Игорь Гарин - Непризнанные гении

Но, похоже, у Вийона иные планы — он не собирается прятаться или бежать. Более того, он не способен остепениться. Едва выйдя на свободу, он попадает в новую переделку. Набравшись у одного из друзей Робена Дожи, четыре бывших школяра пошли шататься по улицам ночного Парижа и вляпались в историю — через освещенное окно затеяли перебранку с писцами нотариуса. Дело кончается потасовкой и сабельным ударом, который Дожи нанес некому Франсуа Ферребуку. Ферребук не умер. Он доживет до восьмидесяти лет, но сейчас подал жалобу на зачинщиков драки. Несколькими днями позже веселая компания оказывается в тюрьме Шатле. Теперь всем участникам драки грозит виселица. Больше всех виновен Дожи, но он савояр и ему везет — в ноябре 1463 года Людовик Савойский приезжает в Париж к своему зятю королю, и Людовик XI в честь высокого гостя амнистирует заключенных савояров. Но Вийон не савояр и, хотя не он ранил Ферребука, учитывая его прошлое, трудно рассчитывать на милость.

Двух участников потасовки суд действительно приговаривает к повешению, а одного даже успевают повесить. Вийон подает апелляцию и 5 января 1463 года Парламент принимает декрет следующего содержания: «Судом рассмотрено дело, которое ведет парижский прево по просьбе магистра Франсуа Вийона, протестующего против повешения и удушения. В конечное итоге эта апелляция рассмотрена, и ввиду нечестивой жизни вышеозначенного Вийона следует изгнать на десять лет за пределы Парижа».

В ожидании окончательного решения Вийон пишет стихи:

Это не единственные стихи, написанные поэтом перед возможной казнью. Видимо, «Баллада повешенных» появилась на свет именно в те дни, когда свет мог померкнуть для «бедняги Вийона». На сей раз он уже не смеется, даже «сквозь слезы». Цель баллады — защитить невинного. И обращается поэт уже не к друзьям, «оставившим бедного Вийона», но к «братьям», «людям», «братьям людей».

Призыв молиться — «Молите Бога» — не что иное, как перевод исходного постулата догмы, которую, начиная с церковного собора в Никее, теологи называют «Причастием святых». Вийон боится ада. Если все люди попросят Бога, Он поможет им избавиться от адских мук. «Пусть нам всем будут отпущены наши грехи». И бывший школяр вновь обращается к словарю теолога: «Пусть милость Его будет для нас неистощима».

Призыв к людям — это призыв к улице, с которой Вийон неразрывно связан. Это мольба того, кто так насмешничал, но насмешничал лишь над богатством, достатком, заносчивостью, злобой, жадностью. Вийон никогда не смеялся ни над чьими страданиями, кроме своих собственных.

А дальше тон Вийона меняется. Он благодарит Суд. Но на этот раз, поскольку условности ни к чему, он отказывается от прокурорского языка. Однако в благодарственном обращении Вийона к судьям звучит и мольба.

Есть некая философичность в том, что Вийон продолжает развивать основную мысль «Баллады повешенных». Он призывает людей к солидарности. И все вместе с ним должны благодарить Суд. Повторяются те же слова, но умозаключение — другое. Благодарность — это общий долг, как и сострадание…

А заключение прозаичное, это просьба: дать ему три дня для устройства своих дел. Ему нужно попрощаться. Кроме того, ему нужно также раздобыть денег, а их нет, конечно, ни в тюрьме, ни у менялы. Пусть Суд скажет «да». На прошении к Папе «да» заменится словом fiat: «да будет так».

Поэт в ударе. Возвращенный к жизни, он вдохновенно пишет стихи. Тюремный привратник, быть может, смеялся, когда осужденный взывал к судьям Шатле. Как бы то ни было, когда Вийона освободили из-под стражи, он подарил тюремному сторожу Этьену Гарнье новую балладу, где звучали одновременно и радость жизни, и раздумье о простых, всем понятных вещах, и некоторое тщеславие истца, обязанного своим освобождением собственной находчивости.

История, конечно, пристрастна, но не надо полемизировать — «бедному Вийону» ни к чему больше выставлять себя жертвой. Он выиграл. Этого достаточно. Он сам говорит так: «Мне удалось уйти, схитрив».

Однако он не хитрит, идет ли речь о его более чем скромной способности сутяжничать или о его бесшабашности. Он говорит простыми словами: ведь ему нечего терять.

Это последние стихи Вийона, дата которых известна. Несомненно, в течение последующих месяцев он брался за перо, чтобы изобразить свое недовольство обществом, это сквозит в «Большом Завещании». «Бедный» Вийон не лишает себя удовольствия посетовать на свою физическую и моральную ущемленность… Он негодует, его возмущает несправедливость. Возможно, первая треть «Завещания» написана либо как-то скомпонована именно в то время, когда поэт сводит счеты с обществом, прежде чем покинуть его. Протяжный вопль ярости, негодования, горькая жалоба на Женщину и Любовь, болезненный страх перед неумолимой старостью — а время идет своим ходом — все это плод тех ночей, когда ему снилась виселица.

Но «Завещание» отмечено также знаком надежды. Искренний всегда, когда он дает другому человеку совет быть осторожным — начиная от баллад на жаргоне до «Баллады добрых советов ведущим дурную жизнь», — поэт искренен и в приговоре самому себе. И это ведь не случайность, что Бог упомянут восемнадцать раз, Христос — два в трехстах стихах, предшествующих «Балладе о дамах былых времен». Даже если не считать общепринятых выражений, таких как «Бог его знает» или «слава Богу», то все равно, в этот новый час жизни Вийона, когда он придает окончательную форму оставляемому им посланию, он более, чем всегда, видит перед собой Бога.