Марта Петерсон - Вдова-шпионка. Как работа в ЦРУ привела меня из джунглей Лаоса в московскую тюрьму

Я вышла из метро на тихую улицу, совсем не похожую на ту, что была с другой стороны, где толпились люди. Я никогда раньше не выходила из этого вестибюля и потому прошла несколько кварталов, чтобы сориентироваться. В процессе я также сделала несколько неожиданных, но довольно очевидных маневров: посидела на скамейке, завязала шнурок. Но вокруг никого не было. Никто не шел ни впереди, ни рядом со мной. Мимо не проезжали машины, никто не наблюдал за мной из темных подворотен. Я пришла к выводу, что за мной действительно не следят, и решила, что могу отправиться на объект “Сетунь”.

Так как я приехала слишком рано, чтобы сделать закладку, я пошла по тротуару вдоль реки в противоположную сторону от железнодорожного моста, где находилось нужное мне место. Когда настало время, я развернулась и двинулась обратно к мосту. Хотя в метро было не протолкнуться, набережная казалась пугающе пустынной.

Я не насторожилась, увидев троих пузатых мужчин, одетых в белые рубашки, ярко светившиеся в сумерках. Невозмутимо, словно на вечерней прогулке, они вышли из переулка возле моста и завернули через небольшой вход на Новодевичье кладбище. Это знаменитое кладбище, где похоронены Хрущев и космонавты, занимает целый квартал. Я сочла поведение этой группы безобидным.

Было 22:15, но сумерки лишь начали сгущаться. Летними ночами в Москве никогда не бывает темно, а та ночь была особенно ясной. Я заметила, что на углу фонари светят ярче — возможно, из-за близости к стадиону. Однако, кроме троих мужчин, поблизости никого не было. Я подготовилась сделать закладку на объекте “Сетунь”.

Я перешла на другую сторону улицы и поднялась по сорока с лишним ступенькам на пешеходную дорожку. Уверенно шагая вдоль решетки, я подошла к нужной опоре, чтобы положить пакет на окно, как в прошлый раз. Тут позади меня раздался оглушительный грохот поезда. Его фары осветили весь мост. Я подождала, пока он проедет мимо. Любопытно, что свет мощных фар помог мне разглядеть, что больше на мосту никого нет. Пока все шло хорошо.

Добравшись до опоры, я вошла внутрь, раскрыла сумочку и вытащила пакет. Стараясь не смахнуть с него бетонную крошку, я положила его в узкое окно, протолкнув как можно дальше. В окне было совсем темно, поэтому никто не мог увидеть пакет и позариться на него. В конце концов, кому нужен кусок бетона? Довольная, что мне удалось доставить пакет, я дошла до середины моста, глядя на темные воды Москвы-реки. Все было спокойно.

Как и раньше, я прошла назад сквозь опору и спустилась по лестнице. Я знала, что мне предстоит в течение часа гулять по окрестным районам, прежде чем я смогу вернуться за пакетом Тригона. Когда до земли оставалось четыре ступеньки, я заметила, как с кладбища вышли трое мужчин в белых рубашках. Они быстро перешли дорогу и направились ко мне.

У подножия лестницы эти мужчины схватили меня за руки — по одному с каждой стороны. Третий встал передо мной. Я гадала: изнасилуют меня, ограбят или еще того хуже. Пока они держали меня, я чувствовала исходивший от них противный запах мужского пота.

В это мгновение из-под моста появился фургон. Пассажирские двери открылись, наружу вышли десять или двадцать мужчин. Казалось, к нам приехал цирк, в котором не было недостатка в клоунах. Но это были не клоуны. А громилы.

Вариантов было два: либо они знали о Тригоне, арестовали его и устроили засаду, либо я привела их к мосту, где они увидели, как я делаю закладку. Но второе было маловероятно. Меня никто не видел. Там никого не было.

Рассуждая таким образом, я громко сказала:

— Вы не можете меня удерживать. Отпустите меня. Я американка. Вы должны позвонить в посольство по номеру 252–00–11.

Глупо, конечно, но я знала этот телефон и озвучила его на случай, если кто-то решит записать номер и действительно совершить звонок.

Я моментально разозлилась. Я не хотела, чтобы меня удерживали. Меня не держали так крепко с тех пор, как мне было четыре года. В гневе я принялась пинаться и хорошенько ударила кому-то по кости. Оказалось, что удар пришелся в голень мужчины в белой рубашке, который стоял напротив меня. После этого он наклонился и взял меня за ноги. Я повисла над землей: двое мужчин держали меня за руки, а третий за ноги. Вряд ли они готовы были долго держать меня в таком положении, но пока это помогало им обездвижить меня. Я провисела в воздухе еще несколько минут.

Позже мы услышали, что я отправила двух офицеров КГБ в больницу, хорошенько врезав им промеж ног. Так и рождаются легенды. Я всячески отрицала эти слухи, хотя некоторые и говорили, что это вполне естественная реакция.

Крупный, солидный мужчина в темном костюме, явно начальник, по-английски велел мне сохранять спокойствие. Он был вежлив, но убедителен. Я повторила свою мантру: назвала свое имя и номер телефона посольства. С точки зрения мужчины в костюме, я излишне драматизировала ситуацию. Но я лишь пыталась предупредить Тригона, чтобы он не приближался к мосту, если вдруг он еще жив и прячется рядом.

Мужчина в костюме принял командование, и меня медленно поставили на землю. Двое других мужчин не отпускали моих рук, и я по-прежнему чувствовала их противный телесный запах.

Когда они схватили меня, я рефлекторно прижала сумочку к груди. Чего еще ожидать от женщины? Но этим движением я вынудила мужчин коснуться моей груди. Мужчина слева взволнованно объявил, что у меня что-то спрятано под мышкой. Мужчина в костюме велел им выяснить, что я скрываю. Сначала у меня из рук выхватили сумочку, а затем вытащили блузку из-за пояса и грубо расстегнули ее, чтобы достать неизвестный объект, прикрепленный к моему телу.

Уверена, они подозревали, что я скрываю оружие. Я же точно знала, что это радиоприемник в маленьком, специально сшитом мешочке, прикрепленном на липучке к моему бюстгальтеру. Какой удобной штукой была липучка! Я впервые в жизни увидела ее и нашла ей применение в своей шпионской игре.

Ведомственный фотограф принялся делать снимки на большой фотоаппарат со вспышкой, снимая даже грубые руки офицеров КГБ, которые обыскивали меня. Нет ничего удивительного в том, что в такой неудобной, унизительной обстановке фотографироваться вовсе не хочется. Я вспомнила, как осужденные прикрывают лица рубашками, когда видят направленные на себя объективы фотоаппаратов, и прекрасно поняла этих горе-преступников.

Но фотограф запечатлел этот ожесточенный момент на пленку. Рассерженная, на снимке я вырываюсь, пока они лапают меня под блузкой, а мой кулак отведен назад, словно я готовлюсь сделать левый хук.

Наконец они вытащили маленький приемник, который мы использовали, чтобы следить за группами наблюдения КГБ. Они обнаружили, что к нему прикреплена петля из кабеля в пластиковой обмотке — присоединенная к передатчику антенна. Много грубых рук протянулось к моей шее, чтобы снять эту петлю. Тот, кто наконец заполучил ее, решил, что это передатчик, и заговорил, поднеся к губам антенну на стыке шейной петли и соединительного кабеля. Я на миг улыбнулась, поняв, что они ничего не смыслят в технике. Само собой, моя улыбка быстро померкла: ситуация была не из лучших.