Елена Вайцеховская - Москвины: «Лед для двоих»

Тамара воспринимала ученицу, скорее, как делового партнера.

— Я даже проверяю на ней правильность каких-то своих решений. Например, когда и как лучше поехать на тот или иной турнир. Причем разговариваю с ней в этих случаях, как с коллегой. Наши мнения часто совпадают. К тому же Юко — западный человек. Более четкий, более прагматичный, нежели это свойственно тем спортсменам, которые живут в России. На льду Юко, безусловно, лидер. Но когда речь идет о каких-то организационных вопросах, на первую роль выходит Саша. Таким образом в отношениях сохраняется баланс, который дает каждому из спортсменов ощущение собственного достоинства.

Юко прекрасно говорит по-русски, хотя сложные слова, отражающие какие-то нюансы исполнительского мастерства, понимает не всегда. Когда я это чувствую, то просто перехожу на английский.

— По жизни она с вами советуется?

— Нет. Меня не должно быть много в ее жизни — нужно оставлять личное пространство. Я и так много советую — насчет учебы, насчет партнеров, квартиры, недвижимости, банков, будущей работы…

Что касается Москвина, он просто старался сделать все возможное, чтобы Юко чувствовала себя в Питере как можно комфортнее — слишком хорошо помнил, как мучался в чужой стране сам. Хотя скорее тот «американский» период жизни был одинаково сложным как для тренера, так и для его японской ученицы.

Кавагути вспоминала об этом так:

— Сначала и речи не было о том, что я уеду из Японии надолго. Мы просто договорились с Москвиной о двухнедельных уроках. Я очень хотела кататься в паре: на нашем катке в Чибо с танцевальными парами работал русский тренер — Виктор Рыжкин, и еще на этом же катке целых три года катался Алексей Тихонов со своей партнершей. А у меня партнера не было. Японских мальчиков парное катание вообще не интересует. У Москвиной на примете тоже никого не нашлось. Поэтому она сказала, что мне нужно пока кататься одной.

А потом появился Саша Маркунцов. Москвина сразу мне позвонила из США, и я приехала к ней, но тренировать нас стал Игорь Борисович.

Маркунцов вообще не говорил по-английски, а я не знала почти ни одного русского слова. Только «здравствуйте», «спасибо» и «до свидания» — то, что запомнила еще на катке у Рыжкина. Когда Саше нужно было что-то мне объяснить, он просто брал меня, как куклу, и поворачивал руки, ноги, голову. Я тогда совершенно не могла объяснить, удобно ли мне то или иное движение. Просто старалась все выполнить. И у нас каким-то образом все с Сашей выходило именно так, как хотел Игорь Борисович.

Ну а потом Саша решил закончить кататься. Продолжать выступать за Японию он просто не видел смысла. Каждые два-три месяца мы были вынуждены приезжать туда из Америки на соревнования или просто визы сделать.

Иногда получалось, что в этих переездах и перелетах мы проводили больше времени, чем на льду. Или должны были три месяца находиться в Японии без тренера ради того, чтобы получить какую-то бумажку. Вот Саша и принял решение уйти.

Я же осталась у Москвиных в Америке. Начала кататься с американцем Девином Патриком и уже тогда стала учить русский язык. Старалась запомнить слова, которые говорит Игорь Борисович, очень внимательно слушала Тамару Николаевну, если она вдруг начинала с кем-то разговаривать по-русски. Но до приезда в Россию очень многого не понимала.

— Представляю, насколько тяжело вам пришлось поначалу.

— Нет. Мне не было тяжело. Пусть я не могла говорить, но я все время слушала. На катке, на улицах. Было тяжело, конечно, когда мы расстались с первым партнером, но я умею сразу «выключать» неприятные мысли. Пусть что-то случилось. Но оно уже случилось. Значит, нужно думать о том, что будет завтра.

Точно так же я рассуждала, когда сломала ногу. Ну да, нога сломалась. Но не могла же я повернуть время таким образом, чтобы она снова стала целая? Травмы — это вообще такая вещь, которая может случиться с кем угодно. Поэтому я думала только о том, чтобы побыстрее восстановиться.

Сейчас уже хочу гораздо большего, чем когда только начинала кататься в паре. Но стоит задуматься о том, чего именно хочу, и как будто кто-то внутри меня говорит, что об этом думать не нужно. Потому что сразу начинает уходить удовольствие от катания. А без удовольствия не получается вообще ничего. Вот с этим я борюсь постоянно. Раньше ведь мне не доводилось выступать на таком уровне, как сейчас. Я вообще не думала, что такое будет возможно.

Тамара Николаевна требует очень многого, и это для меня бывает сложно. Я вообще медленно учусь. На то, чтобы сделать аксель — самый обычный, в полтора оборота, — мне потребовалось три года. Три! А сейчас мы что-то учим на каждой тренировке, и нужно делать это сразу и на очень хорошем уровне. Приходится постоянно думать, думать, думать. Я очень устаю от этого.

За год до Олимпийских игр в Ванкувере Москвина вместе с бывшим фигуристом Петром Чернышовым поставила для Кавагути программу «Лебедь» Сен-Санса. Танец настолько полюбился японке, что его было решено оставить еще на один сезон. Юко тогда сказала:

— Я сразу для себя решила: если смогу выступить с этой программой на Олимпийских играх, одно это стоит того, чтобы принять российское гражданство.

В январе 2010-го Кавагути и Смирнов стали чемпионами Европы в Таллине.

Когда в самом конце соревнований на лед таллинской арены «Саку Суурхалль» вышли фавориты — выступающие за Германию двукратные чемпионы мира Алена Савченко и Робин Шелковы — я подсела на трибуне к известному российскому специалисту Виктору Кудрявцеву. Об этом тренере Игорь Москвин как-то сказал, что считает Кудрявцева лучшим в мире учителем техники. Человеком, который научил прекрасно кататься всех своих учеников. Игорь Борисович даже заметил в том разговоре: мол, да, от Кудрявцева уходили многие из его учеников. Но тут уж ничего не поделаешь — не все спортсмены способны выдерживать постоянную и очень высокую конкуренцию.

В Таллине Кудрявцев с большим интересом наблюдал за тем, как выступает сильнейшая группа пар и на мою просьбу поделиться впечатлениями о катании Юко Кавагути и Александра Смирнова, ответил:

— Мне очень понравилось, как они катались. Эти спортсмены бросились мне в глаза еще несколько лет назад. Их катание всегда было «сюжетным». Была хорошо видна тренерская идея, которая на мой взгляд оказалась очень правильной. На то, что Кавагути и Смирнов делают на льду, хотелось смотреть. У них долгое время были погрешности, нестабильность, нескатанность, но даже при этом пара всегда отличалась от всех остальных. Элементами, рисунком, подходами к элементам.

Их катание в Таллине — именно парное катание в том виде, как его понимаю я, — было доведено до совершенства. Дело даже не в чистоте исполнения элементов и хорошей синхронности. Главное — программа до последних секунд держала внимание. Если бы Кавагути и Смирнов выполняли более сложные элементы чем те, что показывает немецкая пара, думаю, на этих соревнованиях они однозначно стали бы непобедимыми…