Элисабет Осбринк - 1947. Год, в который все началось

Но все было очень непросто. Верховный муфтий знал, что нацисты и сами способствовали иммиграции немецких евреев в Палестину. По так называемому соглашению Хаавара [32] Соглашение Хаавара — трансферный договор об экономическом сотрудничестве между сионистами и германскими национал-социалистами, подписан 28 августа 1933 года министерством экономики Третьего рейха и Еврейским агентством, занимавшимся колонизацией Палестины. в 1933–1941 годах 60 000 евреев получили разрешение выехать в Палестину. Судя по всему, это было выгодно и сионистам, и нацистам: евреи спасались от гонений, в Палестине росло еврейское население, а нацисты имели экономические преимущества благодаря принудительному экспорту немецких товаров. Хаджи Амин аль-Хусейни проклинал то и другое. Правда, в годы войны его связь с нацистами укрепилась. Он писал письма Гиммлеру и Риббентропу, напоминая об их обещаниях, о заверениях, что сообща они победят, и всякий раз просил разбомбить евреев в Тель-Авиве и в Иерусалиме.

Хаджи Амин аль-Хусейни получал от нацистской Германии как идеологическую, так и экономическую помощь и часть средств передавал своему другу Хасану аль-Банне.

Однако меж друзьями есть и различия. Когда война кончилась поражением нацистов и фашистов, Хасан аль-Банна исходит из того, что побеждена и сама идея еврейского государства. Коль скоро преследования евреев прекратились, то никакой поддержки их национальному государству просто уже не будет. В 1945-м он предлагает союзникам конфисковать ресурсы нацистов и распределить их среди оставшихся евреев. Таким образом справедливость восторжествует вдвойне, преступники понесут наказание, а жертвы получат компенсацию. Что же до бездомных евреев в Европе, то их надо отправить в Австралию. Или же пусть каждая десятая семья в Америке примет еврея-беженца, тогда проблемы тысяч евреев будут решены.

Между тем время делает шаг в новом направлении, от одного мыслимого будущего к другому. Несколько тщательно выбранных слов, особый момент, секретная записка. Непредсказуемый вывод — и все резко меняется.

Вестником выступает 14 мая Андрей Громыко, советский представитель в ООН. Его слова молниями вспыхивают во тьме большой политики, когда он сообщает о новом взгляде Советского Союза на будущее Палестины.

Ранее советская политика исходила из ленинско-сталинской теории, что евреи не удовлетворяют критериям, необходимым для создания нации, что сионистское движение — буржуазный прихвостень на службе империализма, порождение лишенных корней евреев-космополитов. Но теперь.

«Непреложный факт», что еврейский народ имеет в Палестине «исторические корни». Ни о каком «одностороннем решении», не принимающем во внимание «законные права еврейского народа», не может быть и речи.

«Ни одно государство в Западной Европе не оказалось в состоянии предоставить должную помощь еврейскому народу в защите его прав и самого его существования от насилия со стороны гитлеровцев и их союзников. Это обстоятельство <���…> объясняет стремление евреев к созданию своего государства. Было бы несправедливо… отрицать право еврейского народа на осуществление такого стремления. Отрицание такого права за еврейским народом нельзя оправдать, учитывая все то, что он пережил за Вторую мировую войну».

Никто не ожидает таких слов. Им нет объяснения. Возможно, Советский Союз хочет убрать Великобританию с Ближнего Востока, чтобы усилить там собственное влияние. Возможно, есть и внутриполитические мотивы. Но как бы то ни было, все меняется. Отныне сегодняшний день озарен новым будущим, осиян новым светом. Тени тоже меняют форму.

Тепло проникает в городские подвалы, отверстые, без крыш, распахнутые бомбами и рухнувшими домами. В войну люди не имели времени как следует похоронить трупы, слишком много их было, четверть миллиона убитых в одном-единственном городе. Теперь неглубокие могилы оказались никуда не годными. Этой весной Варшава смердит трупами.

Перелет из Нью-Йорка во Францию занимает 24 часа. Когда Симона де Бовуар возвращается в свой Париж, она находит город скучным и неприветливым. Сбегает оттуда в пансион подле Версаля, чтобы отдыхать, работать, гулять и думать о Нельсоне Альгрене.

Восемнадцатого мая она пишет ему подаренной им авторучкой с красными чернилами, на пальце у нее серебряное кольцо. Раньше она никогда не носила колец. Заметив кольцо, парижские друзья удивляются, находят его очень красивым.

Симона пишет, как она тоскует по Нельсону. По его губам, его рукам, его горячему, сильному телу, его лицу и улыбке. И тоска оборачивается блаженством, ведь ее сила доказывает, что он не сновидение. Он вправду есть, он существует, и они встретятся вновь.

«Я твоя жена навеки».

Великобритания обращается к ООН с призывом, Генеральный секретарь Трюгве Ли оглашает его на заседании Ассамблеи. Не будут ли все страны-члены любезны пресечь поток беженцев в Палестину?

С 1939 года в Палестину переселились 97 000 евреев. Сейчас законная квота иммиграции составляет 18 000 в год, но только за последние месяцы были задержаны 15 000 беженцев, пытавшихся пробраться туда через Средиземное море.

Не позволяйте им транзит через вашу территорию, не пропускайте их через границу, не выпускайте из портов их суда. Спасибо.

Легкая дымка над той частью острова, где живет Джордж Оруэлл. Море совершенно спокойно. Он записывает температуру воздуха и состояние моря, день за днем. Напоминает себе купить бензин для генератора и заказать к следующей весне саженцы фруктовых деревьев и тюльпанные луковицы. Ничто в его будничных записях не указывает, кто он и о чем думает. Ничто не указывает, что он вообще пишет книгу.

Иной раз он убивает гадюку. Их в окрестностях тьма-тьмущая. Друзьям Оруэлл охотно рассказывает о лечении с помощью сигар, на случай если кого-нибудь укусит гадюка: надо просто раскурить сигару и прижечь ею место укуса. Никто не верит, что он сам так поступит.

Постороннего Будапешт приводит в полное замешательство. Каждая встреча дает новую, противоречивую версию реальности. Никто не рассказывает одинаковых историй. Бытие взорвалось.

Часть людей живет в постоянном страхе перед тайной полицией, которая может нагрянуть в любую минуту и силой их увести. Друзья и соседи пропали. Никто не вернется, повторяют они. Другие полагают, что у страха глаза велики, что коммунисты такие же, как русские, добрые и симпатичные, а кто утверждает иное, тот «реакционер». Кто-то подсчитал, что число политических узников в стране достигает 15 000–20 000, тогда как коммунистический лидер Матьяш Ракоши заявляет, что их, вероятно, всего несколько сотен. Но политическое беспокойство, конечно же, имеет место, признаёт господин Ракоши. Многие венгры встревожены ослаблением позиций церкви и отменой уроков религии в школах. С другой стороны, очень даже хорошо, что собственность церкви национализирована, поскольку раньше служители церкви слишком уж много времени уделяли сельскому хозяйству. Венгерская аристократия покинула страну или влачит смиренное существование, занимаясь простой работой и продавая на улицах свои вещи.