Марта Петерсон - Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму

Как я и ожидала, пакет вошел в мою сумочку. Он был замаскирован под осколок бетона, диаметром чуть меньше десертной тарелки и толщиной примерно сантиметров семь. Я положила его в целлофановый пакет, чтобы бетонная крошка, которой его обсыпал Нил, не разлетелась у меня по сумочке. Крошка делала пакет реалистичным, чтобы он не привлекал к себе внимания, когда я размещу его в условленном месте, а также скрывала головки шурупов, которыми была прикручена крышка. Эти шурупы заворачивались не в ту сторону, в которую обычно, и наши техники говорили, что у них “левая резьба”.

Я была готова, оставалось только снять с себя украшения, которые выдавали во мне иностранку. Накануне я стерла лак с ногтей, потому что советские женщины ногти не красили. Мои волосы сильно отросли, а с ними отросли и светлые мелированные пряди, поэтому, чтобы не привлекать к ним внимания, я сделала низкий хвост. Направляясь на объект, я хотела слиться с толпой в общественном транспорте. Насколько я могла судить, раньше никто не замечал, что я чем-то отличаюсь от местных. Тем вечером мне было особенно важно затеряться в толпе.

Кивнув милиционеру, я открыла дверцу своих синих “жигулей”. Я поехала по улице Вавилова в сторону рынка у подножия холма, словно направляясь в посольство, чтобы провести обычный пятничный вечер с друзьями.

Но на этот раз я не повернула у рынка налево, а поехала прямо, выезжая на маршрут, который не мог привести меня ни в какое предсказуемое место. Если бы за мной была установлена слежка, группа наблюдения решила бы, что в посольство я не еду. Я отправилась в промышленные зоны и старые районы на окраинах Москвы, где еще стояли редкие деревянные дома, которые русские стремительно заменяли гигантскими жилыми комплексами, занимавшими целые кварталы. Проездив два часа по сумбурному, не имеющему цели маршруту, который был весьма явной попыткой выявить слежку, я по спирали вернулась в центральную часть города.

На совещании перед операцией я сказала, что нашла небольшую безымянную улицу рядом с улицей Горького, в непосредственной близости от ресторанов и театров, куда захаживали иностранцы. Я намеревалась поставить машину там, чтобы она не вызывала подозрений. Мне вовсе не хотелось привлекать внимание ни к машине, ни к себе самой, припарковавшись там, где иностранцев было не сыскать, ведь в таком случае офицер КГБ или милиционер вполне мог заметить машину и записать меня в список подозрительных лиц. В таком случае прикрытие, которое я так долго поддерживала ценой упорного труда, оказалось бы рассекречено. Я оставила машину у всех на виду, но в таком месте, где она вполне могла затеряться среди других автомобилей, принадлежавших иностранцам.

Выйдя из дома тем вечером, я положила синюю сумку из “Стокманна” на пассажирское сиденье. Каждый раз, отправляясь на задание, я следовала одному ритуалу. Я клала в сумку обычную одежду — в тот вечер это были розовые брюки и темно-розовая майка — и, прежде чем ехать в бар, чтобы подать сигнал об успешном завершении операции, заходила к подруге переодеться. В итоге я оказывалась среди друзей в том обличье, в котором меня привыкли видеть на людях. Я также клала в сумку бутылку пива “Карлсберг”, чтобы отметить прямо в машине успешное завершение операции. Садясь за руль, я делала глоток — и неважно, если пиво было теплым, — и глубоко вздыхала. Это всегда помогало мне успокоиться и настроиться на позитивный лад. Тем вечером я надеялась отпраздновать успех, как делала это раньше.

Катаясь по Москве, я думала обо всем, что успела увидеть и сделать, пока жила в этом городе. Я несколько раз сходила на балет в Большой театр. Я посетила Кремль и Красную площадь. Я часто заходила в церковь Вознесения в Коломенском, которая была построена в 1532 году и особенно мне полюбилась. Вместе с друзьями я за четыре часа доехала до Ясной Поляны, чтобы посетить дом Льва Толстого, который сохранился в первозданном виде и теперь был превращен в музей, и могилу писателя в лесу, куда местные новобрачные традиционно приходили в день свадьбы. Километрах в ста от Москвы находилась Троице-Сергиева лавра в Загорске, один из немногих действующих в Советском Союзе монастырей, по территории которого между древних церквей с сияющими сине-золотыми луковичными куполами, визуально переносящими посетителей в XIII и XIV века, ходили очень молодые бородатые, облаченные в черные рясы православные священники. Меня поражало, что в Советском Союзе сохранились такие сокровища. Кроме того, я посетила несколько государственных музеев, а также посмотрела множество опер, балетов и концертов. Нет, я ни о чем не сожалела. Мне казалось, что я успела закончить все важные дела.

Удостоверившись, что за мной нет слежки, я поставила машину на улице, примыкающей к улице Горького, закрыла ее и быстро пошла прочь, надеясь, что меня никто не заметил. Сложно было бы объяснить, зачем американка паркует машину и спускается в советское метро.

Я прошла через турникеты и оказалась на станции. К этому времени я успела изучить все станции и пересадки с одной линии на другую. Но к этой станции подвели новую ветку. Я случайно спустилась не на ту линию. Когда поезд остановился на следующей станции, я поняла, что еду не туда, куда планировала, и это выбило меня из колеи. На третьей станции я сообразила, что этот поезд доедет до кольца, как и тот, в который я собиралась сесть, просто пересадка будет немного дальше.

Сидя напротив других пассажиров, я смотрела на руки, специально не встречаясь ни с кем взглядом. Я разглядывала брюки, обувь и сумки людей. Если в этом поезде был человек, который следил за мной, я могла заметить все это после пересадки. Чтобы изменить свой внешний вид, члены групп наблюдения меняли шляпы и куртки, но редко меняли сумки и ботинки.

Доехав до Кольцевой линии, я вышла из поезда и сделала пересадку. За мной никто не последовал, но я знала, что иногда соглядатаи сменяют друг друга. Подошел следующий поезд, и на нем я доехала до стадиона Ленина. Когда я вышла на платформу, там стояла целая толпа пассажиров. Я протиснулась направо к эскалаторам, чтобы выйти на улицу и начать свою прогулку с целью выявить слежку. Пока я продвигалась сквозь толпу к эскалатору на подъем, стало очевидно, что все эскалаторы настроены на спуск, потому что на станцию прибывали все новые люди, очевидно возвращавшиеся с футбольного матча.

Развернувшись, я пошла в толпе в противоположную сторону, к эскалаторам на другом конце платформы. Мне оставалось лишь надеяться, что они работают в обе стороны. В процессе я использовала смену направления себе во благо, ведь резкий разворот на 180 градусов — типичный прием против слежки. Этот маневр позволял увидеть людей, которые наблюдали за тобой или старались поспешно покинуть поле твоего зрения. В моем случае я могла заметить соглядатая, если бы он единственный шел вместе со мной навстречу толпе. Но за мной никто не шел, по крайней мере никто не двигался наперерез потоку. Возможно, за мной наблюдали издалека, ведь рано или поздно я должна была понять, что эти эскалаторы мне не подходят.