Лара Прескотт - Секреты, которые мы храним. Три женщины, изменившие судьбу «Доктора Живаго»

Изначально я не планировала сдавать Генри. Если Фрэнк был прав, и Генри действительно являлся двойным агентом, мне хотелось бы собрать на него достаточно информации, чтобы с ним разобрались сами американцы. В течение многих лет члены внутреннего круга Агентства считали, что я только кудрями трясу да смеюсь над их тупыми шутками, но все это время я внимательно слушала, что они говорили. И когда Генри узнал, что я им слишком сильно интересуюсь и навожу о нем справки, то быстро положил конец моей карьере. Ничего не поделаешь. Приходится приступать к плану Б.

Только Беверли знала, что я уехала из страны. Она даже не спросила, куда я направляюсь, но, узнав, что я беру билет в один конец, моя старая подруга по Управлению стратегических служб вышла из кухни и через пару минут вернулась с конвертом, в котором лежала серьезная «котлета» денег.

– Бери, – сказала она, – это его деньги для игры в покер. Он о них никогда и не вспомнит.

Я ответила, что не могу взять их, а она сказала, чтобы я бросила эти глупости. Потом Беверли сняла с запястья браслет с бриллиантами, который муж подарил ей в виде извинения за очередную измену, и передала мне со словами: «И вот это заложи».

В свою последнюю ночь в Вашингтоне я поставила на проигрыватель пластинку и вынула свой чемодан, даже не зная, куда поеду.

Я просто знала, что мне надо уезжать туда, где меня никто не знает.

После того, что я уже сделала и собиралась сделать, я понимала, что назад дороги нет. Вынув из шкафа бежевый кашемировый свитер, я обнаружила все еще завернутый в оберточную бумагу и обвязанный красной ленточкой рисунок Эйфелевой башни, который в свое время купила Ирине, но так и не подарила. И только после этого я поняла, куда поеду.

Они вышли на связь букетом роз. Две дюжины белых, цвета, приглашающего к мирным переговорам, роз появилось на лежащей в моем номере косметичке, пока меня не было в комнате. В букете была написанная по-итальянски записка: «Было приятно получить от тебя весточку». И больше ни слова.

Мне было неприятно осознавать, что они были в моем номере и явно обыскали его. Кроме этого, я была уверена в том, что теперь номер еще и прослушивают. Все это напоминало ситуацию, когда днем замечаешь в своей комнате паука и знаешь, что ночью он может заползти тебе на лицо. Но с другой стороны, после того, как я слила им информацию о Генри, можно было бы предположить, что за мной начали наблюдать. Мне не с кем было обсуждать все то, что со мной произошло, поэтому я с улыбкой думала о том, что кто-то сидит и слушает, как я слушаю пластинку Чета Бейкера, которую купила на блошином рынке. Я подумала о том, что им в конце концов надоест слушать композицию My Funny Valentine, и они начнут прослушивать кого-то другого.

Прошло несколько недель. Белые розы засохли, а их лепестки упали на косметичку. Ощущение новизны после переезда в Париж исчезло, а деньги, которые мне дала Бев, начали подходить к концу. Я понятия не имела, как сложилась судьба Генри, и эта неизвестность начала поедать меня изнутри. Когда я думала о нем, а думала я о нем практически постоянно, мне казалось, что изнутри я наполняюсь холодным, темным дымом. Когда я ночами лежала на спине в кровати и не могла заснуть, то мне казалось, что клубы черного дыма поднимаются у меня изо рта прямо к потолку.

Чтобы хоть чем-то себя занять, я начала посещать расположенные вдоль Сены книжные магазины букинистов и осматривать книжные лотки в поисках экземпляров книги. Несмотря на то, что мне хотелось прочитать роман, я до сих пор не заставила себя это сделать. Эта книга была связана с ней и с ними. Я знала, что роман вызовет во мне мысли и воспоминания, которые были мне не очень приятны, от которых сердце начнет биться быстрее, когда я буду просыпаться одна на другом конце света от нее. Тем не менее я бродила по Парижу и тратила последние деньги, покупая разные издания этого романа.

После того как я уже не могла позволить себе покупать книги, я плотно засела в номере, слушала пластинки, принимала ванны и дремала. Я питалась высохшими багетами и абрикосовым джемом, запивая их водой Perrier. Я перестала открывать занавески на окне и даже не смотрела на то, что происходит на улице.

Потом деньги закончились, и я начала одну за другой возвращать в магазины купленные книги. И однажды в очереди в магазине Le Mistral кто-то стоящий сзади потрогал меня за плечо. «Bonsoir», – произнесла невысокая женщина с завитыми волосами, одетая в перламутрово-розовый костюм и черную шляпку.

Она взяла в руки «Лолиту» и улыбнулась мне так, как будто мы были знакомы.

– Не подскажите, где здесь отдел книг о путешествиях? – спросила она меня по-английски.

– Не знаю.

– Я ищу одну книгу о Бейруте. Не знаете, где она может быть?

Сказав это, она повернулась и двинулась к выходу. Я положила «Доктора Живаго» в сумочку и вышла за ней. Я последовала за ней через сквер Рене Вивиани. Мне хотелось остановиться и дотронуться до робинии, прикосновение к которой, как считают парижане, приносит удачу [26] В сквере находится старейшее дерево Парижа – робиния, посаженная ботаником и королевским садовником Жаном Робеном в 1601 году. Дерево высотой 11 метров внесено в список «примечательных деревьев Франции». . Но женщина не задержалась около дерева, а перешла улицу Малого моста и прошла мимо церкви Сен-Северин, с фасада которой на нас смотрели готические горгульи. Проходя мимо храма Сен-Сюльпис, я представила себе, как выглядела Ирина в монашеском облачении.

Вслед за женщиной я вошла в Люксембургский сад. Мы обошли восьмиугольный фонтан. Стоя около фонтана, женщина заговорила тихим голосом. Вода в фонтане журчала, и всем, кто мог бы заинтересоваться нашим разговором, было бы сложно разобрать то, что именно она хотела мне сказать.

– Он заселился в отель под фамилией Уинстон, как вы нам и сообщили. Через час ему помогли выехать из отеля два наших коридорных, – женщина помолчала. – Мы думали, что вам будет интересно об этом узнать.

О чем подумал Генри, когда услышал стук в дверь? Было ли у него предчувствие того, что за ним придут? Испытал ли он чувство страха? Начал ли он кричать? И если кричал, то услышал ли кто-нибудь его крик? Мне очень хотелось, чтобы в те мгновения Генри подумал обо мне, хотя я знала, что этого, скорее всего, не произошло.

– Вот и все, – произнесла женщина и расцеловала меня в обе щеки.

– Вот и все, – повторила я, когда она ушла.

Когда я вернулась в отель, вместо старых, засохших роз в моем номере стоял новый свежий букет. Я умылась и накрасила губы красной помадой. Надела черные брюки, черный свитер и черные ботинки. Раздвинула занавески на окнах и посмотрела на свое отражение в зеркале.

Меня учили тому, как вычислять двойного агента. Двойной агент спокойно ведет себя в стрессовой ситуации, имеет уровень IQ выше среднего, подвержен перепадам настроения, ему все очень быстро надоедает, и он начинает скучать. Двойной агент не в состоянии поддерживать длительные любовные отношения с одним и тем же человеком. Двойными агентами становятся по эгоистическим соображениям: люди хотят денег, власти, жаждут мести или переходят на сторону противника по идеологическим соображениям. Меня учили замечать эти черты характера и особенности поведения в окружающих людях.