнь Ленина: Новый портрет на основе воспоминаний, документов, а также легенд

Елизавете Васильевне было уже семьдесят лет, и она была довольно беспомощна. Оставлять ее одну Ульяновы не решились. Владимир Ильич просил меня на время их отсутствия переселиться в их квартиру, с чем я, конечно, согласился.

После полуторамесячного отсутствия Ульяновы вернулись в Поронин, довольные результатами поездки. Состояние здоровья Надежды Константиновны, после сделанной ей операции, значительно улучшилось, сердцебиения прошли, силы окрепли. Несмотря на предписание Кохера беречься на первых порах, она сразу же порывалась поскорее вплотную взяться за работу. Уговоры Владимира Ильича не действовали. Он несколько раз пытался прибегнуть к моему «врачебному» авторитету, но и это помогало ненадолго. В конце концов Надежда Константиновна взбунтовалась, заявила, что совершенно здорова и ей никакие врачебные советы не нужны. Единственный компромисс, на который она пошла, заключался в том, что она согласилась воздержаться от высокогорных экскурсий.

Как только позволяла работа, Владимир Ильич выкраивал один-два дня для прогулок в горы. Он был очень выносливым туристом. Я, на десять лет моложе его, иногда с трудом поспевал за ним. А остальные члены нашей поронинской колонии, тяжелые на подъем, отказывались от наиболее трудных экскурсий.

Особенно запомнился-мне подъем на Рысы вскоре после возвращения Владимира Ильича из Швейцарии. Небольшой группой в ясное утро мы поехали в Закопане.

Без особых усилий мы дошли до живописной долины Хал я Гонсеницова. Посредине ее, в небольшой котловине, окруженной со всех сторон высокими скалами, находился популярный и чаще других посещаемый Чарны став (Черное озеро), а недалеко от него — схрониско, где весь день топилась плита и бурлил в чайнике кипяток.

Мы расположились на скалах около схрониска и вынесли туда чай. Некоторые из наших спутников растянулись с папиросами на камнях. Мы с Владимиром Ильичем, как некурящие, сошли к озеру. Вода его, издали казавшаяся черной от отражавшихся в ней скал, в действительности была чрезвычайно прозрачной. Глубоко на дне можно было отчетливо различить отдельные камни и водные растения.

После часового отдыха двинулись к перевалу За-врат. Скоро кончилась тропинка. Нужно было карабкаться по скалам. В наиболее крутых местах в скалы были вделаны железные скобки для облегчения подъема. С их помощью мы и стали осторожно подниматься вверх.

Вид с перевала вознаградил нас за трудности подъема. Оттуда с одной стороны открывался обзор Хали Гонсеницовы и Черного става, с другой — очаровательной продолговатой долины и дальше извилистой цепи Высоких Татр. В долине, как жемчужины, сверкали пять небольших озер.

— Нам стоило сюда карабкаться! — сказал Владимир Ильич.

Спуск с перевала был сравнительно легким. Скоро мы выбрались на тропинку, которая правильными зигзагами шла полого вниз. В долине мы подошли к первому из пяти озер, освежились его почти ледяной водой и двинулись дальше.

В долине находилось еще одно схрониско. Мы не задержались там, ибо хотелось скорее добраться до цели нашей сегодняшней экскурсии — Морского ока (Морского глаза). Прошли долину. Начался второй, невысокий перевал; к нему вела удобная тропинка. Скоро мы очутились на перевале, откуда открылся вид на еще более интересную долину, в глубине которой, среди скал, виднелось озеро. Оно действительно производило впечатление глаза, глубоко сидящего в орбите.

Утром часть компании, напуганная рассказами о трудностях подъема на Рыси, предпочла вернуться домой, а мы с Владимиром Ильичем решили довести до конца ранее намеченный план.

Подъем оказался не таким трудным, как мы предполагали, но был очень утомителен и однообразен. Тропинка шла небольшими зигзагами по крутому склону горы. Оглядываясь назад, мы видели постоянно расширяющуюся панораму горных цепей, а внизу — кажущееся совсем маленьким Морское око. Владимир Ильич несколько раз останавливался и старался разобраться в отдельных вершинах, которые отсюда имели совершенно другой вид, чем из Поронина.

Подходили почти к самой вершине. Осталось преодолеть небольшой, но самый трудный участок пути. Связь с массивом Рысы как бы прервалась. В нескольких метрах мы ясно различали тропинку, ведущую на вершину. Но чтобы на нее попасть, нужно было пере-браться по острому гребню, имевшему вид седла, бока которого спускались почти отвесно в глубокие пропасти. Оглядываюсь, Владимир Ильич на середине гребня задержался, во вот он двигается и добирается до меня. Оказывается, он не вовремя посмотрел вниз и почувствовал головокружение, которое, однако, быстро преодолел.

Мы на вершине. Перед нами широкая горная панорама.

Посидели там около часа, отдохнули, пообедали взятыми с собой продуктами и стали готовиться к спуску.

Опасаясь, как бы осложнение на гребне не повторилось, предлагаю спускаться другой дорогой под предлогом, что там будут новые виды. Владимир Ильич сразу разгадал мой маневр и резко ответил:

— Не следует избегать трудностей! Нужно уметь их преодолевать! — И с этими словами двинулся вниз и скоро благополучно перебрался через гребень.

Без всяких инцидентов мы спустились в долину, удовлетворенные совершенной экскурсией.

В конце сентября (по старому стилю) 1913 года в Поронине было особенно оживленно. Там началось совещание Центрального Комитета РСДРП с партийными работниками.

В Поронине с устройством совещания было гораздо проще, чем в Кракове. Сюда часто наезжали на несколько дней туристы, и на новых лиц никто не обращал внимания. Большинство приехавших товарищей остановилось в пансионе Гута (теперь в этом доме находится Музей В. И. Ленина). Само совещание состоялось в квартире Владимира Ильича, в доме Терезы Скупень. Официально оно было названо «Летним», чтобы ввести в заблуждение царскую охранку. Несмотря на эту предосторожность, охранка получила о совещании самые точные сведения, так как среди участников совещания оказалось два впоследствии разоблаченных провокатора — Малиновский и Лобов.

В конце октября Ульяновы переехали из Поронина в Краков. Поселились они на той же улице Любомир-ского, что и в прошлом году, но в другом доме. Возобновился прежний образ жизни.

Большим событием в политической жизни Кракова этого периода был состоявшийся 8 (21) марта 1914 года доклад Владимира Ильича, организованный студенческой прогрессивной организацией «Снуйня» («Союз»). Он привлек внимание сторонников различных партийных течений. Обширная зала «Спуйни» была набита до отказа.

Я первый раз видел Владимира Ильича выступающим на большом собрании, и потому это его выступление особенно запечатлелось в моей памяти. Владимир Ильич начал доклад тем же спокойным тоном, каким обычно говорил дома. Не повышая голоса, без каких-либо ораторских приемов, он сразу же ввел слушателей в сущность намеченной темы. Анализируя политико-экономические условия России, он указал на неизбежность развития капитализма и на связанный с этим процессом рост рабочего движения. Со свойственной ему краткостью и ясностью изложения мыслей он обрисовал роль пролетариата в революционном движении вообще, и в частности в российских условиях. Далее Владимир Ильич подчеркнул необходимость согласованной борьбы пролетариата всех национальностей, находящихся под игом самодержавия. Перейдя к национальному вопросу, он развил свою точку зрения на право всех наций на самоопределение вплоть до образования ими национальных государств.