Игорь Гарин - Непризнанные гении

Душевное состояние композитора трудно постижимо: в его произведениях встречаются самые различные настроения, самые противоречивые размышления. Веселый мотив фортепьянного концерта звучит как исповедь мечтательного поэта, но в то же время его угнетает все возрастающая депрессия, удивительным образом вдохновляющая композитора на создание симфонии до мажор: «…Во мне уже несколько дней усиленно бьют литавры и звучат трубы (тромбон в до), не знаю, что из этого выйдет».

Начинаются концертные неудачи, если не сказать провалы — в ноябре 1846 года венское Общество друзей музыки организовало для супругов четыре концерта, но зал оказался полупустым, жидкие аплодисменты относились к одной лишь Кларе, а концерт для фортепьяно и симфония были публикой почти не замечены.

1847 год принес впечатлительному гению огромное горе — умер его друг и советчик Феликс Мендельсон. Эта смерть ввергла Роберта в многонедельную меланхолию.

После одного из концертов супруги Шуман сидели в обществе известного музыкального критика Эдуарда Ганслика и двух его друзей. Клара устала и была подавлена неудачей. Все трое венцев знали, что музыка Шумана была достойна того, чтоб ее чествовали в Вене, и сидели пристыженные. Лишь только сам композитор был спокоен. «Через десять лет все будет по-другому», — утешал он Клару. Но через десять лет Роберта Шумана уже не было в живых.

Германия за пределами Цвиккау оказалась скупой по отношению к своему гению, пресса молчала, новые начинания одно за другим давали сбои. Наконец, он останавливается на «Геновеве» Геббеля, но премьера «Геновевы» в Лейпциге 25 июня 1850 года принесла Шуману самое большое в его жизни разочарование. На спектакле присутствовали Лист и другие выдающиеся музыканты, что только усилило горечь Шумана: критики была беспощадна…

Окончив оперу, Шуман с увлечением принялся за сочинение музыки к «Манфреду» Байрона, окончил музыку к «Фаусту» Гёте, написал цикл «Bilder aus Osten» в четыре руки. Музыка к «Фаусту» была исполнена одновременно в Лейпциге, Дрездене и Веймаре в 1849 году, в сотую годовщину дня рождения Гёте. Столь же замечательна и музыка к «Манфреду» и «Фаусту». В духовной музыке Шумана (мотет, месса, реквием) скорее чувствуется обаятельный лирик, чем истинно духовный композитор.

Своего «Манфреда» Шуман писал, находясь на вершине своих творческих сил, в часы наибольшего вдохновения, но ему так и не было суждено увидеть премьеру на сцене. Она состоялась в Веймаре в 1852 году, когда композитор был тяжело болен, и больше при жизни Шумана «Манфред» никогда и нигде не был исполнен…

Шуман продолжает интенсивно творить, но то, что выходит из-под его пера, все чаще диктуется «пламенным порывом» — так он теперь называет свои экстазы.

(В этот период Шуман пишет 27 произведений, одну пятую всего сочиненного им. А тем временем в Германии назревает буржуазная революция, со всеми ее надеждами и разочарованиями.)

Революция, которую семья встретила сочувственно, оборачивается ужасом и морями крови. Спасаясь от ее хаоса, семья бежит из Дрездена ищет приюта в тихом месте. Шуман вновь набрасывается на работу. По мнению биографов, бесовство народного путча отдалило самую страшную проблему жизни композитора — исподволь надвигающуюся душевную болезнь. Потерянные революционные иллюзии он компенсирует работой, которая пока спасает его от умопомрачения.

«…Подобно тому, как внешние бури заставляли человека все больше углубляться в самого себя, так я только в музыке находил противовес тому ужасному, что вторгалось извне».

Шуман никогда не был любимцем судьбы, но с годами это проявляется все сильней. Музыка его плохо кормит, а теперь власти Дрездена отказывают в вакантной должности дирижера оперного театра, рушатся планы на переезд в Лейпциг, после колебаний он принимает предложение занять должность городского музыкального директора в Дюссельдорфе: за 700 талеров — четырнадцать концертов в год и еженедельные репетиции с певчим хором.

Казалось бы, наконец 40-летний композитор обрел достойное пристанище, признание и даже какие-никакие признаки славы. Даже страшные, все учащающиеся видения на время оставляют его. Он доволен переездом и с новой энергией берется за работу. Для церковных концертов и почти безо всякой подготовки он пробует свои силы сразу в двух жанрах литургической музыки: сочиняет Мессу (опус 147) и Реквием для четырехголосого хора и оркестра (опус 148).

Его также увлекает хоровая баллада и музыкальная драма. Хотя на новом месте он чувствует себя лучше, ему приходится избегать слишком большого напряжения, а именно, дирижирования, что его очень печалит… Как будто предчувствуя близкий конец, Шуман с лихорадочной поспешностью работал над подготовкой к печати своего «Собрания сочинений о музыке и музыкантах».

Но капельмейстерская деятельность Шумана в Дюссельдорфе с каждым месяцем становилась тягостнее для него, все это время его не отпускают галлюцинации, во время которых ему являлись Шуберт и Мендельсон и надиктовывали ему музыкальные темы. Чтобы хоть как-то оставаться в форме, он часто отдыхает, но болезнь все равно прогрессирует: сначала нарушается чувство ритма, затем проявляются нарушения речи и все более частые и длительные периоды полной апатии.

В 1852 году мучительная болезнь не позволила ему поехать на премьеру «Манфреда» в Веймар, а в 1853-м он не может дирижировать «Мессией» Генделя и своей симфонией ре минор в день открытия Нижнерейнского музыкального фестиваля в Дюссельдорфе. Последние крупные опусы Шумана все явственнее свидетельствуют об упадке его вдохновения.

Болезнь вызывает и другие неприятности: несколько членов муниципалитета заговаривают о смещении композитора с занимаемой должности. Интриги лишь ухудшают психическое состояние Шумана. Хотя его популярность за границами Германии (в Голландии и Англии) начинает расти, соотечественники ведут себя подло и бесцеремонно.

17 февраля 1854 года проявился первый явный симптом психического заболевания. Он и раньше получал темы своих произведений во сне, но в тот день проснулся ночью и заявил изумленным членам семьи, что только что ангел дал ему музыкальную тему, которую необходимо немедленно записать. Через несколько дней музыку ему посылал уже не ангел, а явившийся воочию Франц Шуберт. В злосчастный день 27 февраля Шуман, незаметно покинув общество гостей, бросился с моста в Рейн и только чудом его удалось спасти. Он пытался выпрыгнуть в воду из лодки спасателей. Понадобилось восемь мужчин, дабы отвести обезумевшего домой.

Дома он запирается в своей комнате и, не давая никому никаких объяснений, садится за работу, продолжая ее с того места, где остановился. Но временное улучшение не вызывает иллюзий ни у врачей, ни у самого Шумана. По его собственной просьбе 4 марта 1854 года его помещают в частную психиатрическую лечебницу доктора Рихарда в Энденихе, близ Бонна.