Чель Болюнд - Неизвестная Астрид Линдгрен: редактор, издатель, руководитель [litres]

Это была первая книга Сив Видерберг. Сегодня, долгое время спустя, мы понимаем, что глупо возражать лучшей шведской писательнице, когда она рассказывает тебе, что надо делать. Сив была очень умна и приняла всю правку Астрид, не утратив желания писать дальше. Их сотрудничество стало началом долгой писательской карьеры Видерберг. Она вспоминает его в исключительно позитивном ключе.

Дисбаланс в отношениях писателя и издателя становится еще более очевиден, если прочитать историю, рассказанную Хелен Эриандер в ее исследовании. В 1958 году Леиф Кранц подал на конкурс Rabén & Sjögren рукопись под названием «Тигр приходит в детскую». В своем письме 1995 года Леиф пишет:

«Астрид понравилась история, но, насколько я понял, совсем не понравилось, как она написана. […] Астрид сама (!) написала совершенно новый текст, который был гораздо проще первоначального. Она не хотела публиковать его под своим именем, поэтому на книге поставили мое, хотя автором я не был. Слава богу, я сразу понял, что в таком виде все стало гораздо лучше. И в других моих книгах тоже придерживался лапидарного стиля, который она задала моему тексту, то есть был ее эпигоном…

Надо сказать, что в Германии и Голландии, а также в некоторых других странах на обложках книги было двойное авторство: Астрид Линдгрен/Леиф Кранц! Таким образом, я стал едва ли не единственным писателем, соавтором которого была Астрид Линдгрен» [ liv].

Книга, о которой идет речь, вышла в Швеции в 1959 году под названием «Дети в джунглях» и с иллюстрациями Ульфа Лёфгрена. Судя по письму, Леив Кранц отнесся к этой истории с чувством юмора. Вместе с Ульфом Лёфгреном они сделали еще две книжки-картинки – «Дети в воздухе» (1963) и «Дети в воде» (1964). После этого Кранц сменил поле деятельности и работал продюсером на телевидении, сценаристом и режиссером. Среди прочего он участвовал в съемках «Мы на острове Сальткрока».

В архиве Астрид Линдгрен в Королевской библиотеке есть много писем, в которых она пытается помочь писателям, чьи рукописи получили уже не один отказ:

«Ну держись, сейчас как начну занудствовать, мало не покажется. Я вот что подумала: как бы выглядела первая глава твоей рукописи, если бы ее написала я, будь я на твоем месте? Боже упаси, тебя это ни к чему не обязывает. Я просто хочу привести пример того, ради чего я столько занудствую и что имею в виду, когда пишу про три быстрых прыжка и все остальное. Руководством к действию это не назовешь, ты наверняка найдешь массу глупостей, на которые сможешь мне попенять. Скорее это чисто технические моменты, касающиеся манеры письма, работе над которой ты пока уделила немного времени. Прилагаю свою версию первой главы в отдельном конверте. Если не хочешь поддаваться влиянию, можешь просто ее не читать.

Книга так и не была опубликована.

Астрид Линдгрен, бесспорно, была гениальным редактором, обладавшим удивительной способностью видеть в рукописи главные недостатки. Но временами она приближалась к той грани, о которой шла речь в начале этой главы, и, вместо того чтобы просто направить автора в нужную сторону, ставила себя на его место. Складывается впечатление, что из-за своих добрых намерений и высокой компетентности ей с трудом удавалось соблюдать эти рамки. Астрид отдавала себе отчет, что она в своем желании улучшить текст зашла гораздо дальше, чем должен редактор:

«В тех случаях, когда мне действительно хотелось выпустить книгу этого автора, я писала очень длинные письма и пыталась объяснить, как можно улучшить текст. Но писала я далеко не всем, это касалось отдельных случаев» [ lv].

Чтобы сгладить впечатление, Астрид добавила:

«Вообще-то большинство со мной соглашалось!»

В сохранившейся переписке есть примеры того, как авторы ставили ее предложения под сомнение, но это скорее исключения. Когда в 1969 году Катарина Тайкон прислала в Rabén & Sjögren рукопись, Астрид написала:

«Катарина, Катитци [35] , прекраснейшая из лилий, что цветут на этой земле, хочу сказать тебе, что не может вся книга строиться на диалогах; молю тебя, стоя на коленях, поверь мне, этому прекрасному материалу стоит придать иную форму. Прошу тебя, не расстраивайся, поверь, я много раз имела дела с такими случаями – первый блин комом, а потом вдруг рождается что-то принципиально новое, в десять раз лучше прежнего…

Не грусти, Катарина, пожалуйста! Давай поговорим, обсудим, позвони мне» [ lvi].

На этот раз добрые уговоры не помогли. Катарина Тайкон забрала свою рукопись. Астрид и Катарине так и не довелось поговорить. «Катитци» вышла в издательстве Förlag Zigenaren, большая часть текста так и осталась в форме диалога. Астрид была совершенно права, и все же уход Катарины подействовал на нее как холодный душ. А литературная карьера Катарины Тайкон в дальнейшем сложилась весьма удачно.

Марианна Эриксон, ближайшая коллега Астрид в Rabén & Sjögren в 60-е годы, а впоследствии ее преемница, прокомментировала историю с переписыванием рукописей так:

«Наверное, работа с рукописями представлялась Астрид своего рода игрой. Она перекраивала тексты и вносила в них изменения, проясняла содержание, придавала достоверность описаниям и характерам. Работала над выбором слов и упрощением эпизодов с учетом возраста читателей. Всякий раз она представляла, что это ее собственный текст. Она не могла противостоять искушению и увлекалась интеллектуальной игрой, она вообще обожала играть. У нее был удивительно тонкий слух, она сразу видела диссонанс в композиции. Да, для нее работа над текстом была игрой. Хотя кто знает, Астрид всегда была загадкой» [ lvii].

В большой степени работа редактора состоит в том, чтобы отказывать, благодарить, вежливо и дружелюбно объяснять автору, что по тем или иным причинам рукопись издательству не подходит. В течение многих лет – с 1946 до конца 50-х годов – Астрид была единственным служащим детской редакции. Секретаря у нее не было, все письма она писала сама. Это касалось и тех, в которых приходилось отказываться от рукописи. В период с 1946 по 1970 год Астрид написала более тысячи отказных писем. По понятным причинам такие письма, за редким исключением, в архиве издательства не сохранились.

Среди них есть те, что можно классифицировать как краткие ответы.

«Я до сих пор не написала, как мне понравился маленький рыбак. Извините, я очень раскаиваюсь! Он, безусловно, прекрасен, любуюсь на него каждый день. Вслед за такой преамбулой должно последовать нечто приятное, но, к сожалению, высылаю этот небольшой рассказ обратно. Насколько я могу судить, он не похож на детскую книгу». (1964).

«У М., безусловно, замечательный папа, который прекрасно понимает детей. И конечно, М. понравилась эта книга. Но к сожалению, мы не готовы ее издать» (1964).