Хелен Творков - Навстречу миру [litres]

Раз я не мог вернуться в комнату отдыха, пришло время встать с каменного пола. Мне надо было решить, каким будет мой следующий шаг. Я заметил группу иностранцев, стоящих неподалеку, которые уставились на меня, и быстро опустил голову. Сохраняя неподвижность, я изучал их через прищуренные глаза. Мужчины и женщины, возможно, чуть моложе, чем я, белые, говорят на английском. Одеты обычно, но опрятно. У них были карты и путеводители, и они собирались посетить Варанаси, потом Сарнатх, где Будда впервые дал учение. В отличие от семьи, которая сидела рядом со мной, они занимали много места, активно жестикулируя, и стояли, уперев руки в бока и отодвинув локти от туловища. Они были несдержанны, уверенны, возможно, надменны. Я смотрел, как молодой человек пошел купить чаю, столь уверенный в себе, хотя он был иностранцем. Но все же они – здесь, и значит, им что-то нужно в этом священном уголке древнего мира, что-то, что они не могли найти в своей современной жизни. Возможно, они стремились к внутреннему преображению. Надеюсь, что они найдут здесь что-то полезное, какое-то понимание мира и своего места в нем, и это хорошо скажется на их выборе направления в жизни, и им будет чем поделиться с друзьями, когда они вернутся домой. Надеюсь, они не попадут в сети современной машины алчности, денег и власти, которая разрушает нашу планету. Они намерены пойти на гхаты, где ритуалы для умирающих вызывают сильное духовное переживание у живых. Интересно, что они вынесут из посещения этого места?

Однажды я услышал историю про человека, который катался на лыжах во Французских Альпах. Внезапно регион накрыла снежная буря, и лыжник отбился от своих друзей. Много часов он брел сквозь лютую метель, пока не наткнулся на труднодоступный католический монастырь. Было уже довольно поздно и темно, и этот мужчина не видел никаких признаков жизни. Он громко стучал в деревянную дверь, пока наконец ему не открыл пожилой монах. Ему дали миску горячего супа и проводили в келью с одной кроватью. Над ее изголовьем висело изображение Иисуса Христа. Как только путник провалился в глубокий сон, он услышал громкий стук в дверь. Открыв дверь, мужчина увидел монаха с фонарем. Тот сказал: «Мементо мори» . Потом он пошел дальше по коридору, стуча в каждую келью. Помни о смерти. Измученный лыжник посмотрел на часы. Он решил, что это полуночный ритуал, и снова крепко заснул. Час спустя его разбудил тот же стук, тот же монах, и то же послание: «Мементо мори» . Каждый час, всю ночь. Этим монахам не разрешалось забывать.

Молодые иностранцы были готовы отправиться в путь. Как правило, в среде таких, как они, размышления о смерти считаются нездоровыми, и говорить о ней во всеуслышание невежливо. Это очень сильно отличается от ежечасного напоминания о смерти в католическом монастыре. Возможно, прямо сейчас эти молодые люди пойдут на гхаты. Если им повезет, они увидят, как у реки сжигают тело, вдохнут запах горелой плоти и осознают, безо всяких сомнений, что и они умрут.

Когда они ушли, я встал и начал бродить по вокзалу, пытаясь понять, куда мне отправиться. Остановился у газетного киоска и взял путеводитель по Индии, в котором были отличные карты с маршрутами и указанием расстояния между городами. Кроме того, там был описан специальный тур по четырем главным местам паломничества для буддистов. Он начинался с места рождения принца Сиддхартхи Гаутамы, будущего Будды, в Лумбини, который сейчас расположен в Южном Непале. Не зная, чем еще заняться, я погрузился в историю жизни Будды, словно читал ее впервые в жизни.

В тексте говорилось о предсказании, которое было сделано в день рождения Будды, о том, что он станет либо влиятельным правителем, либо духовным лидером. Его отца, главу клана Шакья, встревожила мысль о том, что его сын может стать духовным наставником. Намеренный сделать все, чтобы сын продолжил отцовское дело, правитель построил прекрасный дворец увеселений и потворства чувственным желаниям с целью опьянить Сиддхартху и обуздать его любопытство к чему-либо еще. Все, что царь счел неприятным, тревожащим или пугающим, во дворце было запрещено. Но план не только провалился, но и привел к неожиданным и неприятным для него последствиям. Сиддхартха все-таки оказался в соседней деревне, где увидел человека, сгорбленного от старости, человека, истощенного болезнью, и труп, а посреди всего этого – спокойного, невозмутимого аскета. Шоры спали, и вскоре принц отправился в лес в поисках истины.

Однажды, когда я был в Мумбаи, мне показали декорации фильма в Болливуде, которые изображали пригородный район. Теперь я думал: «Что, если бы современный будущий Будда убежал от искусственной совершенной жизни, своего рода плоской киноверсии пригородной идиллии, дворца-тюрьмы, и пришел бы в Варанаси?» Возможно, западные туристы, которых я только что видел, приехали как раз из такого города, где все дома одинаковые, все дворы одинаковые – ухоженные, но неживые. Варанаси – лучшее место, чтобы познать болезнь, старость и смерть. Но что насчет четвертой встречи, которая случилась у Сиддхартхи в деревне, – со сдержанным и невозмутимым аскетом, кем-то, кто, возможно, напоминал меня? На что мог бы его вдохновить я, уткнувший нос в страницы этого путеводителя только лишь потому, что не знаю, что делать и куда идти?

Когда принц убежал из владений своего отца, он умер как Гаутама. Он отказался от роскошной жизни и стал следовать правилам аскезы лесных йогинов. Он почти не ел, никогда не мылся, спал на земле – в этих практиках отрицание комфорта было средством для пробуждения ума. Но и через шесть лет аскеза не привела Сиддхартху к освобожденному уму. Чтобы следовать своему пути, ему предстояло отречься от аскетизма.

Путеводитель перешел к Бодхгае, где Гаутама сидел под деревом в том месте, которое сейчас известно как храм Махабодхи. Здесь он родился как Будда, Пробужденный. Неважно, что я знал Бодхгаю гораздо лучше, чем автор путеводителя. Я продолжал читать с неистовым упоением. Я был готов читать историю своих корней так долго, сколько требовалось, чтобы решиться на следующий шаг и покинуть вокзал.

В тексте говорилось о том, как Будда достиг просветления под деревом бодхи. Я стал вносить поправки. Слишком часто просветление понимают как какое-то новое состояние сознания, которого нужно достигнуть, словно это объект, который можно достать, или что-то, к чему можно стремиться за пределами нас самих. Но Будда увидел, что проблемы создает цепляющийся ум. Его мир перевернулся. Он годами пытался контролировать ум и отрицал естественные потребности тела, но потом принял решение отказаться от попыток достичь просветления. Вместо этого он сел и заглянул в свой ум, чтобы увидеть, чему можно научиться из непосредственного наблюдения за своими переживаниями в настоящий момент. Вот что он делал под деревом бодхи. Он обнаружил, что наша истинная природа – уже пробужденная, уже совершенная и что он уже обладал тем, к чему стремился.