Кирилл Фролов - Святые и пророки Белой Руси

Сарматизм представлял собой догматически-мифологическую основу, на которой сформировалась национальная идеология польского дворянства. Поиск исторических корней и древних предков приводил не только к идеализации «золотого века», но и к освящению политической традиции, которую польские «сарматы» выводили из римского республиканского устройства. Это было выгодно и политически, ведь сарматы древнее русов из «Повести временных лет».

Для польского «сармата» иерархия элементов национальной самоидентификации выстраивалась в сфере отношений «шляхтич — государство»: это идеалы «золотой вольности», шляхетской чести, сословной избранности, слитые воедино с национальной религией — польским католицизмом. В это время родились такие выражения, как «Польша держится беспорядком»и «при королях саксонских ешь, пей и распускай пояс».

Народ осознавался как «гражданское общество» шляхтичей-сарматов, наделяемое феодально-сословными чертами. Именно этот «народ» имел полное право считать большую часть своих соплеменников «хлопами», «быдлом», «песьей кровью». Даже поляк-иезуит Петр Скарга, один из разработчиков польского проекта-унии, яростный гонитель и ненавистник Православия и русской народности, признавал, что нигде в мире помещики не обходятся более бесчеловечно со своими крестьянами, чем в Польше. «Владелец или королевский староста не только отнимает у бедного хлопа все, что он зарабатывает, но и убивает его самого,когда захочет и как захочет, и никто не скажет ему за это дурного слова».

Со второй половины XVII в.,когда явственно обозначается упадок Речи Посполитой, сарматизм становится способом маскировки собственной слабости. Идеями сарматизма проникнута вся литература второй половины XVII в.

«История русов» переполнена упоминаниями о сарматах, сарматских князях и т. п.: «Народъ Рускш… отъ единаго корене Славянскаго альбо Сарматскаго произшедшш»,«отъ одной крови нашей Сарматицкой, порожонцы».«Восточныхъ Славянъ называли…, Полуденныхъ Сарматами по острымъ ящуринымъ глазамъ съ прижмуркою», «истиннымъ Рускимъ Княземъ нашимъ, завоевавши ихъ своей несытости, привлащали и подчинили истинныя съ древнихъ вѢковъ земли и провинціи Сарматскіаальбо Козацкія, наши Рускія» «утвержденіе за нимъ потомственнаго Гетманства, съ титуломъ и достоинствомъ владѢтельнаго Князя Сарматскаго», «Народъ Рускій и земля его… Зборовскимъ трактатомъ положеннымъ, да пребудутъ вольными, отъ самихъ себя и правительства своего зависимыми и въ совершенной едности и равенствѢ съ народами Польскими, яко оть единаго съ ними племени Сарматскагопроисходящими», «признается онъ самовластнымъ Княземъ Рускимъ или Сарматскимъ», «Хмельницкаго провозгласилъ его Княземъ Сарматскимъи Гетманомъ Козацкимъ», «Юрія Хмельницкаго, бывшаго нѢсколько разъ въ Малоросіи Гетманомъ, и объявилъ его Княземъ Сарматскимъили Малоросійскимъи Гетманомъ Козацкимъ», «отослали обратно въ Эдикуль Цареградскій, изъ котораго, по времени, произведенъ онъ изъ Князей Сарматскихъпономаремъ Греческой церкви» и т. д.

Это только казаки «оть насъ, Савроматовъи Русовъ уродившись», ««извѢстные всему свѢту, Славяне или Савроматыи Русы», для него есть народ русский, рыцари и т. п., но не русские крестьяне.

Но «Литовская Метрика» русские летописи, польские хроники и прочие источники дают в достаточной мере ясную картину происхождения подлинного литовско-русского дворянства, чтобы у исследователей не мог возникнуть соблазн вести его генезис от запорожцев, а родословную тех от сарматов.

Такое упоминание сарматов присуще историкам польской исторической школы, которые разрабатывали теорию происхождения славян и польской шляхты от сарматов. Поэтому уравнивания сарматов польских и славянских, автор фактически соглашается, что казаки также принадлежат к польскому высшему сословию, которое ведет родословную от сарматов.

Во многих ренессансных источниках сарматами называли вообще славян, и Сарматия у них выступает, собственно, своеобразным синонимом Славянства.

Особенно интересным явлением в этом плане было «Скифское путешествие» Помпония Лета,которое состоялось в 1479–1480 гг.Основатель и руководитель Римской академии Помпоний Лет принадлежит к величайшим фигурам среди итальянских гуманистов XV ст.

В «скифское путешествие» Помпоний Лет отправился весной 1479 г.из Кракова на берега Днепра и по дороге, которая проходила вдоль реки, достиг Черного моря. От Днепра Помпоний Лет повернул восточнее, объехал берега Азовского и Черного морей, побывал в Тане, а на родину возвратился через Константинополь и острова греческого Архипелага.

У Помпония Лета славяне также выступают под именем сарматов. Но он расходится с традицией, называя Сарматией лишь земли от Одера до Днепра: «Сарматия начинаетсяот Одера и тянется к Бористену. Собственно, настоящие сарматы — это поляки и литовцы,хотя в Сарматии живут и скифы(так Лет называет русов. — Д. Н.), тем не менее, их по ошибке называют вандалами, так как когда-то они служили их полководцам. В пределах Сарматии говорят семерыми языками, из которых наиболее распространенный скифский,который называют руте неким,а наименее — летонский (т. е. литовский. — Д.Н.)». Принимая за Сарматию Польско-Литовское государство, Помпоний вместе с тем правильно отмечает, опираясь на опыт, что наибольшая ее часть заселена «рутенцами», и их он называет «скифами».

Но Европа знакомилась с восточнославянским миром в основном из «Трактата о двух Сарматиях»(“Tractatus de duabus Sarmatiis Asiata et Europea”, 1517 r.)польского ученого — гуманиста Матвеяс Мехова, или Матвея Меховского, или Меховиты.

Современные польские ученые небезосновательно говорят, что трактат Меховиты знаменовал качественно новый этап в истории знакомства Западной Европы с Восточной, что он положил начало ее научной географии, особенно ее северной части (см. 776; 882; 901; 945).

Написан он был латинским языком, потому что в Польше в то время польского литературного языка еще не было, и научные труды писались на латыни.

Он издавался за пределами Польши, в разных странах Западной Европы, переводился на западные языки и на продолжительное время стал одним из главных источников для западноевропейских авторов, которые писали о Восточной Европе.

Кроме его первых, краковских, изданий 1517 и 1521 гг.,были парижское издание 1532года, базельские 1522 и 1537 гг.,венецианское 1542года; включали его и в латиноязычные сборники. В немецком переводе произведение Меховиты выходило в 1518 и 1534гг., в итальянском — в 1531 и 1562 гг.,помещен он был и в последнее издание «Второго тома плаваний и путешествий» Рамузио.