Сигэнори Того - Воспоминания японского дипломата

Параллельно с этими событиями, так или иначе связанными с войной в Китае, в самой Японии набирал силу тоталитаризм. С принятием Закона о всеобщей мобилизации усилились естественные для военного времени господство военной олигархии и подчиненность гражданского правительства. С расширением стратегически важных отраслей, регулируемых государством, и введением суровых ограничений для отраслей невоенных, с установлением контроля над заработной платой, продолжительностью рабочего времени и прибылью капиталистическая система свободного предпринимательства уступила место экономической диктатуре. Слово и даже мысли становились объектом усиливавшейся цензуры. Широкую известность получил термин "новая национальная структура".

В то время как растущий антагонизм в отношениях с западными державами сближал Японию с ее партнерами по "Оси" , в стране происходила частая смена зыбких кабинетов, пяти из которых пришлось заниматься главным образом подготовкой военного союза с Германией (того самого, против которого столь безуспешно боролся господин Того в годы службы в Берлине). Переговоры о заключении союза уже близились к завершению, когда подписание советско-германского пакта о ненападении в августе 1939 года временно их приостановило (как казалось тогда, перестала существовать и "Ось” Берлин-Рим-Токио). Другим следствием пакта стала отставка впавшего в столбняк реакционного Кабинета Хиранума, который просуществовал всего семь месяцев. На смену ему пришло правительство генерала Абэ, которое приняло политику "невмешательства в войну в Европе и концентрации усилий на урегулировании Китайского инцидента”. Оно продержалось у власти пять месяцев и рухнуло частично потому, что оказалось неспособным достичь взаимопонимания с Соединенными Штатами, которое развязало бы руки Японии для завоевания Китая. Следующим премьером стал относительно умеренный адмирал Ёнаи, которого вынудили подать в отставку через шесть месяцев, когда армия возродила идею союза с Германией и потребовала от не испытывавшего по этому поводу энтузиазма правительства приступить к ее реализации.

На этой стадии, в июле 1940 года, принцу Коноэ вновь поручили сформировать правительство. Второй Кабинет Коноэ оперативно завершил создание новой национальной структуры с фашистской ориентацией во внутренних и международных делах. Существовавшие политические партии (последние остатки организованной оппозиции абсолютизму) были распущены, и на смену им пришла "Ассоциация помощи Трону”, своего рода корпоративная партия ("в Японии содействие Трону — дело чести всех подданных Его Величества”) во главе с премьером. Последние возражения против союза с Германией были сметены блестящим маршем вермахта по Западной Европе, и 27 сентября 1940 года Япония заняла свое место на военной колеснице, подписав в Берлине пакт, который претворил в жизнь Трехсторонний союз Германии, Италии и Японии. Одновременно Германия оказала по просьбе Японии давление на правительство Виши с целью вырвать у поверженной Франции передачу в дар "военных объектов" во Французском Индокитае, что позволило Японии "в интересах урегулирования Китайского инцидента” оккупировать северную часть этой колонии и перекрыть основной сухопутный маршрут поставок в Китай. К тому времени уже был подписан договор о дружбе с Таиландом. Весной следующего года за ним последовали соглашения об экономическом сотрудничестве в Индокитае.

Трехсторонний союз, какими соображениями ни определялось бы время его подписания, был не просто отражением духа оппортунизма. С самого начала "Китайского инцидента” в Японии осознали, что либо придется улаживать дело как минимум с Соединенными Штатами, либо "Китайский инцидент" станет неразрешимым. Япония даже предпринимала кое-какие вялые шаги, нацеленные на достижение взаимопонимания с Соединенными Штатами. Но было очевидно, что ожидать от них чего-либо не приходится, коль скоро войну с Китаем надо было волей-неволей продолжать. С началом в мире раскола на сторонников демократии и тоталитаризма, Японии пришлось сделать свой выбор, и при наличии "неизменной государственной политики" в отношении Китая желаемой альтернативы для нее не существовало. Трехсторонний пакт, которым она безоговорочно связала себя с "Осью", создал откровенно военный союз: объявляя о взаимном признании руководящей роли Германии, Италии и Японии в "установлении нового порядка" соответственно в Европе и Великой Восточной Азии и обязывая участников сотрудничать в деле достижения этой цели, он предусматривал помощь "всеми политическими, экономическими и военными средствами в случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется нападению Державы, которая в настоящее время не участвует в европейской войне или в китайско-японском конфликте". К этому предусмотрительно добавлялось заверение в том, что пакт "никоим образом не влияет на политический статус, существующий в настоящее время между каждой из Договаривающихся Сторон и Советской Россией". Поговаривали даже о возможности побудить СССР присоединиться к Трехстороннему союзу. Если Антикоминтерновский пакт был якобы направлен против международного коммунизма, то Трехсторонний союз по своему замыслу являлся откровенно антидемократическим и, в частности, антиамериканским.

Вступая в этот союз, Япония, как утверждалось, руководствовалась целью ускорить урегулирование "Китайского инцидента". США, согласно японской аргументации, оказывали Китаю все более активную поддержку и поэтому, чтобы завершить "Китайской инцидент" победой или хотя бы избежать его затяжки на неопределенно долгое время, необходимо было предотвратить какое бы то ни было существенное американское вмешательство. Под угрозой использования Трехстороннего пакта, т.е. под угрозой иметь дело как с Японией, так и с ее союзниками, США должны были удерживаться от дальнейшего вовлечения в японо-китайский конфликт, и Япония без помех смогла бы нанести поражение Китаю. С точки зрения Германии, те же соображения были применимы к войне в Европе. Таким образом, как разъяснил министр иностранных дел Японии, пакт не был направлен против США, а на деле являлся для них благодеянием, ибо предназначался для того, чтобы Америка оставалась нейтральной ради ее собственного блага.

Министром иностранных дел, ответственным за эти сентенции и за всю японскую дипломатию при втором Кабинете Коноэ, был Мацуока Ёсукэ. Под руководством этого блестящего, но крайне неустойчивого во взглядах политика дипломатия страны оказалась весьма щедрой на сюрпризы, главный из которых последовал весной 1941 года. В марте Мацуока нанес визиты в столицы государств "Оси” с целью налаживания отношений с новыми партнерами по Трехстороннему союзу. На обратном пути он сделал остановку в Москве, где, следуя примеру Германии, ко всеобщему изумлению неожиданно подписал с Молотовым Пакт о нейтралитете, который, по существу, был идентичен проекту, составленному годом ранее господином Того, предусматривая поддержание мирных и дружественных отношений, взаимное уважение территориальной целостности и соблюдение нейтралитета в случае, если одна из договаривающихся сторон подвергнется нападению третьей державы.