Иван Франтишев - Слава героям

Полковник Щеглов, появляясь в полках и батальонах, приказывал снова и снова повторять учебные атаки и строго взыскивал, если кто-нибудь из командиров батальонов или рот не выполнял распоряжение.

— Жалеете бойцов? — спрашивал он в таких случаях. — А забыли, что еще Суворов говорил: больше пота, меньше крови.

Сам Щеглов тоже не давал себе поблажек. Его тренировки, правда, носили иной характер. Он подолгу вел мысленно дуэль с командиром немецкого полка, оборону которого предстояло сломить 63-й гвардейской дивизии. Думал и за себя, и за противника, стремясь заранее предугадать его действия.

14 января Щеглов прощался с Ленинградом. Машина медленно ехала по городу, который за время войны стал особенно близок и дорог Афанасию Федоровичу… Сколько раз он с душевной болью видел, как гибли от бомб и снарядов ленинградцы… Этого уже не будет… Еще день, два, — и враг откатится от стен города.

Щеглов не сомневался, что наступление наших войск приведет к разгрому противника, хотя добиться победы нелегко…

Всю ночь на 15 января 1944 года Щеглов провел на наблюдательном пункте. Полки выдвигались в передовые траншеи, саперы прокладывали проходы в минных полях.

Мглистое утро поднималось над землей. Люди с нетерпением ждали рассветного часа. Им не терпелось ринуться вперед.

Заговорила наша артиллерия. Вражеский передний край заволокло дымом. Часовая стрелка сделала полный оборот по циферблату, а канонада не ослабевала.

Командира дивизии больше всего беспокоило, как бы в полках не прозевали тот миг, когда огневой вал начнет смещаться с первой траншеи во вторую, а затем в третью.

Афанасий Федорович то и дело звонил в полки, справлялся, напоминал.

— Пошли! — доложил командир полка Яков Иванович Кожевников.

— Пошли! — радостно донесли командиры и других полков.

Он увидел и сам, что стрелковые цепи устремились в атаку. Остались позади минные поля, проволочные заграждения, загорелся бой в первых немецких траншеях. Здесь роты не задерживались, двигались все дальше и дальше.

В обычных условиях полкилометра проходишь не замечая. В бою же это расстояние может отнять и день, и неделю, остановить на месяцы. Полкилометра способны обескровить и полк, и дивизию.

Этого, к величайшей радости Щеглова, не случилось. Левофланговый полк Кожевникова, нацеленный на черневшие впереди Виттоловские холмы, быстро продвигался вперед. Кожевников донес:

— Батальон Дмитрия Зверева достиг Виттолова, перерезал дорогу Красное Село — Пушкин.

— Передайте мою благодарность, — сказал Щеглов.

На три километра сделал рывок батальон! Щеглов начал подтягивать и другие подразделения. Советовал, приказывал, помогал…

Боевую задачу первого дня дивизия выполнила. Не прекратился бой и ночью. В темноте гвардейцы обходили немецкие опорные пункты, проникали во вражеский тыл, захватывали и блокировали доты, к которым днем немыслимо было бы подступиться. К переднему краю подтянулись орудия, танки…

На следующее утро полки всеми силами возобновили наступление. И несмотря на то, что противник перебросил сюда свежие силы, угрожающе нависая над открытыми флангами дивизии, полки продолжали продвигаться вперед.

Сменил свой наблюдательный пункт и Щеглов. Такое у него выработалось за время войны правило: своими глазами видеть то, что происходит на поле боя. Пришел к командиру полка Афанасьеву и, весело улыбаясь, сказал:

— Не ждали? Думаю у вас обосноваться.

Был Щеглов не один, а с оперативной группой и радиостанцией. Афанасьев понял: и ему надо перемещаться в передовой батальон.

Немцы яростно бились за каждый выгодный рубеж, часто переходили в контратаки. Во время одной из них тяжело ранило начальника артиллерии дивизии Феоктиста Андреевича Буданова. Санитары на салазках увезли потерявшего сознание офицера в безопасное место.

На какое-то время управление артиллерией нарушилось. А как раз в этот момент разведка донесла: в роще «Желтая», правее полка Шерстнева, немцы накапливаются для контратаки.

Щеглов приказал сосредоточить огонь по роще. И, видя, как рвутся наши снаряды, он со злостью сказал:

— Это вам за Буданова!..

Контратака врага была сорвана. Полк Шерстнева сделал новый бросок и 18 января ворвался в Красносельский лагерь, который на карте значился как «Базар».

Щеглов, получив донесение, сперва не поверил.

— Ты не ошибаешься, Александр Иванович? — переспрашивал он. — Может быть, тебя неправильно информировали?

— Нет, — донеслось в ответ. — Я сам здесь нахожусь.

— Тогда жди в гости…

Левее Красносельского лагеря темной громадой высилась Воронья гора. С нее немцы корректировали огонь своих дальнобойных батарей.

Под вечер 18 января комдив со своей оперативной группой приблизился к горе. Мимо нее промчались бегом. За открытым местом, которое простреливалось, уже был лагерь.

После короткого разговора с Шерстневым произошло то же, что и у Афанасьева… Командир полка перебрался на командный пункт батальона, а Щеглов обосновался в его блиндаже.

В дивизии оставалось мало сил, а командир корпуса и штаб армии требовали захвата Вороньей горы. Оказавшись у ее подножья, Щеглов создал ударную группу и наметил план штурма неприятельской цитадели.

Бой длился всю ночь. Утром 19 января над Вороньей горой взвился алый стяг…

Преодолев Виттоловские и Дудергофские высоты, дивизия уходила все дальше и дальше от Ленинграда. Пополненная маршевыми ротами, она форсировала реку Нарву и захватила вместе с другими частями плацдарм на ее левом берегу.

Там к Афанасию Федоровичу и пришла весть о присвоении ему звания Героя Советского Союза. А вскоре новая радость — боевой офицер стал генералом.

Еще не раз враги испытали силу подготовленных и осуществленных им ударов: при прорыве мощных оборонительных полос на Карельском перешейке, в Эстонии… Войну он закончил в Курляндии, командуя стрелковым корпусом.

Прошли многие годы. Сейчас Афанасий Федорович Щеглов командует войсками Бакинского округа ПВО.

Недавно мы вдвоем сидели в его кабинете. Из широкого окна был виден город, раскинувшийся внизу. Разговор шел о боях под Ленинградом.

— Письмо получил на днях, — сказал Щеглов. — Знаешь от кого? От Залетова.

Он достал письмо. Подал мне еще несколько писем от боевых друзей.

Почтальоны часто приносят в служебный кабинет генерала письма из Ленинграда, с Урала, из Москвы, с Украины. И каждая такая весточка — дорогое сердцу воспоминание, еще одна страничка большой книги о мужестве и стойкости, о храбрости и бесстрашии гвардейцев Ленинграда, которых растил, воспитывал, водил в бой Афанасий Федорович Щеглов.