Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

В июне 1944 г. капитан Оливер Литтлтон, министр промышленности и один из ведущих членов Военного кабинета Англии, произвел фурор, заявив в своей речи в Американской Торговой Палате в Лондоне, что разговоры о том, будто США были втянуты в войну с Японией, искажают историю, а на самом деле США бросили Японии такой вызов, который, в конце концов, вынудил ее встать и сражаться. И, наконец, как даже записано в письменном отчете моего тогдашнего секретаря Касэ о его визите к послу Крейги накануне отъезда последнего на родину 29 июля 1942 года, посол сказал ему, что он впервые узнал о ноте Хэлла из прессы, когда война уже началась, и только тогда он осознал неизбежность краха переговоров, ибо нота эта полностью игнорировала национальные чувства Японии.

Поэтому сейчас уже невозможно отрицать, что американские власти, осуществив все необходимые приготовления в ожидании краха переговоров и начала вслед за этим войны, вручили ноту Хэлла, предвидя отказ Японии от принятия содержащихся в ней условий и вынуждая ее тем самым на выбор между полной капитуляцией и войной. Действительно, если вспомнить, что вопрос о том, как заставить Японию нанести первый удар, стоял в центре дискуссий в вашингтонском Военном кабинете, покажется не столь уж недопустимым истолковать ноту Хэлла как документ, идущий дальше навязывания выбора. Не будет преувеличением сказать, что эта нота была вызовом, брошенным Японии, или, по меньшей мере, ультиматумом без временного лимита. Мы в Токио знали об этом, судя по жестким условиям ноты и включению в их число условий, которые до тех пор никогда не выдвигались, хотя в то время нам не могли быть известны слова и действия высокопоставленных деятелей США, подтверждавших наши заключения. Правильность нашей интерпретации подкреплялась и реакцией на откровения Хэлла со стороны американской прессы, которая, словно по заказу правительства, обыгрывала выбор между условиями ноты и войной, и отчетливо наблюдавшимся сжатием кольца вокруг Японии.

Что же касается моего собственного настроения при получении ноты Хэлла, то я никогда не забуду охватившего меня отчаяния. До того момента я боролся, работал с неослабным рвением, но сражаться дальше у меня не было никакого энтузиазма. Я пытался закрыть глаза на истинный характер ноты Хэлла и отнестись к ней как к альтернативе войне, но у меня ничего не получалось. Если я был крайне удручен, то многих военных бескомпромиссная позиция США, напротив, привела в восторг. На их лицах читалось: "А что мы Вам говорили!” Быть с ними терпеливым являлось куда как нелегким делом.

С приближением катастрофы, которой была война, и крахом всех надежд, с которыми я принимал назначение, мои мысли вновь обратились к отставке. Я спрашивал советника МИД Сато и некоторых других, не знают ли они, кто мог бы заменить меня и направить ход событий в сторону от войны, но все они дружно посоветовали мне во что бы ни стало оставаться на посту, поскольку едва ли от кого-нибудь можно было ожидать большего. Даже если бы моя отставка привела к отставке всего кабинета, положение осталось бы неизменным. В условиях ноября 1941 года сама мысль о том, что может быть сформирован кабинет, который смиренно капитулирует под давлением США, выглядела невероятной. Еще меньший смысл, с точки зрения воздействия на сложившуюся обстановку имела бы моя личная отставка, как бы она ни обеспечивала мою личную безопасность и позволяла избежать ответственности. Поэтому я решил остаться на посту, чтобы попытаться добиться от США пересмотра их позиции и до последней минуты бороться за мир, а в случае войны приложить все силы к ее скорейшему прекращению на благо Японии и всего мира.

На наступившем этапе значение имело только время. Поскольку затягивание царившей тогда неопределенности отвечало интересам США, но шло вразрез с интересами Японии, необходимо было прояснить ситуацию. Решение этой задачи явилось, пожалуй, единственным достижением Кабинета Тодзё.

Как я уже говорил, нота Хэлла была представлена Совету по межведомственным связям 27 ноября. Она также рассматривалась на заседании Кабинета 28 ноября и на других совещаниях, о которых подробно будет рассказано в следующей главе. Обсуждение в Совете было недолгим, ибо все выражали одинаковое мнение. 30 ноября им было принято следующее решение. Посредством ноты Хэлла США намереваются изгнать Японию с континента, и следует ожидать, что если Япония полностью не уйдет оттуда, рано или поздно начнется война с Соединенными Штатами и Англией. Согласно оценкам военных, после поражения Германии и Италии США усилят давление на Японию, которая к тому времени постепенно будет истощена и не сможет оказывать сопротивление. Поэтому Японии следует принять вызов Америки и сражаться сейчас, пока у нее есть ресурсы и пока общие перспективы не стали абсолютно неблагоприятными. Если Голландская Индия будет оккупирована Соединенными Штатами и Англией, о чем намекает в своей телеграмме посол Номура, то Япония окажется отрезанной от крайне необходимого ей источника поставок нефти, что поставит под угрозу выживание нации.

С каждым днем сжимается кольцо окружения Японии, американские и австралийские силы на Филиппинах и в Голландской Индии получают подкрепления, а могучий британский флот, по всей видимости, в спешном порядке перебрасывается к Малайе. Япония должна теперь срочно принять решение о войне, ибо, позволив событиям развиваться в нынешнем направлении, она будет лишь способствовать собственной гибели. Признав, что Япония не может полностью отказаться от своей континентальной политики, все участники пришли к единому мнению: поскольку Соединенные Штаты, несмотря на чрезвычайные усилия Японии по обеспечению успеха японо-американских переговоров, бросили ей вызов в виде такого ультиматума, как нота Хэлла, и оказывают на нее военное давление, у нас нет иного выхода, кроме борьбы в целях самообороны.

В этой связи необходимо добавить несколько слов о масштабах права на самооборону. Определение его международным правом на основе мнений ученых и с учетом прецедентов, ограничивается случаями, когда на территорию какой-то данной страны совершено реальное вторжение или когда угроза вторжения настолько непосредственна, что не остается времени на размышления. Однако на японо-американских переговорах Соединенные Штаты отстаивали иной тезис, утверждая, что их право на самооборону простирается вплоть до оказания сопротивления любой угрозе их интересам, когда бы и где бы ни возникала такая угроза как на их территории, так и за ее пределами. Правительство США, упорно отстаивая свою позицию, не обращало ни малейшего внимания на неоднократные возражения Японии против столь широкой интерпретации понятия "самооборона”. Поскольку дипломатия есть процесс двусторонний, Япония, что бы там ни гласили научные теории, не могла не учесть американские утверждения.