Евгений Матонин - Сидней Рейли: Жизнь и приключения английского шпиона из Одессы

Конечно, эта история больше похожа на сюжет из романа о «невероятных приключениях короля шпионов», но нельзя исключать, что Рейли действительно опасался происков советской разведки. Для этого у него были все основания. С 1918 года над ним висел смертный приговор, вынесенный большевиками, а свои способности «доставать» своих смертельных врагов они наглядно продемонстрировали в истории с Савинковым. Известия о странной смерти его бывшего соратника в Москве дошли до Рейли в середине мая 1925 года [90] Седьмого мая 1925 года после поездки в Царицыно, прогулки и хорошего ужина с коньяком Савинков, вернувшись на Лубянку, выбросился из окна кабинета № 192, где ждал конвой, который должен был доставить его в камеру. . «Вы, вероятно, уже осведомлены о трагическом конце Савинкова. Излишне говорить Вам о впечатлении, которое это известие на меня произвело. Вообще не могу писать об этом», — писал он Бурцеву. Рейли не исключал, что большевики сначала использовали Бориса Викторовича, а потом просто устранили его за ненадобностью.

Впрочем, уже в 1925 году существовало и простое, весьма циничное объяснение поступка Савинкова. Известный эмигрантский журналист-фельетонист Александр Ябло-новский, которого называли «королем шуток», высказался о «драме Савинкова» в берлинской газете «Руль» следующим образом: «Драма Савинкова рисуется мне в самом простом, даже простеньком виде. Обещали свободу. Несомненно, обещали. Надули. Нагло, жульнически надули. Человек не стерпел и выбросился в окно. Туда ему и дорога».

…«Очень прошу Вас собрать для меня все, что Вам попадется под руку по этому поводу. Это необходимо для округления моего трагического архива о Савинкове», — писал Рейли Бурцеву в мае 1925 года. Для чего ему был нужен этот архив? Кто знает. Может быть, для будущих мемуаров, а возможно, для того, чтобы изучить его опыт «грехопадения» и превращения в «изменника». В то время Рейли уже затеял собственную весьма опасную игру, но он и понятия не имел о том, что во многом ему тоже предстоит пройти по пути Савинкова. И испытать многое из того, что испытал и пережил он.

К весне 1925 года Рейли почти оправился от потрясения, вызванного арестом Савинкова и своим поражением в судебном процессе. И хотя его письма по-прежнему были полны жалоб и сетований на трудности с деньгами и манеры американцев, чувствовалось, что вскоре он снова будет готов выйти на «тропу войны» с большевиками. Сам Рейли в своих письмах начал туманно намекать, что у него появились кое-какие «политические дела» и, возможно, вскоре они потребуют его возвращения в Европу.

«У меня на этой почве ведутся весьма серьезные переговоры, о которых я Вам не могу еще сообщить подробностей. Возможно, что в связи с этими переговорами мне скоро придется вернуться в Европу и тогда я посвящу Вас в суть их», — сообщал он Бурцеву 3 апреля 1925 года. «Мои политические планы развиваются медленно, но, я думаю, верно, и мы скоро о них переговорим устно», — писал он ему 15 мая.

Что же представляли из себя эти «политические планы»? В двух словах: теперь ему, как раньше Савинкову, предлагали вступить в связь с «мощной подпольной организацией» в Советской России и совместно с ней бороться против большевиков. Главная загадка, на которую, по большому счету, нет ответа до сих пор, почему такой опытный человек и разведчик, как Рейли, всего лишь несколько месяцев назад предупреждавший в точно такой же ситуации Савинкова о возможности «советской провокации» и видевший потом, как оправдались его подозрения, так легко сам пошел на контакт с представителями еще одного «треста» из Советской России? Ведь этот роковой шаг и привел его к гибели.

Что же все-таки его заставило сделать это? Но обо всем по порядку.

В конце января 1925 года Рейли получил письмо от своего старого знакомого — коммандера Эрнста Бойса, в то время резидента СИС в Финляндии. Оно было написано эзоповым языком, но Рейли сразу же понял, о чем в нем шла речь. Возможно, с этим шифром (собственно, это был даже не шифр, а некая иносказательность) он уже встречался раньше.

«Дорогой Сидней! — писал Бойс. — В Париже к Вам могут явиться от моего имени супруги Красноштановы. Они сообщат Вам известие из Калифорнии и передадут Вам письмо со стихотворением Омара Хайяма, которое Вам необходимо выучить наизусть. Если их дело Вас заинтересует, попросите их остаться. Если же дело Вас не заинтересует, скажите просто: “Спасибо, до свидания”».

Красноштановы, по его словам, представляют предприятие, которое вскоре — года через два — приобретет большое влияние на европейском и американском рынках. Пока же оно не афиширует свою деятельность из-за происков конкурентов, особенно двух крупных группировок.

Первая — это международная группировка очень влиятельных людей, которые опасаются, что успех предприятия «может неблагоприятно отразиться на их финансовых делах». Вторая — «германская группировка» — сама хотела бы сотрудничать с предприятием, но руководители проекта боятся, что она приберет к рукам все дело. Поэтому они установили связи с французской группой, «состоящей из менее амбициозных людей», а теперь хотят привлечь к совместной работе и английскую группу. Но дело это настолько серьезное, что они даже отказываются сообщить, кто стоит во главе их предприятия.

Тут самое время дать перевод со шпионского языка на русский. Итак: Красноштановы — это Мария Захарченко-Шульц и Георгий Радкевич; Калифорния — Россия; стихотворение Омара Хайяма — пароль, предприятие — это якобы подпольный монархический «Трест»… (То, что предприятие «года через два приобретет большое влияние на европейском и американском рынках», означало, что «Трест» планирует переворот в России через два года. Действительно, руководство «Треста» не раз давало понять, что свержения Советов следует ожидать не раньше 1926–1927 годов, после того, как организация накопит силы и будет готова выступить.)…конкуренты из двух группировок — это, во-первых, руководство СССР и ОГПУ, а во-вторых, прогермански настроенные монархисты-эмигранты. Соответственно, под французской группой подразумеваются кутеповцы и других эмигранты, базировавшиеся в Париже, а английская группа — вероятно, британская разведка и британский политический истеблишмент.

Далее Бойс просил Рейли высказать свое мнение о том, насколько серьезно и реально «это предприятие». «Думаю, — писал он, — что этот план, возможно, заменит тот, над которым Вы в свое время работали и который так катастрофически рухнул. Вы окажете мне очень большую услугу, если согласитесь заниматься этим делом. Единственное, о чем бы я хотел бы Вас попросить, так это не посвящать в наши с Вами дела отдел, в котором я работаю, поскольку, как государственный чиновник, я не имею права заниматься подобными вещами. Я знаю Ваш интерес к делам, которые требуют терпения и выдержки в отношении всевозможных происков и враждебных действий». Опять-таки перевод: под планом, над которым работал Рейли и который катастрофически рухнул, подразумевалось, естественно, сотрудничество с Савинковым и его провал. Еще одна важнейшая деталь — британский резидент прямо указывал в письме, что привлечение Рейли к «делам предприятия» — это исключительно его личная инициатива. И Секретная служба ничего не знает об этом.