Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Заместитель начальника Штаба Ито доложил о переносе времени вручения ноты на заседании Совета по межведомственным связям 6 декабря. Никто не возражал, и перенос был одобрен. На этом заседании начальник Штаба ВМФ Нагано предложил направить нашим послам инструкцию с тем, чтобы они, учитывая исключительную важность ноты, вручили ее лично государственному секретарю. Указав, что вручение ноты назначено на воскресный день, когда у госсекретаря может быть запланирован какой-нибудь обед, и что в этом случае послы не смогут вручить ноту лично ему, я, тем не менее, пообещал направить послам соответствующую инструкцию с просьбой выполнить ее, если это окажется возможным. Такая инструкция послам была направлена.

Третья Гаагская Конвенция не предписывает соблюдения какого-либо минимума времени, которое должно пройти с момента предварительного уведомления до момента нападения. Зная, что некоторые авторитеты в сфере международного права считают достаточным уведомление даже за одну минуту до нападения, я полагал, что в современную эпоху высокоразвитых средств связи одного часа будет достаточно для полного соблюдения требований конвенции. Мне было приятно убедиться в правильности своих оценок, когда я впоследствии узнал, что, по расчетам американских властей, на оповещение тихоокеанских баз им требовалось от тридцати до сорока минут. Стоит отметить, что даже МВТДВ, несмотря на то, что обвинение уделило особое внимание проблемам, связанным с Третьей Гаагской Конвенцией, в своем решении предпочел не вдаваться в них слишком глубоко и, как кажется, признал несовершенство самой конвенции.

На МВТДВ обвинение квалифицировало содержание и время вручения нашего уведомления Соединенным Штатам как важные факторы установление виновности в "военных преступлениях”. Я же в своем рассказе намереваюсь, насколько это возможно, воздержаться от обсуждения хода процедур МВТДВ и ограничиться изложением хроники событий тех дней в канун войны. Поэтому, не вдаваясь в детали, просто упоминаю тот факт, что из-за такой позиции обвинения далеко не один обвиняемый из числа тех, кто действительно участвовал в обсуждении этого вопроса на заседании Совета по межведомственным связям, в стремлении облегчить свое положение принялся утверждать, что он не присутствовал на тех заседаниях, не видел тех документов или не имел отношения к этим вопросам. Вследствие таких заявлений в ходе судебного процесса имели место некоторые неприятные эпизоды, но я не буду останавливаться на них, ибо точный фактический анализ ситуации и убедительное опровержение доводов моих противников содержится в заключительном выступлении моего защитника.

Однако обойти вниманием другой неприятный инцидент, а именно, — задержку с вручением нашей последней ноты, нельзя. Поскольку время вручения было определено на заседании Совета по межведомственным связям, я поручил директору соответствующего бюро и начальнику Телеграфного сектора МИДа принять все меры к тому, чтобы наши послы в Вашингтоне могли бы обязательно получить уведомление для вручения его в назначенное время. Тот факт, что эти меры были действительно предприняты в соответствии с моими указаниями, становится очевидным, если мы проследим все фазы этого процесса. Последовательность событий была такова. Во второй половине дня 6 декабря министерство иностранных дел передало в посольство в Вашингтоне инструкцию, согласно которой посольство сразу же по получении длинной ноты, которая идет следом, должно провести всю необходимую подготовку технического и иного характера для того, чтобы иметь возможность вручить ее правительству США в любое время после поступления дальнейших инструкций.

Текст ноты был разделен для передачи на четырнадцать частей, и все они, за исключением четырнадцатой, которая содержала несколько последних строк ноты, были отправлены с токийского Центрального телеграфа между 6.30 и 10.20 утра 6 декабря (здесь и далее для удобства указывается вашингтонское время). Четырнадцатая часть была передана между 3.00 и 4.00 утра 7 декабря, причем, чтобы гарантировать прием, ее послали по двум маршрутам. И наконец, инструкция о вручении ноты в 13.00 пополудни 7 декабря была передана в 3.30 утра того же дня и также по двум маршрутам. Все эти телеграммы благополучно достигли Вашингтона и были приняты японским посольством. Тот факт, что у посольства было достаточно времени на дешифровку и перепечатку, был подтвержден расследованием , проведенным впоследствии министерством иностранных дел, а также многочисленными свидетельствами, представленными на МВТДВ [113] См Заключительное выступление защиты Протоколы МВТДВ. стр 43711-8. . Однако перепечатка была закончена уже после назначенного времени вручения ноты из-за халатности персонала посольства, халатности. которая проявилась в задержке дешифровки телеграмм, полученных ранним утром 7 декабря, и, несколько ранее, в неспособности организовать немедленную перепечатку частей текста, приходивших в течение вечера 6 декабря.

Послы, как им и было поручено, договорились о встрече с государственным секретарем в 13.00 пополудни. Однако, когда нота была полностью отпечатана и они прибыли в государственный департамент, было уже больше двух часов дня, и встреча с госсекретарем Хэллом состоялась лишь в 14.20, то есть час спустя после нападения на Перл-Харбор. Вина персонала посольства за такой исход сомнению не подлежит. Многолетняя подготовка кадров в МИД Японии предусматривала соблюдение постоянно действующей процедуры, согласно которой в периоды особой напряженности несколько сотрудников оставались на дежурстве всю ночь, и все телеграммы подлежали немедленной дешифровке и вручению главе миссии даже глубокой ночью. Между тем, пока наше посольство столь легкомысленно относилось к своим обязанностям, каждая часть текста нашей последней ноты перехватывалась, дешифровывалась и доставлялась американским военным властям, государственному секретарю и даже президенту США. Президент уже успел прочесть тринадцать частей ноты и заявить: "Это — война!”. Так что, японские послы не прочли 6 декабря большую часть ноты, которая, как известно, была дешифрована в посольстве поздним вечером того же дня? Или могли ли они уже после прочтения не уловить ее серьезность, не понять ее значения?

Соединенные Штаты, не теряя времени, умело обыграли задержку с вручением ноты в своей пропаганде. Выступая в Конгрессе 8 декабря, президент объявил, что армия и ВМФ Японии напали на США, что это нападение было внезапным и тщательно спланированным и что оно совершено в то время, когда еще продолжались переговоры с Японией, начатые по ее просьбе и направленные на сохранение мира на Тихом океане. Только час спустя после нападения, заявил президент, японские послы вручили государственному секретарю ответ Японии на последнее послание Соединенных Штатов, и в этом ответе, сказал он, не содержится никакой угрозы или намека на военную акцию. В своей речи президент, естественно, осудил и содержание ноты Японии в адрес США, но для этого осуждения было столько же оснований, сколько для того, чтобы называть начало военных действий со стороны Японии неожиданным. Ведь вынуждая Японию нанести первый удар и зная содержание наших перехваченных телеграмм, он предвидел все, что должно было случиться. Тем не менее, это, конечно, правда, что переговоры не были формально прекращены, когда начались военные действия, и не приходится удивляться умелому использованию президентом такого поворота событий, который, должно быть, оказался более выгодным, чем он ожидал. Крайне прискорбно, что непредвиденное осложнение с несвоевременным вручением нашей ноты нанесло такой ущерб делу Японии.