Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Часто бывает, что подобные произвольные действия великих держав ведут к признанию изменений международного права. Так, когда-то стало общепринятой практикой "признавать” новое правительство, коль скоро оно продемонстрирует свою долговечность. Но признание это стало актом политического значения после того, как президент Вильсон отказался признать Советское правительство. Если говорить о нейтралитете, то опять-таки можно указать на массу нарушений общепринятой практики международного права во время первой мировой войны, а нарушения Соединенными Штатами своих обязательств нейтрального государства с началом европейской войны в 1939 году приняли вопиющий характер. США, которые во время первой мировой войны выступали за свободу морей и пытались удержать Англию от некоторых крайностей, не проявляли к этому вопросу никакого внимания в годы второй мировой войны, когда они обладали мощными военно-морскими и военно-воздушными силами. Очень немногие страны поднимали вопрос о нарушениях международного права со стороны США, и масштабы признания правовых норм, касающихся нейтральных стран, по сей день не ясны.

Коль скоро таким образом международное право было отдано на милость одной или нескольких великих держав, вполне естественно, что Япония, определяя свое право на самооборону, приняла американское толкование этого понятия, по крайней мере, в сфере своих отношений с США. Соединенные Штаты постулировали далее, что каждая страна сама окончательно определяет, находятся ли ее действия в пределах самообороны. Но любой принцип или положение закона, которые применяются к одной стране, должны в равной степени применяться и к другим, и, следуя логике самих Соединенных Штатов, решимость Японии действовать в целях самообороны нельзя подвергать сомнению как нечто, выходящее за рамки ее законных прав.

По получении ноты Хэлла я поручил нашим послам в Вашингтоне, во-первых, указать американским властям, что отсутствие какого-либо отклика на проникнутую духом сотрудничества позицию Японии, которую она заняла, пойдя на огромные жертвы, чрезвычайно затрудняет переговоры, и во-вторых, попросить США пересмотреть свою позицию. Тем не менее. Соединенные Штаты, хотя впоследствии они и выступали с жалобами по поводу весьма радикальной речи премьера Тодзё или по поводу явного продвижения японских войск на юг, в то время не обнаружили намерения еще раз рассмотреть спорные вопросы переговоров, и их продолжение таким образом сделалось невозможным. Однако министерство иностранных дел само не имело полномочий прекратить переговоры до тех пор, пока соответствующее решение не будет принято совещанием у императора. На это обстоятельство было указано нашим представителям в Вашингтоне, предписав им не делать ничего, что могло бы быть воспринято как отказ от переговоров.

По мнению как Совета по межведомственным связям, так и Кабинета, война в сложившейся ситуации стала неизбежной. Однако прежде чем дать санкцию на объявление войны, император пожелал узнать мнение государственных старейшин. и на заседании Совета 28 ноября премьер Тодзё поставил на обсуждение вопрос о подготовке для них соответствующих разъяснений. Как считали некоторые участники заседания, в подготовке детальной информации для государственных старейшин не было необходимости, ибо их полномочия в части советов императору были весьма ограниченными по сравнению с полномочиями Гэнро прошлых лет. Однако я был не согласен с такой точкой зрения и заявил, что в данный момент, когда страна стоит на грани величайшего кризиса, было бы целесообразно ознакомить с фактами по возможности большее число людей, и уж тем более, коль скоро император желает заслушать мнение государственных деятелей-ветеранов. правительству следует предоставить им все находящиеся в его распоряжении детали, чтобы помочь выработать четкое понимание ситуации. На основе моего предложения было принято соответствующее решение, и на следующее утро членам Кабинета предстояло выступить с разъяснениями перед государственными старейшинами, которые затем должны были получить аудиенцию у императора.

Итак, 29 ноября перед государственными старейшинами сперва выступил премьер, который рассказал о причинах, вынуждающих нас начать войну, после чего я подробно обрисовал весь ход японо-американских переговоров. Барон Вакацуки [108] Барон Вакацуки Рэйдзиро (1866-1949) после бюрократической карьеры был в 1926-1927 годах премьер-министром В 1930 году он возглавлял японскую делегацию на Лондонской военно-морской конференции, а в 1931 году вновь занял пост премьера и находился на нем с апреля по декабрь, после чего его правительство было сметено волной воинствующего фанатизма, которая поднялась в связи с «Маньчжурским инцидентом». Был выдающейся фигурой в борьбе за освобождение гражданской власти от господства военных. и господин Хирота задали несколько вопросов и выслушали мои исчерпывающие ответы. Никто из старейшин не предложил принять предложение Соединенных Штатов. Последовали различные вопросы о проблемах поставок (в частности, о судоходстве, самолетах, нефти), государственных финансах, продовольствии, настроениях и моральном духе народа и т.д. Ответы на эти вопросы были даны другими министрами. Обсуждение так затянулось, что завтрак, который император давал для участников, пришлось перенести на более позднее время.

Во второй половине дня государственные старейшины были приняты императором, и он попросил каждого высказать свое мнение. Принц Коноэ выразил высокую оценку усилий, приложенных правительством на японо-американских переговорах, и при этом добавил, что, хотя ввиду последнего американского предложения переговоры, как представляется, оказались бесплодными, ему хотелось бы знать, возможно ли, тем не менее, в данный момент набраться терпения, подождать и посмотреть, как будут разворачиваться события. Премьер ответил: "Мы это столько перемалывали, что у меня голова начинала болеть, но каждый раз приходили к выводу, что войны не избежать”. Далее этот вопрос не обсуждался. Двое или трое государственных старейшин четко высказали свое мнение о том, что альтернативы войне нет. Несколько человек выразили опасения в связи с перспективами войны. Тодзё отвечал каждому. Некоторые ответы, как мне помнится, были краткими и резкими, но в целом обсуждение проходило спокойно.

На следующий день, 30 ноября, на заседании Совета по межведомственным связям было принято решение о войне и о проведении 1 декабря совещания у императора. Была определена повестка дня этого совещания. Примерно в это же время Совету был представлен и рассмотрен самым тщательным образом проект императорского рескрипта, который подлежал обнародованию сразу после начала военных действий. Наш ответ на ноту Хэлла однако еще не был доложен Совету. Он находился в стадии подготовки, которая была поручена соответствующему бюро МИДа. Я неоднократно просил передать проект документа как можно быстрее, но мне каждый раз отвечали, что подготовка затягивается ввиду необходимости многочисленных согласований с армией и ВМФ. Поэтому на совещании у императора 1 декабря ответ на ноту Хэлла не обсуждался.