Олег Куденко - Орбита жизни

Юрий находит место и для шутки и для дружеского комплимента в адрес той или иной газеты. И корреспонденты, все более и более покоренные его обаянием, отмечают его необыкновенно привлекательную манеру держаться. Он покоряет своей естественностью и простотой. «Какой уж я есть — такой и есть», — словно говорит он всем своим поведением. А про себя отмечает, что пока общение с прессой ему не доставляет особенных хлопот: «просто нужно точно, ясно и не спеша говорить то, что думаешь. А если что-нибудь еще захотят спросить — спросят». Первая пресс-конференция длится недолго.

«Но что и как будет дальше?» — этот вопрос очень волнует Юрия: надо бы успеть подготовиться. Правда, Николай Петрович Каманин знает предстоящую программу, но ясно одно — выступать теперь придется много и часто. Это значит, что нужно следить за своей речью. Ведь теперь его будет слушать весь мир. Ничего не поделаешь, придется привыкать и к этим необычным, хотя и земным «перегрузкам»…

Только по отрывочным отзвукам — из рассказов товарищей и первых корреспондентов, из утренних газет и радиосообщений узнал Юрий, как много говорится о нем и о его полете. Сперва ему просто было неловко читать и слышать о себе, а потом он стал думать о том, что правильнее было бы говорить о победе и подвиге многих людей, о триумфе нашего строя, нашей науки и техники. Ведь он-то знал, что главное было не совершить этот подвиг, а обеспечить его, сделать возможным. В конце концов — это ведь почти лотерея, что полетел он. Мог бы быть и Герман, и Андриян, и Павел, и Борис, и все другие ребята. И каждый из них выполнил бы свой долг до конца. Так что дело не в космонавте. Это было Юрию совершенно ясно. Конечно, он много пережил в космосе, но ведь и остальные его друзья готовы к такому и даже более сложному полету…

И еще Юрий думал о том, о чем мы так редко говорим. Родина… У каждого человека о ней свое представление. У одних — это тихий переулок в большом и шумном городе, у других — белая, отдающая голубизной мазанка, развесистые акации и стройные тополи вдоль пыльной дороги, плакучие березы над зазеленевшим старым прудом, у третьих — дом, сложенный из потемневших столетних лиственниц, и заснеженные степные просторы, да ветерок, пахнущий сосновым дымом.

Родина — это то, что безгранично дорого с детства, то, что навсегда вошло в тебя и навечно осталось в тебе, то, без чего нет человека.

Но у каждого из нас, кроме маленькой точки на земле, где начинался твой путь, есть большое понятие о Родине как о Стране Советов, окрашенной на политической карте мира в алый цвет жизни. И теперь именно это волнующе-огромное понятие стало для Юрия реально осязаемым, наглядно зримым. Он словно подрос настолько, что видел и чувствовал всю страну, знал, чем живет она, о чем думает, слышал ее голос. И это ощущение делало его неизмеримо сильнее.

В те самые часы пресса всех пяти континентов оживленно комментировала главное событие планеты, сообщала детали сенсации «номер один»…

Первый в мире космонавт в гермошлеме и космическом скафандре приветствовал американцев с первых полос газет, неоднократно появлялся на экранах телевизоров; его портреты были выставлены даже на улицах, например около одного из главных зданий рокфеллеровского центра.

О Юрии Гагарине уже были напечатаны десятки тысяч слов; статьи и комментарии полны такими определениями, как «новый Колумб», «человек, который слетал к звездам», «проложил путь в будущее», «сделал вековые мечты действительностью», «блестящий подвиг, который войдет в историю, как одно из величайших достижений».

«Нью-Йорк пост» рядом с фотографией Гагарина дала огромными буквами два слова: «Он — молодец!»

Газета «Нью-Йорк геральд трибюн» почти все свои первые 11 полос посвятила полету человека в космическое пространство.

Под заголовком «Симпатичный русский космический путешественник является отцом двух детей» газета напечатала биографию Юрия Гагарина.

Обозреватель «Нью-Йорк геральд трибюн» заявлял, что люди предвидели блестящий подвиг Гагарина со времени запуска Советским Союзом первого спутника Земли 4 октября 1957 г.

Главный заголовок в «Нью-Йорк таймс» в четыре столбца гласил: «Русский облетел вокруг Земли один раз, наблюдая ее через специальные смотровые стекла; весь полет в космос продолжался 108 минут».

Газета опубликовала схему полета Ю. Гагарина и его краткую биографию, которая начинается словами:

«Предприимчивый корреспондент советского агентства ТАСС использовал тот факт, что в Москве имеется около 1200 человек с фамилией Гагарин. Может быть, никто не является более типичным продуктом нынешнего советского общества, чем первый в мире космонавт майор Юрий Алексеевич Гагарин».

Между тем находились и такие люди, которым Гагарин представлялся не типичным человеком Страны Советов, а отпрыском недобитых князей, доживающих свой век за границей. Корреспондент агентства Рейтер передавал из Нью-Йорка, что два американца русского происхождения заявили, что космонавт Юрий Гагарин не пролетарского происхождения.

Юрию рассказали о сногсшибательной сенсации газеты «Дейли ньюс», которая известила своих читателей, что Юрий не сын столяра, а якобы «внук русского князя, расстрелянного большевиками».

Другой автор небылиц утверждал:

«Бабушка Гагарина была женой князя Михаила Гагарина, которому принадлежали огромные поместья под Москвой и Смоленском».

Сначала Юрий от души рассмеялся этой глупой байке, а когда понял, зачем американским хозяевам прессы понадобились эти нелепости, твердо решил при первом же случае публично опровергнуть эту ложь.

Отклики английской печати отражали восхищение англичан достижением Советского Союза, который сумел благополучно вернуть на Землю первого в мире космонавта. Газеты писали, что это событие знаменует собой начало новой эры в истории человечества.

«Честь и хвала русским, — заявляла в редакционной статье «Таймс», — они, подобно мореплавателям — открывателям новых земель XV века, разбудили воображение. Теперь за полетом в космос, бесспорно, последует изучение этого нового мира».

«Впредь, — пишет «Дейли экспресс», — люди не будут ограничены пределами нашей маленькой планеты. Им принадлежит Вселенная».

«Дейли телеграф» назвала Гагарина «первым человеком космоса» и отмечала:

«Потребовалось совершенно необычайное мужество, чтобы пуститься в это путешествие по непроторенным путям, ибо далеко не самым последним требованием в этих условиях небывалого нервного напряжения была исключительная самодисциплина. Поэтому следует воздать должное смелости человека, который поверил научным достижениям своих соотечественников. Его возвращение не Землю здоровым и невредимым полностью оправдало эту веру. Было бы неблагодарностью реагировать на это иначе, как величайшим восхищением советскими научными исследованиями, системой подготовки и просвещения».