Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

(4) План сдерживания Японии путем создания коллективного механизма держав с участием нового члена - Советского Союза усилит угрозу нашим северным границам

(5) Что касается таких принципов, как отказ от дискриминации в торговле, то отвергать их нет необходимости Однако предлагая применять эти принципы исключительно в Тихоокеанском регионе, Англия и США преследуют лишь собственные эгоистические цели, а Японии придется столкнуться с непреодолимыми препятствиями в получении жизненно необходимых товаров и материалов

В свете всех этих обстоятельств вышеуказанное предложение совершенно неприемлемо для Японии, и мы должны сознавать, что если США не отзовут его практически в полном объеме, возможности реализовать наши цели путем переговоров нс будет На основе настоящего предложения перс говоры невозможны".

После окончания войны предлагались различные интерпретации ноты Хэлла, а правительства двух стран подвергались критике за то, как они управляли своими отношениями. Революция может изменить ценностные нормы, но поражение в войне не может перекроить факты. Как указывал в своем отчете по возвращении домой после службы за рубежом один японский дипломат, серьезность стремления США к действительному урегулированию отношений с Японией в то время представляется весьма сомнительной. Скорее, были основания заключить, что не позднее, чем с июля 1941 года, США уже были твердо уверены в неизбежности войны. В докладе Комиссии Робертса [105] Комиссия в составе пяти человек под председательством члена Верховного Суда господина Оуэна Дж. Робертса была назначена президентом Рузвельтом 16 декабря 1941 года для того, чтобы провести расследование и доложить об определенных аспектах катастрофы в Перл-Харборе. Доклад комиссии, в котором ответственность возлагалась на местное командование, был опубликован 24 января 1942 года. , писал этот дипломат, вопреки пропагандистским утверждениям указывалось, что катастрофа в Перл-Харбор явилась следствием не вероломства Японии, а халатности самих Соединенных Штатов. И тот же самый дипломат сейчас, когда война окончена, заявляет, что утверждения об отсутствии у США каких бы то ни было намерений привести переговоры к успешному завершению были бы слишком поспешными и что при большей дипломатической настойчивости китайская и другие острые проблемы, вполне возможно, могли бы постепенно найти свое решение. Цель подобных заявлений состоит в том, чтобы осудить тогдашнее руководство правительства за неудачу с продолжением переговоров. Однако, коль скоро США были преисполнены решимости начать войну против Японии (о чем говорилось и в отчете посла Номура, представленном по возвращении на родину, и в его телеграммах), не было сомнений в том, что хотя США и дипломатично заявляли о сохраняющемся у них стремлении к мирному урегулированию или о нежелании прекращать переговоры, перед Японией стояли лишь две альтернативы - либо война, либо полная капитуляция.

Естественно, Япония в то время не могла продолжать переговоры, руководствуясь лишь надеждой на возможность решения и не имея конкретных перспектив, тем более, что военные настойчиво утверждали тогда, что потеря даже одного-двух месяцев недопустима, ибо политика США, в предвидении поворота европейской войны в пользу союзников, исходила из предположения, что Япония постепенно погрузится в состояние экономического хаоса. Столь же очевидно, что, откладывая принятие решения, Япония никак не могла улучшить свои позиции относительно позиций США. Поэтому не удивительно, что в Токио отвергли различные предложения, нацеленные на то, чтобы в последний момент отложить решение. Объективное и доскональное изучение переговоров убеждает, что их успех зависел не от решения одного или двух вопросов, не от небезупречных выступлений японских лидеров, и т.д. и т.п., но от ответа на один и только на один вопрос: будет ли Япония раболепствовать перед Соединенными Штатами? Принять такую перспективу значило бы для Японии не только сделать напрасными все жертвы, принесенные еще со времен, предшествовавших "Маньчжурскому инциденту”, но и смириться с изгнанием с континента. В конечном итоге это означало бы безропотное согласие с низведением Японии до того состояния, в котором она находится сейчас, после поражения.

Совершенно неоспоримо, что Япония в то время не была готова вынести это. Во всяком случае ни в официальных, ни в неофициальных кругах никто не склонялся к покорной капитуляции. Ни так называемый лагерь либералов, ни государственные старейшины не выступали за принятие американского предложения in toto.

Разумеется, по окончании войны некоторые стали утверждать, что не было причин, в силу которых Япония не могла принять ноту Хэлла. Согласно их аргументации, Япония не согласилась с предложением о многостороннем пакте о ненападении только потому, что была заражена идеологией агрессии и что принцип экономического равенства во Французском Индокитае был само собой разумеющимся. Возражения против вывода военных и полицейских сил из Китая, утверждают сторонники такой аргументации, были типично армейской идеей, которая не имела под собой никаких оснований. Кроме того, обязательство не оказывать режиму Вана военную, экономическую и политическую поддержку вовсе не означало бы предательство со стороны Японии. Она могла бы пообещать, что ни при каких обстоятельствах не будет воевать против США, ибо цель самого Трехстороннего пакта состояла в предотвращении их вступления в войну. И, наконец, основания принять условия ноты Хэлла были тем большими потому, что она предусматривала экономические меры, благоприятные для Японии.

Однако тот самый человек, который сейчас выдвигает подобные доводы, до войны был самым горячим сторонником аннулирования Договора девяти держав. Он громко призывал к установлению режима чрезвычайных преференций для Японии в южных зонах, особенно в Голландской Индии. И именно он был главным “толкачом” Антикоминтерновского пакта, который явился предтечей Трехстороннего пакта. Более того, во время японо-американских переговоров этот человек писал премьеру Коноэ, что он, упорно боровшийся, как известно премьеру, за новый порядок в Восточной Азии, испытывает огорчение в связи с уступками Соединенным Штатам, на которые должна пойти Япония в этом вопросе. "Обязательства Японии по Трехстороннему пакту, — писал он далее, — затрагивают ее честь, и отказ от них запятнает добродетель империи. Урегулирование отношений с США путем вступления в соглашение, предусматривающее уклонение от договорных обязательств, было бы для Японии в международном плане равносильно акту самоубийства". Воистину, не знаешь, чему верить: то ли действиям этого человека до войны, то ли его словам после войны.